И все же действия политического и военного руководства в случае с «Курском» оказались чудовищными даже на общем фоне современной российской действительности. Если бы речь шла просто о привычном сочетании лжи и неэффективности!
Чем дольше продолжались спасательные работы, тем более усиливалось ощущение, что никого спасать и не собираются. Мало того что помощь британцев и норвежцев первоначально отвергали. Даже когда норвежские экипажи прибыли на место событий, вместо реального дела проводились совещания, иностранным спасателям долго не давали приступить к работе. Затем, когда появилась надежда на то, что проникнуть на «Курск» и соединить его с британской субмариной все же можно, а среди норвежских водолазов уже вызвались добровольцы, готовые, рискуя жизнью, идти внутрь поврежденного судна, наши военные продолжали доказывать, что люк безнадежно поврежден. Норвежским специалистам пришлось опровергать это через агентство Рейтер!
Все происходившее было похоже на откровенный саботаж. Утром понедельника, после того как норвежцы открыли люк, наши официальные лица почти радостно объявили, что британское спасательное устройство применить не удастся. И несмотря на то что скандал по поводу начальственного вранья уже принял международный характер, журналистов пытались удалить с места событий.
Такое поведение можно объяснить только одним: официальные военные власти не хотели, чтобы остались живые свидетели катастрофы. Им не нужны были спасенные люди, готовые рассказать правду, им нужны были погибшие герои.
Как всегда бывает в таких случаях, правду все равно скрыть не удается. И глубочайшее убеждение людей в том, что власть виновна в трагедии, стало уже фактом. «Курск» оказался тем новым моральным грузом, выдержать который наше массовое сознание уже не в силах. Наступил перелом. Власть вызывает в обществе уже не недовольство, даже не протест, а просто отвращение.
Перемену почувствовали все, хотя не все еще понимают, что это значит. В глубине души кремлевское начальство надеется: все как-то обойдется. Поругаются и забудут. Ну что, в конце концов, могут сделать все эти сто двадцать миллионов безропотных существ, которых так хорошо приучила к покорности советская власть и которыми так легко могла управлять «новая российская элита»?
Они ошибаются. Так же, как ошибалось царское правительство, думавшее в 1905 году, что после гибели под Цусимой русского флота ничего не случится. Мы не знаем, что нас ждет завтра. Даже события, которые происходят в двух шагах от нас, порой трудно разглядеть через дымовую завесу лжи. Но что-то случилось. Мы больше так не можем. Терпение кончилось.
«Курск» войдет в нашу историю не просто как очередная катастрофа. Похоже, именно это несчастье пробудило в миллионах людей гражданское сознание.
ЕЛЕВИДЕНИЕ КРЕМЛЯ
ТВ: Т упало, и пропало изображение сильного вождя
Один из основоположников демократизма в России сформулировал принцип: «В стране происходит только то, что показывают по ТВ» (напоминает знаменитое - из всех искусств важнейшим для нас является останКИНО?).
Все верно: черный экран объективно информирует о происходящем независимо от того, какую кнопку вы нажали - вторую или четвертую. Ибо не происходит ничего.
Без волшебной палочки (башня) исполнение желаний затруднительно. И без картинки образ вождя вдруг тихо потух.
Для людей дела почти ничего не изменилось. Кто не делал ничего - остались без дела. Засуетились министры печати и маниловы. Процесс надувания лошади через соломинку осложнился: воздух, подаваемый в нужное место, вылетал через продырявленные, абсолютно плоские экраны.
Стало ясно: президент отсутствует.
Казалось бы, что страшного? Страна привыкла, что президент работает с документами. В Завидове. Либо за носовой перегородкой.
Не совсем так. При Ельцине система власти была построена с расчетом отсутствия президента. Сегодня - с расчетом сильного президента.
Поэтому она рассыпается, когда сильного нет. Ельцин делал вид, что его нет. Путин делает вид, что он есть.
Но изображение всегда хорошо, когда есть изображение. А оно пропало. В этом случае стране легче, если бы Путин делал вид, что его нет.
А где взять, коль соломинка сгорела.
Считается, что сегодня Россия - слабое государство. Это неправда. Наше государство не слабое, а безответственное. По отношению к своим гражданам, по отношению к своим социальным обязательствам, которые оно не решается открыто снять с себя.
Нынешнее государство вполне соответствует той экономике и тому обществу, которые мы имеем. Тезис о «слабости государства» рождается за счет сравнения с советским прошлым. Да, Советское государство было не только больше, но и сильнее. Причем сила его выражалась не только в количестве танков и ракет, но и в готовности браться за решение практически любых социальных вопросов. Именно это, кстати, а вовсе не работа милиции и КГБ делало советское государство всепроникающим. Полицейские государства были и до СССР. И полмиллиона человек, задействованных в системе советской госбезопасности, - отнюдь не мировой рекорд даже на душу населения.
