шенно иное, нежели для Путина.
Сил и возможностей для постоянного оперативного управления у Масхадова все равно нет. Зато раз в несколько месяцев боевики вполне могут собраться для нанесения по армии хорошо спланированного удара, как это было в Грозном в марте и августе 1996 года, как это, несомненно, будет еще…
ПРАВИЛО ЧЕТВЕРТОЕ: Чем более активно армия ведет «антитеррористическую борьбу» (преследования, спецоперации, атаки против повстанческих баз), тем выше потери и тем ближе поражение регулярных войск.
Надо отметить, что операции повстанцев являются менее «затратными». Хорошо известен итог попыток американцев перерезать тропу Хо Ши Мина во время вьетнамской войны. На снабжение американских войск тратились сотни тысяч долларов, расходовалось огромное количество боеприпасов, проедалось несметное количество продовольствия. Вьетнамские же бойцы обходились несколькими рожками к автомату Калашникова и одной-двумя горстями риса в день. На подготовку спецназа тратились огромные средства, обучение летчика вообще стоит почти столько же, сколько производство самолета, если не дороже. А боец повстанческой армии все нужное изучает за месяц-другой совершенно бесплатно. Потеря даже одного спецназовца - удар для армии, потеря одного боевика для партизан вообще ничего не значит. К тому же оружие бойцов спецподразделений, попадая к повстанцам, резко повышает их боевые возможности, а армии у партизан взять нечего.
Не удивительно, что со времен вьетнамской войны общей практикой становится охота повстанцев за спецподразделениями (а не наоборот).
Мао Цзэдун во время революционной войны произнес крылатую фразу: «Гоминдан - наш арсенал». Иными словами, главным источником снабжения повстанцев является противник. У него отнимают оружие, средства связи, продовольствие. Если же армия и государство коррумпированы (это и случай гоминдановского Китая, и ельцинско-путинской России), то не надо и отбивать оружие, рискуя жизнью. Можно купить, выменять. Это, кстати, тоже норма партизанской войны. Если нет сплошной линии фронта, то соприкосновение с противником неизбежно происходит не только на поле боя, но и в пивной, на базаре. В итоге неизбежно развиваются определенные взаимоотношения, включающие неформальные переговоры, обмен, торг. Чем более они развиты, тем меньше у армии готовности воевать.
Уже в Афганистане советские военные на местах стали договариваться с «духами». Ахмад-Шах Масуд периодически устанавливал на контролируемой им территории перемирие с «шурави». При этом его отряды вели бои с советскими войсками на других направлениях. Считая это нарушением перемирия, советские войска проводили очередную операцию против Масуда, несли тяжелые потери, и в конечном счете восстанавливалось исходное положение дел.
«Операции преследования» и «акции возмездия» непременно сопровождаются жертвами среди мирного населения, а это означает новое озлобление против армии, новое пополнение рядов повстанцев. Порой партизаны осознанно проводят акции, провоцирующие карательные операции армии (это, кстати, практиковалось и советскими партизанами на Украине и в Белоруссии). Вся вина все равно ложится именно на армию. И это правильно. Ибо стрелять в мирных жителей - военное преступление, независимо от того, чем это вызвано. А вести активную антипартизанскую войну без постоянного совершения военных преступлений не удавалось никому.
Обычно военные пытаются подавить партизан, а политики завоевать - симпатии населения. Убивать людей и одновременно завоевывать их симпатии довольно трудно, но так себя вели американцы во Вьетнаме, советские войска - в Афганистане, так пыталась себя вести российская администрация в первую чеченскую войну. Естественно, боевые операции полностью перечеркивают эффект всех социальных и экономических программ.
Во вторую чеченскую войну российские политики попробовали нечто более оригинальное. Война ведется в Чечне, а «борьба за симпатии народа» - в России. Нам рассказывают про восстановленные школы, включенное электричество, а на практике ничего этого не делается, ибо все прекрасно понимают бессмысленность подобных попыток. Если деньги на восстановление Чечни и выделяются, они туда не доходят. Победы такими методами достичь все равно невозможно.
Есть ли у военных альтернатива? В принципе есть. Если армия не может победить, она может сама воспользоваться партизанским принципом затягивания конфликта. Это значит - воевать как можно меньше. Свести активные действия к минимуму. Не высовываться. Смириться с неизбежными потерями, не пытаясь за них мстить противнику (ибо в итоге потери будут только больше).
В этом смысле поучителен длительный опыт пребывания израильтян в Южном Ливане. Всякий раз, когда туда назначали нового начальника, он начинал с того, что обещал задать жару «террористам». Но каждая вылазка спецподразделений против баз «Хезбаллах» и других мусульманских формирований сопровождалась потерями, а после разгрома очередной базы арабы тут же создавали новую. В итоге израильтяне догадывались, что лучше не проявлять особой инициативы. Потери сокращались, война превращалась в вооруженное перемирие, время от времени нарушаемое, но тем не менее для всех приемлемое. Вплоть до момента, когда из Иерусалима присылали нового начальника.
