ми концернами и финансовыми потоками.
Капиталистическая система, способная каждый раз поглотить и даже использовать в своих целях разрушительный потенциал бунта, выглядит мифическим всесильным чудовищем. Миссия “альтернативной культуры” заведомо невыполнима, враг - непобедим. Со времен Камю ключевым мифом левых становится Сизиф, героически продолжающий свое бессмысленное дело. Но с некоторых пор камень уже не скатывается с горы. Это расточительство, которое рациональная капиталистическая система позволить себе не может.
У современного Сизифа на вершине каждый раз отбирают камень. А из доставленных на вершину булыжников строится новое крыло старой тюрьмы. Правила игры определяют те, кто занимают стратегические “господствующие высоты”. Иными словами, те, у кого в руках экономическая и политическая власть. Может, дело не в камне, а в горе? Иными словами, в социально-экономических структурах, которые могут и должны быть изменены сознательным политическим действием.
После каждого поражения бунт начинается снова. Он имманентен капитализму и постоянно меняет свою форму по мере развития буржуазного общества. В конечном счете именно противоречивость мелкобуржуазного сознания несет в себе мощный творческий потенциал. “Мятущееся сознание” крайне плодотворно. Материал, из которого получается плохая политика, порождает великолепную культуру. Было бы очень скучно, если бы вместо Театра Жестокости Антонена Арто, сюрреализма, “нового романа” и фильмов арт-хауса мы бы имели лишь бесконечный поток идеологически безупречных социально-критических произведений в стиле живописи “передвижников” или прозы позднего Диккенса и раннего Горького.
И все же не случайно, что, как подметил Набоков, великие революционеры по большей части оказывались людьми вполне консервативных эстетических взглядов. Радикальный вызов системе становится эффективен лишь тогда, когда роли меняются. Альтернатива должна сама стать новым “мейнстримом”, вобрать в себя формально признаваемую капиталистическим миром культурную традицию, одновременно разлагая и разрушая коммерческую “массовую культуру”. С появлением общей цели и общего смысла тактика обретает стратегию, мятеж, закончившийся удачей, получает право на новое название.
Подобный переворот происходит только в процессе социальной революции. Это единственное, чего система не может переварить.
Утопия?
Возможно.
Но следует помнить, что капитализм не всесилен и не бессмертен. Не исключено, что он погибнет довольно скоро, может быть, даже при жизни нынешнего поколения. Вопрос лишь в том, погибнет он сам по себе или вместе с человеческой цивилизацией. Пока последний вариант представляется наиболее вероятным.
Примечания:
1 Своеобразная интеллектуальная ловушка, в которую попадаются многие исследователи и представители альтернативной культуры, состоит в том, что “мейнстирим” представляется чем-то единообразным, а если внутри него и есть различия, то они “мнимые”, “чисто внешние” и т. д. На самом деле это не так. Буржуазная культура всегда существует одновременно в нескольких вариантах. Даже советский официоз допускал внутри себя некоторые различия.
2 Подъем “альтернативной культуры” в 1960-е годы был связан с очевидным вырождением “классической левой”, будь то социал-демократы или коммунисты. С тех пор вырождение старых партий стало еще более очевидным, приняв уже совершенно гротескные формы. Однако политические проекты альтернативного радикализма оказались еще менее успешными. Для того чтобы окончательно интегрировать партии и организации, порожденные рабочим движением, европейской буржуазии потребовалось около столетия, да и то нельзя говорить об окончательном успехе. А вот “зеленые” партии были “переварены” системой за какие-то 15-20 лет. Более того, несложно заметить, что эффективность “альтернативной культуры” строго пропорциональна эффективности “традиционных” левых партий, опирающихся на рабочее движение. Пока на сцене была революционная социал-демократия, в политике было место и для массовых анархистских течений. Реформистские левые правительства 1960-х годов сосуществуют с “новыми левыми”. А крушение коммунизма и моральный крах социал-демократии сопровождался столь же массовой капитуляцией радикалов. Не добившись своих идеологических целей, старое рабочее движение все же смогло создать социальное государство. Потеря этих завоеваний в 1980-1990-е годы обернулась жизненной катастрофой для арифметического большинства человечества.
3 Разумеется, в рамках самой “альтернативной культуры” далеко не всегда наблюдается подобное самодовольство. Инстинктивные поиски выхода из политического тупика и расширения “социальной базы” повторяются на всем протяжении ее истории. Именно такой смысл имел символический “пролетаризм” новых левых, которые, будучи исключительно молодежно-интеллигентским движением, обожали говорить о “рабочей автономии”, “пролетарской демократии” и т. п. Антиглобализм тоже может рассматриваться как (не во всем удачная) попытка преодоления “альтернативности”, когда радикальные группы вышли из своих гетто и обратились к массам, а заодно - и друг к другу.