Да, сегодня мы уже не сверхдержава. Более того, из страны индустриально развитой (пусть и не с самой эффективной экономикой) мы превращаемся в классический сырьевой придаток Запада, периферию капиталистической миросистемы. В этих условиях просто смешно требовать от государства и правительства, чтобы они вновь соответствовали советскому стандарту (но при этом обеспечивали бы и полное уважение к свободам и правам человека).
По численности бюрократии, по разветвленности всевозможных силовых и полицейских структур, по их готовности к применению насилия нынешняя «демократическая» Россия не только не уступает СССР, но давно уже превзошла его. Другое дело, что эффективность этих структур сравнительно низка, а их коррумпированность ужасает. Но это просто неизбежно при той социальной и экономической системе, которую мы имеем в течение последних десяти лет.
Россия нуждается не в «усилении государства», а в социальных реформах, структурных преобразованиях, которые обеспечили бы большее равенство, стимулировали бы развитие экономики, ориентированной на развитие обрабатывающей промышленности вместо вывоза сырья, открыли бы большинству народа доступ к современным информационным технологиям и т. д. Но такие реформы не нужны сложившимся элитам, ибо означали бы конец их благополучного существования. Потому их не только проводить, но и серьезно обсуждать никто не будет. А мощная государственная машина обслуживает именно интересы этих элит и с ними неразрывно связана.
Парадокс в том, что тезис о «слабом государстве» выгоден именно тем, кто завел страну в тупик. Они прекрасно понимают, что вернуть прошлое невозможно, зато «усиление государства» означает еще большее укрепление их власти, закрепление тех структур и порядков, из-за которых мы превращаемся в «Верхнюю Вольту с ракетами».
Путин стал пропагандистским символом бюрократии. Знаменем сторонников полицейского государства. Однако опыт последнего месяца показал, что президент в России не может быть просто символом и знаменем. Он должен быть еще и действующим политиком. А вот с этим ничего не выходит.
Отличие русских имиджмейкеров от западных состоит в принципиально ином понимании своей задачи и роли в обществе. На Западе мы имеем дело с экспертами, выполняющими чисто технические функции. Они не формируют политику. Они даже не формулируют политические лозунги. Их задача состоит в том, чтобы лучше, популярнее пояснить публике суть той или иной стратегии, идеологии. Им нужно подчеркнуть те привлекательные черты, которые действительно есть в кандидате, стараясь одновременно отвлечь внимание от его недостатков (или попытаться превратить их в достоинства). Они остаются в тени не потому, что играют в «серых кардиналов», а потому, что они действительно находятся на своем месте - их роль второстепенная. Разумеется, читатель может вспомнить американский фильм «Wag the dog» (у нас он почему-то шел под названием «Плутовство»), где ради спасения рейтинга президента устраивают виртуальную войну в Албании (а албанское правительство в это верит, поскольку всю информацию получает из новостей CNN). Но и там, когда имиджмейкер президента зашел слишком далеко и потребовал политического признания, сотрудники спецслужбы его просто ликвидируют.
Конечно, во всем мире виртуальная псевдополитика теснит серьезную политическую дискуссию. В США и Западной Европе это воспринимают как показатель деградации демократии. В России - как проявление ее торжества.
В нашей стране «политические технологи» сделали себя частью элиты, а имидж политиков пытаются лепить буквально из ничего. Дело не в том, что «у нас все сойдет». Общество слабо. Гражданская культура не развита. А главное, даже консолидировавшегося правящего класса нет. Вместо национальной буржуазии - многочисленные кланы и группировки, сросшиеся с бюрократией. Даже олигархии нет, есть только отдельные олигархи.
В такой ситуации имиджмейкеры действительно чувствуют себя хозяевами положения. Они лучше заказчиков понимают, что нужно делать. Они даже не формулируют политику, а ПРИДУМЫВАЮТ ее. Реальные события должны обслуживать видеоряд телевизионного репортажа. Увы, это ловушка не только для незадачливого обывателя, но и для самих правящих верхов. Ибо как ни старайся, а материальный мир все же рано или поздно навяжет свои правила игры. Иллюзия вседозволенности, безграничных возможностей пропаганды и полной безнаказанности вранья заводит слишком далеко.
Смысл пропагандистской кампании Путина состоял не в том, чтобы показать, кем является этот человек на самом деле, а в том, чтобы скрыть это, создавая образ, не только отличающийся от действительности, но в значительной степени ей прямо противоположный. Владимира Путина изображали «сильным лидером», «волевым политиком», а он всегда был и остается средней руки бюрократом, вечным исполнителем, совершенно лишенным собственной воли и политической инициативы.