— Я заметил. — Буркнул Лайон. Фронт его скафандра светился голубым светом — защитный слой интенсивно поглощал радиацию и переизлучал ее в оптическом диапазоне. — Расскажите, какого черта вы превратили его в труп?
— И близко такого намерения не имел! Что вы, Ваша Мудрость! — Несмотря на катастрофичность последствий, голос магистра вовсе не звучал смущенным. — Все дело — в нейтрино. Лабораторию пронизывают потоки. Нельзя было понять, кто излучает — Реликвия или Страж. Я решил их разделить. Стену в реакторную усилили свинцом, и робот оттащил туда этот обрезок луча. Кто ж знал, что Страж свихнется?..
— Вы, например. Позволю себе напомнить, вы пока ксенологом числитесь.
— Полагаете, я — преднамеренно?.. Моя обида не знает границ!
— Ваша радость от свежего трупа морфита — тоже… Ладно, давайте работать.
…Страж сражался отчаянно. Оставшись в одиночестве, он застыл на минуту — не то собираясь с силами, не то надеясь, что рояне одумаются. Затем он начал действовать.
На экранах наблюдательного поста было видно, как воздух в лаборатории заискрился, пронизанный ионизирующим полем, свернулся в сияющий сгусток плазмы над раскрытым панцирем Стража — и метнулся в диафрагму двери. Жаропрочные панели смялись и растеклись по полу. Морфит закрыл панцирь наглухо, превратился в монолитный синеватый шар и вылетел в дыру.
Роботы охраны дали всего один залп — и превратились в скомканные груды металла. На записи было еле заметно то мгновенье, когда глухой панцирь приоткрылся и изверг кольцо плазмы. Затем Страж окутался огненным облаком и поплыл напролом, сквозь стены.
Сигналы тревоги уже разрывались. Роботы безопасности, абсолютно бесполезные против живой плазменной пушки, спешили навстречу своей гибели. Десантники по тревоге влазили в боевые скафандры, недоумевая, что могло произойти на борту Матки в гиперпространстве. Дежурный офицер (тот самый, что прозевал появление морфита в лаборатории) белыми от ужаса глазами следил на мониторах, как морфит одну за другой протыкает переборки и яростными вспышками сжигает любые подвижные предметы вокруг себя.
Надо отдать должное «счастливчику» дежурному: ему все же хватило смекалки послать следом за морфитом, в проделанный им тунель, два автономных зонда, и более того — переключить их в ультразвуковой режим. Страж с легкостью обнаруживал и в следующее мгновенье сжигал любой источник излучения — будь то оружие или средство связи. Однако две крошечных мушки, излучающих ультразвук, а не радиоволны, остались незамечены им. Следующие четыре минуты они были единственным средством слежения за беглецом.
— Он движется вглубь Матки, к оси! — Захлебывался телепатическим криком дежурный. — По дуге спускается к межслойному перекрытию, через пару минут будет на шестом слое! Там жилые соты, его нужно перехватить, срочно!
— Как шестой слой?.. Но межслойное перекрытие…
— Оно не задержит его надолго! Он прожигает несущие переборки за две секунды! Перехватите его!
— Но… разве он не идет к своей Реликвии?.. — Недоумевал спросонья командор Ампалы.
— Реликвия осталась в соседней комнате! Он ошибся направлением, прожег не ту стенку и теперь в бешенстве! Это катастрофа! Его нужно сбить. Срочно, срочно!
Еще не понимая причин истерики дежурного, и отметив подсознательно необходимость подвергнуть того психпроверке, командор все же раздал нужные приказы в считанные секунды.
Через две с половиной минуты в приплюснутый пузырь оранжереи, находящийся на дне седьмого слоя, вбежал взвод десантников и рассыпался полукольцом. Рояне, непропорционально массивные в боевых скафандрах, упали на одно колено, нацелили наплечные орудия в ту точку, куда вот-вот должен был выпасть беглый Страж Реликвии морфитов. Летучие роботы-охранники взмыли к потолку оранжереи, готовясь накрыть врага лазерной сетью.
Враг был предсказуем — через 20 секунд он прожег купол потолка и вывалился точно в то место, куда смотрели стволы. Залп рассек зеленую чащу.
Бой должен был кончиться в один выстрел. Лазерная сеть из двадцати лучей, дюжина иридиевых снарядов, шесть ручных плазмометов и двенадцать скорострельных разрядников…
Под дырой в потолке возникло черное выжженое пятно, грунт испарился до самой межслойной брони. А посередине пятна немного помятый морфит приоткрыл лепестки брони и вдохнул. Многострадальные растения подались к центру. Воздух собрался вокруг Стража, свернулся в тугой клубок — и взорвался вспышкой пламени.
— Плазменная бомба!.. Проклятье!.. Взвод 7, старшина. Ответьте! Ответьте!
— Сс-скотина… Как он пережил залп?.. — Это была не мысль. Телепатор в шлеме, как и пушки на плече и на руках, как и нагрудный генератор поля превратился в металлолом. Стиснутый в разбитом скафандре, старшина хрипел в микрофон: — Это не простой морфит!.. Пехота не справится… «рогачи»…
— В своем уме, старшина?! — Командор опешил. — Тяжелые танки внутри Матки??
