али из здания. Снайперы быстро отстреляли боевиков, высыпавших из школы и пытавшихся сначала вернуть, а затем просто расстрелять маленьких беглецов. А уже следом спецназ ворвался в школу со всех четырех сторон. Пока неясно, была ли и пятая сторона - снизу, из канализационного коллектора. Разрезанные моментально на несколько групп, террористы попытались покинуть пристрелянное снайперами здание и уйти в разные стороны поодиночке. Кто-то остался отстреливаться на лестничных пролетах школы, но был уничтожен. Вся операция длилась 12 минут, в два раза больше, чем предусмотрено учебными пособиями по борьбе с терроризмом, но впервые освобождались не обычные заложники, а маленькие дети». Дальше еще интереснее: «Как и в любой сложной операции по освобождению заложников, есть пострадавшие и среди мирных жителей. Часть террористов ушла из школы, но это была заведомо предусмотренная мера, бандитов отпускали подальше от детей. Нелюдей будут ловить, они не уйдут из республики. Их поимка - вопрос 2-3 дней. Главный итог происшедшего - дети спасены». Этот торжественный отчет был вывешен 3 сентября на сайте государственного телеканала ТВЦ.
«Третья сила»
Прибывавшие в Москву участники событий рисовали иную картину. Да, оперативный штаб в Беслане штурма не планировал. Генерал Аушев вел переговоры с террористами, договаривались через лондонского эмигранта Закаева о вмешательстве Масхадова. Лидер сепаратистов обещал явиться в школу и добиться освобождения заложников, но для его приезда нужен был «коридор». Пока оперативный штаб обсуждал возможное сотрудничество с Масхадовым, в Москве вырабатывали собственную линию поведения. Посредничества Закаева и Масхадова Кремль допустить не мог. Масхадов не требовал политических уступок, но такой поворот дела обернулся бы его пропагандистским триумфом. С другой стороны, открыто идти на штурм было невозможно. Пришлось бы публично брать на себя ответственность за все жертвы. А в Осетии делали все, чтобы не допустить подобной развязки. Дети местного начальства были в заложниках. Ополченцы стояли в первом ряду оцепления именно для того, чтобы воспрепятствовать штурму.
Короче, сложилась ситуация, когда штурм был одновременно политически неизбежен и невозможен. Следовательно, он должен был произойти, но как бы случайно. Сейчас уже известно, что стрельба «со стороны ополченцев» началась еще до взрыва в школе. Причем, по словам очевидцев, стрельба очень меткая - одного из боевиков сразу же убили наповал. Аушев жалуется на какую-то «третью силу». Не трудно догадаться, откуда эта «третья сила» получала приказы и в чьих интересах действовала.
В итоге политические проблемы были решены. Ополченцы, вместо того чтобы препятствовать штурму, сами его начали, спасая побежавших из здания заложников. Правда, вместо контртеррористического подразделения «Альфа» действовать пришлось армейскому спецназу, таким операциям не обученному. Да и спецназовцев, по признанию военных, выдвинули к месту событий в последний момент, предчувствуя появление «третьей силы». В итоге спецподразделениям пришлось своими головами и своей репутацией отвечать за политические решения, принимавшиеся в совершенно другом месте.
Кремль, однако, добился успеха. В очередной раз удалось «перевести стрелки» и найти виновных - штаб в Беслане, спецподразделения, мировой терроризм - кого угодно, кроме политиков. А общественное мнение в попытках раскопать правду под завалами чиновничей лжи оказалось неспособно задуматься о глубинном смысле происходящего. Ужас Беслана заслонил даже случившуюся всего за несколько дней до этого гибель самолетов.
Механизм террора
Чиновники разъясняют, что надо свыкнуться с террором. Все школы, станции метро и супермаркеты не защитишь. Пора привыкнуть к тому, что нас убивают. Зато расширяются права автоинспекции и предоставляются новые полномочия всевозможным коррумпированным ведомствам. Нас защищают.