Нечто похожее практиковалось англичанами в Белфасте. Вообще Британская империя накопила огромный опыт борьбы с партизанскими движениями. Пожалуй, британская армия - единственная, которой практически всегда удавалось выходить из конфликта с партизанами если не победителем, то, во всяком случае, без позора. В Белфасте британцам удалось «замотать» войну, превратить ее в унылую рутину, от которой католическое население устало еще больше военных - те хотя бы сменялись. Потери сторон в Белфасте невелики, а жить в условиях постоянного конфликта и католикам, и протестантам понемногу надоело. А когда в Северной Ирландии начался экономический подъем, всем ужасно захотелось перековать мечи на орала. При этом страшные ирландские республиканцы неожиданно превратились в обычных буржуазных карьеристов. Каковыми, впрочем, они и были бы с самого начала, если бы им не мешала дискриминация со стороны консервативной протестантской элиты.
ПРАВИЛО ПЯТОЕ: Успех «антитеррористической операции» может быть закреплен только соглашением с террористами.
Разумеется, речь не идет об угонщиках самолетов и бандитах, грабящих банки. С ними действительно договариваться невозможно. Но суть проблемы в том, что армия никогда не признает повстанцев законной вооруженной силой, а потому объявляет их бандитами и террористами, даже если они таковыми не являются. А потому военные и государство не могут найти адекватных юридических и политических мер по решению проблемы, ибо ее изначально вынуждены неправильно формулировать.
В итоге военные внушают себе и обществу, что проблема будет решена, когда удастся пленить или уничтожить лидеров партизан. На самом деле, если геррилья уже набрала обороты, для военных лучше, чтобы подобные попытки не увенчивались успехом. На смену одним лидерам восстания тут же приходят другие. Особенность геррильи как раз в том, что «командное звено» воспроизводится с невероятной легкостью - необходимый объем знаний невелик, приобретаются они быстро. Но каждое новое поколение повстанческих лидеров радикальнее предыдущего.
Убийство Джохара Дудаева не сломило чеченских боевиков, но сделало возможным появление в качестве самостоятельных фигур людей типа братьев Басаевых и Хаттаба, которых Дудаев держал под контролем. В случае, если со сцены сойдут эти лидеры, нас ждет появление новых, еще более жестоких и несговорчивых.
Надо сказать, что в течение второй чеченской войны боевики старательно придерживаются именно классической партизанской тактики (что является дополнительным основанием сомневаться в официальной версии московских и волгодонского взрывов). Но в случае смены лидеров ситуация выйдет из-под контроля, и тогда выстрелы и взрывы можно будет услышать практически в любом русском городе, где есть кавказская диаспора.
Первой империей, столкнувшейся с проблемой партизанской войны, была Британия в 1901 году. После того как республики буров в Южной Африке были оккупированы англичанами, война, по мнению генералов, должна была закончиться. Но она продолжалась. В ответ на партизанскую борьбу генерал Робертс прибег к жесточайшим репрессиям - «зачистке» деревень, созданию фильтрационных лагерей. Но это не помогло. А тем временем либеральные журналисты в самой Британии подняли крик по поводу жестокостей армии. Доподлинно известно, что английские генералы такими публикациями возмущались не меньше наших, расценивая их как удар в спину. Скорее всего они тоже слали в Лондон рапорты, обещая «добить», «дожать» врага в течение нескольких недель или месяцев. Но время шло, а бои не прекращались. И лондонские политики, вместо того чтобы поддержать генералов, дали команду остановиться и начали переговоры.
Почему-то никто из историков не считает это ни предательством, ни капитуляцией. А ведь по окончании войны англичане подписали соглашение, во много раз более выгодное для буров, чем Хасавюрт для чеченцев. Они не только фактически возвращали бурам самостоятельность, но делали их хозяевами огромного государства, создаваемого на всей территории Южной Африки. Появился новый доминион - Южно-Африканский Союз - с собственным парламентом, армией, бюрократией. Буры сразу заняли господствующее положение на военной и государственной службе, в политике. Правда, англичане преобладали в бизнесе, но и бурам здесь дорогу никто не закрывал. Единственным условием Лондона было то, что доминион должен входить в состав империи. При этом стратегические цели Британии были достигнуты - Южная Африка была интегрирована, стабилизирована и включена в состав империи.
Уступки, на которые пошел Лондон, равносильны тому, как если бы Москва согласилась на создание Кавказской Федерации с центром в Грозном - при условии, что эта федерация войдет в состав союзного государства с Россией и Белоруссией. Решение, кстати, экономически и политически возможное, но психологически не вообразимое. В отличие от английских политиков кремлевские деятели пошли на поводу у своих генералов. Задним числом генералы отплатили им черной неблагодарностью, обвиняя политиков в собственных поражениях.