— Завтра утром отслужим мы молебствие Пречистой, помолимся Владычице усердно, соберем дружину и ударим на болгар!
— Мы все готовы идти вслед за тобою, княже! — раздались голоса.
Поход был решен.
Наутро следующего дня в новом храме отслужили обедню, за которой сам князь и вся дружина приобщились Святых Тайн. Отслужив перед собором торжественное молебствие, духовенство подняло на носилках чтимую святыню и ее понесли, осененную знаменами, впереди рати. Жители провожали уходящих в поход, дружина рвалась в бой с неверными.
Чудный летний день веселил взоры и вселял в дружинников уверенность в успех похода.
В рядах дружины ехали и Василько с Фокой, Марина, или Максим, полюбившийся за последнее время князю, шел с его княжими отроками. Хотя ратное дело далеко было не по сердцу девушке, пристрастившейся к изографному искусству, но все-таки она не желала оставить князя и отправилась вместе с ним в поход.
Царство Болгарское лежало по ту сторону Волги. Приходилось идти малозаселенной стороною, дремучими лесами; местами были топи, но дружина шла быстро вперед, преодолевая все препятствия, встречавшиеся на пути.
Болгары не ожидали нападения. Они в это время делали набег на русские поселки, расположенные вверх по Волге.
Узнав, что суздальцы двигаются на них, болгары вернулись обратно и столкнулись с русскими недалеко от своего главного города Ибрагимова, который русские называли Бряхимов. Грозно сошлись между собою обе рати. Закипела сеча. Стойко держались неверные, защищая родной город. Немало полегло их в этой битве.
Поплатились и суздальцы. Меткие стрелы болгар со свистом разили храбрых дружинников Андрея. Пал старый Глеб: вражеская стрела пронзила ему грудь.
Одно время казалось, что русские дрогнули и готовы были обратиться в бегство. Болгары одолевали. Но вдруг подскакал на лихом коне княжий отрок Максим и крикнул звонким голосом:
— Вперед, во славу Пресвятой Богородицы! — и первым бросился на неверных.
Василько и Фока также поскакали, вслед за ними бросилась тучей дружина.
Не выдержали отчаянного натиска враги, пришли в смущение. Воспользовавшись их замешательством, дружинники ворвались в город. Ибрагимов был взят. Болгарский князь бежал.
Князь Андрей вместе с духовенством молебствовали на реке. Победа над болгарами приписана чуду Пресвятой Богородицы.
В память этой победы было установлено празднество водоосвящения, совершаемое до наших дней первого августа.
Радостно вернулись домой русские после победы.
Впоследствии цареградский патриарх, по просьбе князя утвердил этот праздник православной церкви, победа русских совпадала с победою императора Мануила над сарацинами.
XVIII
Снова потекли дни мирных занятий во Владимире.
По-прежнему князь употреблял все силы, чтобы возвысить этот город над другими городами, удерживаясь временно от ссоры с князьями, в особенности Южной Руси, влияние которых было распространено на Новгород, где «на столе» сидели Святослав и Давид, сыновья нового великого князя киевского Ростислава, считавшегося одним из главных врагов Андрея.
Готовя себе опору в ожидаемой борьбе с Ростиславом, Андрей вступил в союз с князем Изяславом, отдал за его племянника Святослава свою дочь и послал часть дружины, чтобы защитить город Вжищ, принадлежащий его новому зятю.
В число дружинников случайно попали и названые братья. Близость Вжища от Киева заставила их подумать, что можно навестить мать и сестру.
За последнее время князь поставил их в числе старших дружинников… Бросить младших самовольно они не решились, тем более что ждали нападения Ростислава на Вжищ. Появление дружинников Андрея в Киеве было бы замечено.
После смерти Юрия возник спор за Киев между Ростиславом Мстиславичем и черниговским князем Изяславом Давидовичем, хотя Ростислав и был выбран великим князем киевским, а в Новгороде и Торжке княжили его оба сына, Святослав и Давид, но Андрей не хотел признавать ни одного из них.
Пользуясь образовавшеюся в Новгороде стороной, враждебною молодым князьям, князь Андрей послал в Новгород следующее требование:
«Да будет вам ведомо, я хочу искать Новгорода добром или злом, чтобы вы целовали мне крест, иметь меня своим князем, а мне вам добра хотеть!..»
Послание Андрея еще более восстановило враждебную к князьям сторону новгородцев.
Загудел вечевой колокол, собрали вече.
— Осударь Великий Новгород! — обратился к собравшимся посадник Захарий. — Хочет воевать нас и завладеть Новгородом Великим князь Андрей Суздальский! Что должно ему отвечать? Рассудите!
Стоящие за Андрея первые закричали:
— Это князь, какого нам надо!.. Не то что наши… Не они нами правят, а отец их, Ростислав, из далекого Киева.
— Их не один, а целых двое… К чему князя второго?!
— Истинно так… Лишние тяготы Новгород только из-за них несет…
— Не надо нам Давида! Вон его из Торжка! Пусть уходит к отцу в Киев! — заговорили третьи.
— Зовите на вече князя Святослава! Пусть выслушает наше решение!
Трепещущий Святослав скоро появился среди толпы.
