Сбор союзников был назначен в Смоленске.
Не близкий путь предстоял дружинникам, в Смоленске они должны были соединиться с князьями пинскими, Туровскими, городенскими и полоцкими. По пути присоединились к ним князья черниговские, братья и племянники Андрея: Юрий, Михаил и Всеволод Юрьевичи.
Громадная рать растянулась на большое пространство, известие о приближении ее скоро дошло до Киева. Испуганные Давид и Рюрик бежали из города, причем первый отправился в Галич просить помощи у князя Ярослава Осмомысла. Рюрик затворился в Белгороде, а Мстислав в Вышгороде. Защищать Киев было некому.
Князь Михаил Юрьевич вместе со Всеволодом и двумя племянниками овладел городом.
Союзные князья после долгих споров между собою решили не нападать на Киев, целью осады они выбрали Вышгород, где оставался Мстислав.
Все помнили завет суздальского князя привести к нему Мстислава. Крепко затворился в Вышгороде тот. Тщетно старались осаждающие захватить город в свои руки. Все усилия были тщетны, много было шуму, треску, крику и раненых, но толку никакого не вышло. Вышгород по-прежнему стоял твердо. Девять недель продолжалась осада.
— Что же мы, в самом деле, целый год здесь с Мстиславом возиться будем! — недовольно говорил старый Святослав, страстно желавший сесть на стол киевский. — Пора бы и кончить! — продолжал он.
Князь Ярослав Изяславич Луцкий, явившийся со всею волынскою землею, тоже искал для себя старейшинства и киевского стола. Он видел в Святославе опасного для себя соперника. Оставшись как-то, после совета с другими князьями, он смело обратился к нему:
— Сказывали мне, князь, что имеешь ты намерение занять киевский стол?
Изумленно взглянул на него Святослав.
— А то как же?! Мой он по праву.
— Не уступлю я тебе, дядя! — смело отвечал Ярослав. — Я давно искал его для себя.
— Молод ты еще, чтоб со мною спорить! — прикрикнул на него черниговский князь. — Я здесь старейший, меня ты слушать должен!
— Ан нет! Не в твоей я воле нахожуся! — отвечал резко луцкий князь.
Ссора разгорелась. Не хватало мощной руки суздальского князя, чтобы потушить ее.
XLII
Последствия ссоры скоро сказались. Через два дня после разговора со Святославом ушел от союзной рати Ярослав и передался Ростиславичам.
— Дадим мы тебе Киев! — обещал ему Рюрик. — Иди только вместе с нами!
Обещание это подстрекнуло Ярослава, и он, соединившись с Рюриком, двинулся на союзных князей.
Давно уже роптали союзники, не привыкшие долго вести осаду. Они не имели ни поводов, ни охоты вести долгую и упорную войну.
Первыми выказали свое недовольство смоляне.
— Какое нам дело до Киева и до суздальского князя! Нам впору от литовцев обороняться…
Охладели к общему делу и переменчивые новгородцы.
— Стоим мы здесь под Вышгородом без дела, у нас в Новгороде и своего дела довольно! Когда бы не князь наш Юрий, ушли бы мы сейчас же обратно!
Фока и Василько старались их образумить, уговаривали их, но беспокойные новгородцы плохо их слушали.
Недовольство все усиливалось.
Полочане и другие ясно видели также причину, приведшую их князей к Вышгороду и Киеву.
— Что нам за дело до киевского стола! Пусть они спорят промеж собою, а мы пойдем домой! — говорили рязанцы.
Не было мира и между князьями. Каждый из них тяготился своим участием в походе.
Боярин Жидиславич и Юрий с каждым днем замечали, как убывали их силы.
— Надо будет поспешить с осадой Вышгорода, — посоветовал Жидиславич, — а то вся наша рать ослабеет.
На другой день была назначена новая осада; Мстислав отчаянно сопротивлялся, и полки союзной рати отступили ни с чем.
Прибытие к Мстиславу свежих перешедших к нему волынских дружинников подействовало на осаждавших самым удручающим образом.
— Что теперь делать? — понурив голову, спрашивал Борис Жидиславич Юрия. — Коль не пойдут на врага наши новгородцы, с Вышгородом нам не справиться!
— Созовем совет! — предложил Юрий. Князья сошлись в ставку князя новгородского.
— Чего надумаете, князья, так и поступим! — сказал он.
Долго совещались они между собою, но взаимная вражда мешала им.
— Я не я буду, — говорил Святослав Всеволодович, — коль Ярослава не посрамлю!
Общее дело разбилось на мелочи, отсутствие Андрея сказывалось, как никогда, все думали только о себе, единство отсутствовало.
— Спешите, князья! — советовал один из них. — Коль Давиду удастся уговорить галичан прийти к нему на помощь, тогда трудно будет с ними справиться!
— Да и волынцы, отступив от нас, много повредили делу! — заметил другой.
— Чего ж тут медлить?! — проговорил третий. — Ударим на них!
К последнему мнению присоединились все князья. Было решено в ту же ночь сделать нападение на город. Глухою ночью приготовились полки союзной рати к штурму. Чтобы никто не знал о предстоящем нападении, костры в стане были ярко зажжены, а сама дружина тихо подползла к палисадам города.