— Вы этого не видите, командор… поверьте мне…
Командор действительно не видел — зонды погибли при взрыве. А вот шестеро выживших десантников видели прекрасно, как посреди опустошенной плантации Страж морфировал, преобразился в веретено, зависшее вертикально над полом, и тугой струей голубого пламени впился в межслойное перекрытие. Пару секунд пламя растекалось лужей, испаряя грунт и оросительные трубы. Затем переборка стала поддаваться, медленно промялась, прогнулась — и взорвалась струями пара. Кипящая вода из межслойного пространства вырвалась в помещение, а Страж камнем нырнул в дыру.
— Два «рогача» в межслойное 5–6, район Ибрис, уничтожить чужака. Войдет в межслойное через 7–8 минут.
За секунду компьютеры передали системам танков все данные о цели. Две грузные машины вплыли в межслойную магистраль, никогда прежде не видавшую военной техники. Командор сжал пальцами виски в гнетущем ожидании. Он мог лишь молиться, чтобы морфит продолжил движение к оси Ампалы. Только в межслойном пространстве, с обоих сторон отделенном усиленной броней, могли действовать тяжелые танки. Внутри жилого района на шестом слое их огонь превратил бы соты в кровавую печку.
Спустя восемь минут молитвы командора были услышаны. Потерявший рассудок морфит проделал сквозной туннель через шестой слой Ампалы и врезался в межслойную область. Там у него не было шансов.
Игольчатые разряды продавили его поле и прожгли панцирь. Он успел «выдохнуть» еще дважды, однако полевые щиты танков отшвырнули сгустки плазмы. Смертельно раненый Страж вздрогнул, отбросил лепестки, вытянулся ввысь — и рассыпался миллионом золотистых пылинок. Равнодушный компьютер «рогача» просканировал труп и отрапортовал о поражении цели.
— Прошу, Ваша Мудрость! Приборы в вашем распоряжении — насладитесь зрелищем! — Магистр передвинул воздушную платформу и расположил ее над лужей металла. Множество мониторов на платформе тут же расцвели цифрами и диаграммами. — Потрясающая форма вещества! Миллиарды клеток милиметрового размера. Каждая из них — это крошечный трансурановый реактор вместе с излучателем поля, логическим элементом и крупицей генной информации. Все это — чисто металлическое! Ни капли органики!
— Я в курсе. — Кивнул Его Мудрость, довольно равнодушно глядя на мониторы. Его личный ассистент продолжал монолог, ничуть не смущаясь реакцией слушателя.
— Все взаимодействия между клетками — только электромагнетикой. Поле транслирует информацию, поле передвигает части тела при морфировании, поле передает энергию в «больные» клетки и восстанавливает их. Поле — инструмент взаимодействия с миром, связи с сородичами, оружие и защита. Все тело морфита — один цельный излучатель поля сложнейшей конфигурации, к тому же, все тело морфита — одна цельная логическая схема. Наши роботы в сравнении с этим — как… даже сравнение в голову не лезет!
Лидер Науки скептически покачал головой.
— Альма, для меня время восторгаться природой морфитов миновало ровно год назад — на Синупсе.
— Такой природой я мог бы восторгаться вечно, — заметил магистр.
— Вы — возможно. Меня сейчас интересует только ответ на вопрос, который я поставил вам вчера. А именно: как могла возникнуть такая форма жизни?
— Ну что ж… Так бы и сказали сразу, что вы спешите.
Альма эм Юния вздохнул. Постоянно погруженный в непроглядные пучины ксенологии, магистр находил общий язык со считанными собеседниками, коих обожал и готов был общаться с ними часами. Его Мудрость входил в это число.
— Начнем с простого. Гипотезу об эволюции я отметаю. На Морфии есть лишь один вид живых существ — морфиты. Если кто-то предшествовал им в эволюционном процессе, то все более простые виды вымерли начисто. Включая одноклеточных.
— Это единственный аргумент?
— Нет. Даже не главный. Главный — здесь.
По приглашению помощника, Лидер Науки склонился к монитору атомарного сканера. Трехмерный снимок электронного микроскопа показывал клетку морфита, увеличенную в миллионы раз.
— Видите — зоны однородных атомов чрезвычайно малы. От миллионов атомов вот здесь и здесь, до… при таком разрешении не видно… до тысяч и сотен атомов вот здесь, в ядре. Клетка собрана из сотни кирпичиков молекулярного размера. И не забывайте — это не органика, только металлы! Какова вероятность, что металлы смешаются так тщательно и упорядоченно — по случайности?
Лайон кивнул.
— Согласен с вами. Это не случайное зарождение жизни, и не эволюция. Машины, способные к воспроизводству?
— Это не роботы, Ваша Мудрость, — с некоторым оттенком обиды проворчал магистр.
— Я бы усомнился.
— Уж поверьте слову ксенолога… Внешне может и похожи, но примите во внимание социальные вопросы. У морфитов нет строгой специализации, нет приспособленности для какого-то определенного вида работы, и главное — нет ярко выраженной цели! Зачем создавать роботов, которые не выполняют какой-либо явной функции?
— Откуда знаете? Возможно, у них есть цель, неясная нам.
— Лингво-психический анализ… Записи коммуникативных полей нашими робошпионами… Глухие дебри, анализаторы вскрыли только самую поверхность — но кое-что уже ясно.