Опубликовано в журнале: «Критическая Масса» 2005, №1
КОНЕЦ ИЛЛЮЗИЙ
С очередными реформами дело с самого начала не заладилось. Многомесячная пропагандистская кампания мало кого убедила. Когда же от слов перешли к делу, население взбунтовалось. На отмену бесплатного проезда пенсионеры ответили бессрочными акциями протеста.
Между тем власти, обещая частичные уступки и компромиссы, упорно держатся за основные положения непопулярного закона. С постоянством, достойным хорошо обученных попугаев, представители правительства и Думы повторяют, что закон в принципе хорош, только исполнение подкачало. Президент, которому, казалось бы, выгодно было отречься от правительства и по-царски успокоить толпу, бросив ей к ногам головы нескольких провинившихся бояр, вместо этого публично солидаризировался с ненавистными народу министрами. Путин готов пожертвовать своей репутацией и даже рискнуть своей властью, провоцируя всеобщее возмущение, только бы не возвращать льготникам бесплатный транспорт.
Речь действительно идет о чем-то большем, чем льготы для пенсионеров. Трудно заподозрить власти в том, будто затеяли они эти политически опасные, технически крайне трудные и, на самом деле, материально не особенно выгодные для правительства мероприятия только из любви (или из ненависти) к старикам. Смешно думать, будто всё дело в грошовой экономии и дешевом обмане, без которых, впрочем, тоже не обошлось. Натуральные льготы обходятся государству дешевле, снижают уровень инфляции. К тому же это система более или менее отлаженная в управлении. Но это система, применимая только в государственном секторе.
Монетизация льгот, как и реформа жилищно-коммунального хозяйства, как реформы образования и здравоохранения, проводятся для того, чтобы открыть путь для конкуренции и приватизации в соответствующих отраслях. Вместе с жилищным хозяйством, образованием и транспортом планируется приватизация лесов и водоемов.
Кремль торжественно заявляет о намерении вступить во Всемирную Торговую Организацию к 2006 году. Приватизация транспорта, здравоохранения, образования и жилищно-коммунального хозяйства полностью соответствует требованиям ВТО. Судя по всему, соответствующие меры уже согласованы. К концу текущего года России надо продемонстрировать перед приемной комиссией свои достижения. Партнеры по переговорам о вступлении в ВТО для Кремля несравненно важнее собственного населения.
Президент не только присягнул на верность основополагающим принципам неолиберальной экономики, но и отправил в отставку премьер-министра Михаила Касьянова, который саботировал проведение реформ. Именно Путин является в политическом плане главным сторонником антисоциальных мер, а администрация президента всеми силами продавливает свой курс, преодолевая не только недовольство народа, но и сопротивление бюрократии, понимающей, что добром это не кончится.
Администрация считала, что ей всё сойдет с рук. Независимые средства массовой информации предельно ослаблены, телевидение поставлено под контроль. Либеральная оппозиция побеждена. К тому же она сама разделяет идеологию рыночных реформ. Думские коммунисты беспомощны. Новые законы о партиях и выборах практически блокируют любую новую инициативу. Но главное, само население приучено к покорности и добросовестно верит, будто обожает своего президента. В таких условиях любая социальная катастрофа будет для власти не более чем мелким недомоганием.
Так думало кремлевское начальство в декабре 2004 года. Может быть, оно и до сих пор так думает.
Однако настроение в стране изменилось. Да, у народа были иллюзии относительно власти. Но у власти, как выяснилось, были ещё большие иллюзии относительно народа. Психологическая депрессия 1990-х годов уходит в прошлое.
В своё время Ленин описал три признака революционной ситуации кризис верхов, недовольство низов и ухудшение экономической ситуации масс. Верхи действительно расколоты на либеральных критиков Путина и его консервативных сторонников. Дело ЮКОСа окончательно подорвало единство элит. Низы испытывают растущую неприязнь к власти. А нынешние реформы, резко ухудшив материальное положение миллионов людей, создали предпосылки для социального взрыва.
Народ, который готов был терпеть всё, сегодня вышел на улицы. Люди преодолевают усталость и страх, чтобы в полный голос заявить о своих требованиях. Сто лет спустя после Первой русской революции, складывается ситуация, когда низы общества твердо и недвусмысленно демонстрируют, что не хотят жить по-старому.
Корректировки курса не будет.
Всё зашло слишком далеко. Придется менять курс. А это, в российских условиях, означает, что придется менять и власть.
Опубликовано в газете «Полярная звезда»
МОНЕТИЗИРУЙ ЭТО!
Призрак «оранжевой революции» появился в России в несколько неожиданном обличии возмущенного пенсионера, протестующего против «монетизации льгот».