Не таков был князь Мстислав, чтобы его можно было обмануть, он зорко следил за врагами, и едва союзные дружины приблизились к стенам, как он сам вышел им навстречу и дал геройский отпор.
Не ожидала последнего дружина Андрея и дрогнула. Несмотря на то что у Мстислава было гораздо меньше дружины, чем у союзников, те бросились бежать обратно в стан. Дружинники Мстислава погнались за ними, овладели обозом и захватили много пленных.
Всеобщее ликование было и в Киеве.
Победа эта над двадцатью князьями и силами стольких земель прославила Мстислава Ростиславича между своими современниками и дала название Храброго.
XLIII
В тот день, когда союзные князья готовились к последнему приступу, из Владимира прискакал гонец. Князь Андрей сообщал, что он сам скоро прибудет к Вышгороду, чтобы собственноручно руководить осадой.
Раздраженные долгим сопротивлением врагов, союзники не захотели его ждать.
— Кое время стоим здесь, да еще дожидаться! — говорил князь Всеволод.
— Должно быть, Андрей не знает, что к Вышгороду сильная подмога пришла! — заметил Святослав.
— Что тут говорить! Решили — и пойдем!
И на гонца, которым была Марина, никто не обратил внимания.
«Где бы мне отыскать Фоку и Василько?» — думала девушка.
Ее сердце трепетно сжималось от неизвестности об их судьбе. Отыскать обоих дружинников в громадном стане союзной рати не представлялось возможным.
— А ты, молодец, ступай-ка обратно к своему князю-то! — сказал ей Святослав. — Скажи ему, что и без него здесь справимся!
— Дозволь, князь, слово молвить!
— Говори!..
— Все равно я до князя не скоро доеду. Позволь мне остаться с вами!
— Коли такая охота припала… Что ж, оставайся! Неволить тебя не буду!
Обрадованная разрешением девушка осталась.
После теплого, но короткого вечера спустилась темная ночь. Луны не было, только одни звезды блистали на небе. По знаку князей медленно двинулись полки на прикуп, тихо окликая друг друга. Но неудача, как было сказано выше, преследовала их: они были разбиты Мстиславом.
Бежавшие полки рассеялись далеко по степи, преследуемые вышгородцами. Много потонуло их в Днепре.
Фоке удалось благополучно перебраться через реку, но Василько не посчастливилось: он был ранен стрелою. Едва выбравшись на берег, от потери крови он лишился чувств и, не замеченный своими, остался лежать на берегу.
Случай помог ему.
Марина, все время думавшая о судьбе брата, с первым лучом рассвета отправилась отыскивать его на поле битвы.
Вышгородцы, овладев станом и обозом союзной рати, перестали преследовать врагов.
Одиноко бродила девушка по полю, усеянному павшими в бою. Раненых почти не было, лежали одни трупы. С сильно бьющимся сердцем, пристально вглядываясь в лица убитых, отыскивала она дорогих сердцу. Не находя их нигде, она тихо шла дальше. Вдруг слабый стон на берегу заставил ее направиться к лежащему в богатом боевом уборе дружиннику. Подойдя к нему, она вскрикнула от изумления. Перед ней лежал бледный, недвижимый Василько.
Молодая девушка раздумывала не долго, она быстро спустилась к реке, принесла в шеломе воды и обмыла рану. Привести в чувство раненого ей долго не удавалось. Наконец, тяжело вздохнув, он открыл глаза и с изумлением посмотрел на склонившегося к нему отрока.
— Что со мной? Где я? — слабо проговорил раненый.
Девушка чувствовала себя не в силах скрываться больше.
— Узнаешь ли ты меня, Василько? — трепещущим голосом спросила она молодого дружинника.
— Узнаю… Ты княжий отрок Максим… Спасибо тебе!
— Значит, не узнал! — прошептала девушка и, наклонившись к самому лицу раненого, пристально посмотрела ему в глаза.
Давно забытое чувство всколыхнулось в душе Василько. Он смотрел и не верил.
— Марина, ты ли это? — изумленно-радостно скорее прошептал, чем проговорил он.
— Узнал… Узнал меня, милый! — не выдержала девушка. Она залилась слезами и припала к раненому.
Встало солнце, разгорался день. Золото разлилось по всему востоку, заставляя гаснуть трепетную, розоватую дымку зари.
XLIV
Рана оказалась не опасной.
Марина поймала двух коней, на одного из них помогла взобраться Василько, на другого села сама и отправилась в путь. Первый привал они сделали не скоро, опасаясь преследования. Путь предстоял не близкий.
По дороге они встречали много беглецов и раненых, все спешили поскорее выбраться из Киевской земли. На помощь Андрея теперь уже никто не надеялся, влияние его ослабело, Юг окончательно ушел из-под его власти.
Марина совершенно успокоилась, ее не тяготила больше судьба брата. Она знала со слов Василько, что последнему удалось бежать. На остановках, которые им приходилось делать из-за слабости раненого, она рассказала Василько о своем пребывании в Новгороде.
— Что ты стал таким задумчивым, Василько? — спросила девушка, когда они, отдохнув, отправились дальше.