КУКЛА: Не играй с ножами.
ПОЛЛИ: Мама!
СКАЛЛИ: (снаружи) Она забила дверь. Она пытается убить себя.
(БОНСЭНТ начинает ломать дверь. СКАЛЛИ продолжает стучать в окно.)
СКАЛЛИ: Мелисса! Мелисса!
ПОЛЛИ: Мама! Мама, хватит стучать!
(Шкаф с инструментами открывается сам по себе.)
КУКЛА: Давай поиграем с молотком.
(СКАЛЛИ и БОНСЭНТ по очереди ломают дверь.)
СКАЛЛИ: Мелисса!
(Дверь выламывается. БОНСЭНТ и СКАЛЛИ входят. МЕЛИССА держит молоток перед своим лицом.)
МЕЛИССА: Отойдите от меня!
СКАЛЛИ: Положи его, Мелисса.
КУКЛА: Ты мне больше не нравишься.
(МЕЛИССА ударяет себя по лбу молотком.)
СКАЛЛИ: (наклоняется к ПОЛЛИ) Отдай мне куклу, Полли.
КУКЛА: Я хочу поиграть.
(ПОЛЛИ трясёт головой и вцепляется в куклу. МЕЛИССА снова бьёт себя. Теперь её голова в крови.)
СКАЛЛИ: Полли, отдай мне куклу.
КУКЛА: Я хочу поиграть.
(МЕЛИССА снова ударяет себя. ПОЛЛИ в ужасе наблюдает. СКАЛЛИ берёт куклу, которая повторяет «Я хочу поиграть.» Она относит её на кухню и запихивает её в микроволновку. Затем включает её. Кукла начинает гореть. Должно быть, одна из тех кислородосодержащих микроволновок. ПОЛЛИ подходит к кричащей и окровавленной МЕЛИССЕ. СКАЛЛИ и БОНСЭНТ наблюдают, как горит кукла.)
(Офис секретных материалов. МАЛДЕР заканчивает точить карандаш на электроточилке и деликатно сдувает пыль с кончика. Он кладёт карандаш на стол и тщательно ровняет его с другими 20-ю заострёнными карандашами. Дверь открывается и входит СКАЛЛИ.)
МАЛДЕР: О, эй, Скалли. Как дела? (Сдвигает пальцы вместе, пытаясь скрыть карандаши.) Как ты себя чувствуешь? Отдохнувшей?
СКАЛЛИ: Я в порядке.
(СКАЛЛИ смотрит на постер с надписью «Я хочу верить» за спиной и МАЛДЕРА.)
МАЛДЕР: Что?
СКАЛЛИ: Этот постер… Где ты его взял?
МАЛДЕР: О, я достал его на улице «М» в каком-то магазине лет пять назад.
СКАЛЛИ: Хмм.
МАЛДЕР: А что?
СКАЛЛИ: Ничего. Я просто… хочу послать такой же кое-кому.
МАЛДЕР: Правда?
СКАЛЛИ: Мм-хмм.
МАЛДЕР: Кому?
(Когда СКАЛЛИ проходит мимо, МАЛДЕР открывает ящик стола и кашляет, чтобы скрыть звуки падающих карандашей.)
МАЛДЕР: Кому?
СКАЛЛИ: О, просто… одному парню. Джэку. Улица «М»?
МАЛДЕР: Ага. Эй, это имеет какое-нибудь отношение к делу, над которым ты работала?
СКАЛЛИ: Какому делу? А, да. Имеет.
МАЛДЕР: Ты нашла объяснение?
СКАЛЛИ: Я? Нет. Нет. Я была, хм, я была на отдыхе. Просто… выбросила всё из головы на несколько дней. А что насчёт тебя?
МАЛДЕР: О, Боже. Удивительно, до чего я могу дойти без постоянного вмешательства в чужие дела и бесконечных вопросов. Я просто…
(МАЛДЕРА прерывает карандаш, который падает на него. Он смотрит вверх и ещё один падает на него. СКАЛЛИ медленно поднимает глаза к потолку. Около тридцати карандашей воткнуты в потолок над столом МАЛДЕРА.)
МАЛДЕР: (смущённо, но с шармом) Этому… есть объяснение.
СКАЛЛИ: О, не знаю. Я думаю, что некоторые вещи лучше оставить без объяснения.
(Очередной карандаш падает и ударяет МАЛДЕРА по голове. Он смотрит невинно на СКАЛЛИ. Она смотрит на него раздражённо.)
(Ночь. Рыбацкая лодка в Мэне. Рыбак вытаскивает омара из сети.)
РЫБАК: Ах.
(Он вытаскивает обожжённую куклу из сети. Глаза куклы открываются.)
КУКЛА: Я хочу поиграть.
Вечер у Бога(An Evening at God's, 1990)пьеса
Господь Бог, оказывается, очень любит земные кинокомедии. И не дай Бог что-то помешает Ему смотреть телевизор…
ТЕМНАЯ СЦЕНА. Затем прожектор освещает глобус из папье-маше, вращающийся сам по себе в центре темноты. Постепенно сцена светлеет, и мы видим декорации гостиной: мягкое кресло, стоящий рядом стол (на столе стоит открытая бутылка с пивом) и шкаф с телевизором поперек комнаты. Под столом стоит холодильник для пикника, полный пива. Вокруг много пустых бутылок. БОГ чувствует себя довольно неплохо. Слева на сцене дверь.
БОГ — здоровенный парень с белой бородой — сидит в кресле, попеременно то читая книгу («Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи»), то смотря телевизор. Ему приходится вытягивать шею, чтобы взглянуть на экран, потому что парящий глобус (который, на самом деле, подвешен на веревке, я полагаю) находится на линии взгляда. По ТВ идет комедия положений. БОГ хихикает вместе со смехом за кадром.