— Коли Осударь Великий Новгород желает, я сниму брата из Торжка и пошлю к родителю в Киев!.. — согласился он.
— Пошли сейчас! Не медли! — кричали новгородцы. Святослав на другой день сместил своего брата Давида и отослал в Киев.
Но этим недовольство новгородцев против своего князя не окончилось. Народ все время волновался. Преданные Андрею люди разжигали страсти толпы. Всюду — на торжищах, площадях — шли разговоры про суздальского князя, восхвалялась его воинская доблесть, его заботливость о жителях, об улучшении им городов, украшении церквей и его благочестии.
— А наш-то?! Когда его в церкви-то увидишь?! Все более по пирам да ловам! — презрительно заметил какой-то торговый гость.
— Молод он больно… Забавы все еще на уме… — отозвался толстый квасник Неклюда.
— Сменить бы нам его, братцы! До добра не доживем мы с ним!
— Прав ты, Микита Степаныч! — сказал солидны тысяцкий. — Потолковал бы ты ноне кой с кем потайно, там тебе бы все разъяснили!
Неприязнь к Святославу росла с каждым днем, пока наконец, восстановленная против князя толпа не схватила его на Городище и не отправила под стражу в Ладогу. Жену его заключили в монастырь святой Варвары, схватили изменническим образом княжескую дружину, перековали ее, и чернь начала грабить именье князя.
— Дикий зверь проснулся! — тревожно говорили между собой бояре. — Спешить нам надо избрать другого князя…
— Не иначе как спосылать послов, просить у князя Андрея, чтоб сына своего он дал нам на княжение!
XIX
Задумчиво сидел Андрей в своих покоях, когда Марина, все еще остававшаяся в мужской одежде и считавшаяся княжим отроком, вошла к князю и доложила о посольстве из Новгорода.
Князь чуть заметно улыбнулся.
— Одумались, прислали звать меня княжить над ними!
— Прикажешь звать сюда их, княже? — спросила Марина.
— Пожди! — коротко приказал князь и стал раздумывать, что ему сказать послам. «Аль зятя, может быть, просить у меня станут, чтобы его на новгородский стол поставил?» — думал он.
— Зови сюда послов!..
В княжьи покои вошли новгородцы. Тут были бояре, богатые торговые гости; духовенство отсутствовало. Низко поклонившись князю, они стали просить его послать на княжение в Новгород сына.
Андрей отлично понимал, что исполнять желание новгородцев — это значит давать им повод считать себя самостоятельными.
— Спасибо, други, за честь! Но памятно еще мне, как вы прогнали брата моего Мстислава… И с сыном вы моим поступите, наверно, так же!
— Клянемся в верности мы сыну твоему!
— Отлично клятвы все я ваши знаю… Сегодня мил один вам, а завтра день — другой…
— Послушай, княже! Поверь словам ты нашим… Мы крест святой готовы целовать!
— Коль так, — смягчаясь, заметил Андрей, — заместо сына я дам на стол вам племянника Мстислава.
— Как ты поволишь, княже! Его мы лаской встретим, и Новгород Великий ему на верность поцелует крест…
— Так помните свое вы обещанье! Коль от него отступите, пойду на вас войною…
— Верь нам, надежа-князь! Мы слова не нарушим! — ответили дружно новгородцы.
В тот же вечер, отпировав по случаю избрания нового князя, новгородцы вместе с ним вернулись домой, оставив Андрея довольного тем, что посадил в Новгороде князя «на всей своей воле». Ему было все равно, кто бы там ни княжил, лишь бы это был его ставленник, и чтобы таким образом у новгородцев вошло в обычай получать себе властелина от суздальского князя.
Не надолго пришлось успокоиться Андрею, снова заволновался Осударь Великий Новгород.
Причиною этого волнения был сам князь суздальский.
Поладил он с прежним врагом своим Ростиславом, князем киевским. Он, узнавший силу Андрея, стал угождать ему во всем, а Андрей, в угоду ему, велел новгородцам снова взять себе на княжение сына Ростислава, Святослава.
Укорили новгородцы суздальского князя:
— Мы слово держим и обещанье, на которое крест целовали, исполняем. А ты свое забыл, — внушительно произнес посадник Захарий.
Не понравилось Андрею замечание.
— Не мне тебя слушать, Захарий! Не изменил я свое слово, а такова моя княжая воля… Для вас она закон…
Затаили вольные новгородцы обиду, взяли себе изгнанного князя, но не прошло и двух лет, как снова прогнали Святослава и послали к новому киевскому князю Мстиславу Изяславичу просить у него сына на княжение.
Страшно разгневался князь суздальский, узнав о своевольном поступке новгородцев, и решительно потребовал от них, чтобы они вновь приняли изгнанного Святослава.
— Не будет вам иного князя против этого!
И послал к Новгороду свое войско.
XX
Сам князь не отправился с войском к Новгороду, а остался во Владимире. С ним осталась часть дружины и его отроки.
Марина, несколько раз за последнее время навещавшая мать в Киеве, надумала перевести ее во Владимир. Но старуха не решалась покинуть родных мест, хотя страшно тосковала о сыне.