В дверь стучат.
БОГ (громкий, усиленный голос): Заходи! Истинно говорю, она открыта для тебя!
Дверь открывается. Входит Святой Петр, одетый в шикарное белое одеяние. В руке у него портфель.
БОГ: Петр! Я думал ты в отпуске!
СВЯТОЙ ПЕТР: Уезжаю через пол часа, и на последок я решил занести тебе кое-какие бумаги на подпись. Как поживаешь, БОГ?
БОГ: Лучше. Нужно было подумать, прежде чем есть этот чилийский (красный) перец. Он ужасно жжется. Это те письма о пересылке из ада?
СВЯТОЙ ПЕТР: Да, наконец-то. Слава БОГУ. Извини за каламбур.
Он достает какие-то бумаги из своего портфеля. БОГ изучает их, затем нетерпеливо протягивает руку, в то время как Святой Петр смотрит на парящий глобус. Тот оборачивается, видит, что БОГ ждет и вкладывает ручку в его протянутую руку. БОГ небрежным росчерком ставит свою подпись. После этого Святой Петр отворачивается и снова пристально всматривается в глобус.
СВЯТОЙ ПЕТР: Хм, значит Земля еще здесь? После всех этих лет.
БОГ протягивает бумаги назад и смотрит на глобус. В его пристальном взгляде читается некоторое раздражение.
БОГ: Да, домоправитель — самая забывчивая сука во вселенной.
Из телевизора раздается ВЗРЫВ СМЕХА. БОГ вытягивает шею, чтобы посмотреть. Слишком поздно.
БОГ: Черт, это был Алан Элда?
СВЯТОЙ ПЕТР: Все возможно, сэр — если честно, то я не видел.
БОГ: Я тоже.
Он наклоняется вперед и разбивает парящий глобус в пыль.
БОГ (весьма удовлетворенно): Вот так. Давно собирался сделать это. Теперь мне видно телевизор.
СВЯТОЙ ПЕТР печально взирает на останки Земли.
СВЯТОЙ ПЕТР: Ммм… Я полагаю, это был мир Алана Элды, БОГ.
БОГ: И что? (Хихикает, глядя на экран) Робин Уилльямс! Я ЛЮБЛЮ Робина Уилльямса!
СВЯТОЙ ПЕТР: Я полагаю, что Элда и Уилльямс были там, когда ты… ммм… устроил суд БОЖИЙ, сэр.
БОГ: О, у меня есть все эти видеокассеты. Без проблем. Хочешь пива?
После того, как СВЯТОЙ ПЕТР берет бутылку, свет на сцене начинает темнеть. Луч прожектора высвечивает останки глобуса.
СВЯТОЙ ПЕТР: Если честно, она мне как бы нравилась, БОГ — Земля, я имею ввиду.
БОГ: Она была не так уж и плоха. А теперь давай выпьем за твой отпуск!
При тусклом свете видны только тени, хотя БОГА видно немного лучше, поскольку вокруг его головы мы наблюдаем тусклый нимб. Они чокаются бутылками. Взрыв хохота из телевизора.
БОГ: Смотри! Это Ричард Прайор! Этот парень убивает меня! Надо полагать, он был…
СВЯТОЙ ПЕТР: Ммммм… дасэр.
БОГ: Дерьмо. (Пауза) Пора мне завязывать с выпивкой. (Пауза) Хотя… Она БЫЛА на линии моего взгляда.
Свет гаснет полностью, кроме прожектора, который по прежнему освещает то, что осталось от парящего глобуса.
СВЯТОЙ ПЕТР: Дасэр.
БОГ (бормочет): Мой сын вернулся, не так ли?
СВЯТОЙ ПЕТР: Дасэр, не так давно.
БОГ: Хорошо. Тогда все зашибись.
Прожектор гаснет.
(Авторская заметка: ГОЛОС БОГА должен быть настолько громким, насколько это возможно.)
Бруклин в августе[52](Brooklyn August? 1993)стихотворение
Небольшое стихотворение, посвященное любимой игре Кинга — бейсболу.
(Джиму Бишопу[54])
На Эббетс-филд[55]трава растет
(где Элстон[56]босс)
за рядом ряд.
И сумерки съедают день,
Но все еще видны ряды.
И запах скошенной травы
Тяжел и зелен в темноте.
И вот прожекторы зажглись,
И к ним немедля понеслись
Стаи кружащих мотыльков
И полчища ночных жуков.
А на местах «по-семьсят-пять»
Таксисты пьют свой Шлиц[57]опять —
То Флэтбуш[58]здесь.
И Гарлем[59]есть —
Из музыкальных автоматов,
Как в пятьдесят шестом когда-то,
Играет джаз.
На Эббетс-филд игра идет
Народ со своих мест встает.
И Робинсон бьет по мячу,
И Ходжес[60]тянется к нему.
Перчаткой тянется…и тут…
Пробежку сделал Стэнли-плут[61]
И с поля Доджерсы идут…
Ньюкомб идет, повесив нос,
Сквозь душ бумажек и поп-корн.
Плетется Эрскин, сжался весь,
На случай, если он вспылит —
Лэбайн и Джонни Подрес[62]здесь.
На Эббетс-филдс туда-сюда
И снова иннинг, вновь удар,
И кто-то бросил пиво вниз,
Но Сэнди Аморос без слов
Отбил жестянку (был готов),
И прямо в руки угодил
Работнику, что там стоял
И вроде бы табак жевал.
Пока безликая толпа
Кричит, растягивая «а-а-а-а-а»,
Риз[63]