Увы, опыт показывает, что уровень опасности сегодня не сильно зависит от принимаемых государством антитеррористических мер. По моим наблюдениям, американская система безопасности после 11 сентября стала только хуже. Сплошная показуха. Бестолковые проверки привели лишь к снижению эффективности. В любом американском аэропорту сейчас царит такой хаос, что две «черные вдовы» за 15 минут погубят больше людей, чем в Беслане. Однако терактов не случается. А в Израиле, несмотря на действительно эффективную систему, люди то и дело гибнут. Может, дело не в системе безопасности, а в том, какие цели и почему выбирают заказчики террора?
Когда Испания вывела войска из Ирака, у нас писали про позорную капитуляцию перед террором. Идти на уступки, как известно, нельзя, поскольку это вызовет только новые террористические акты и новые требования. Этот принцип был сформулирован еще в 1970-е годы. И в те времена это было правильно. Тот терроризм был делом малочисленных групп фанатиков. Сегодняшний терроризм, напротив - организованная индустрия, тесно переплетенная со спецслужбами.
По логике профессиональных борцов с терроризмом, миролюбивая политика Испании должна была спровоцировать волну убийств и взрывов в других европейских странах, особенно в тех, что участвуют в оккупации Ирака. Но произошло противоположное. В Европе стало спокойнее (кстати, в Северной Ирландии террор тоже пошел на убыль после того, как всерьез начались поиски компромисса).
Значит ли это, что тезис о недопустимости «уступок террористам» ложен? Нет. Комментируя Беслан, Анатолий Баранов заметил: разрешение чеченского кризиса не могло быть целью людей, захвативших школу, - с помощью терактов можно разжечь войну, но нельзя достичь мира. Разрешение конфликтов не является «уступкой террору», оно представляет собой единственно эффективный способ борьбы с ним.
Взрывы в Испании произошли на фоне подъема антивоенного движения. Социалисты тогда укрепляли свои позиции, обещая уйти из Ирака. Логично было предположить, что после взрыва испанцы осознают необходимость и важность борьбы с терроризмом, сплотятся вокруг правительства и поддержат продолжение войны. Вышло наоборот: антивоенные настроения усилились, социалисты победили, войска были отозваны. Похоже, для тех, кто стоял за подрывниками, это оказалось неприятным сюрпризом. Активность террористов резко пошла на спад.
Надо различать требования и политические цели террористов. Обычно требования - только прикрытие. Заранее известно, что требования выполнять не будут. Организаторы и спонсоры акций прекрасно это понимают. Реальные цели террора либо не имеют к требованиям никакого отношения, либо даже противоположны им. Террор является формой борьбы за власть, причем далеко не всегда на том поле, где происходят взрывы и убийства.
Еще до катастрофы в Беслане я опубликовал в «The Moscow Times» и в Интернете статью, где предсказывал, что раскол в спецслужбах, ставший очевидным к середине лета, приведет к новой волне терактов. К сожалению, прогноз оказался пророческим… Борьба за власть превращает нас в заложников, причем не в последнюю очередь заложником оказывается сам Путин. Он не может ничего изменить, события развиваются по собственной логике. Он не может даже объявить о прекращении войны: это ослабит его позиции, ничего не дав по существу: борьба ведется уже не из-за Чечни и даже не из-за Кавказа.
Управление тенденциями
Власти приходится объясняться. Говорят, что причина непобедимости террора - в коррупции правоохранительных органов (и на этом основании предлагают повышать им зарплату). Но одно дело взять у водителя 100 рублей за превышение скорости, а другое - пропустить террористов. Не все взяточники еще и изменники Родины. Разговоры о коррупции - прикрытие, позволяющее не говорить о тех, кто управляет игрой на более высоком уровне, или о том, чьей агентурой на самом деле являются Басаев, Умаров и другие «милейшие люди»…
Да, коррупция в силовых структурах есть. Но речь идет вовсе не о сотне-другой баксов, которую суют постовому милиционеру. Речь идет о гораздо более крупных суммах и куда более серьезных интересах.
Рассуждают о непрофессионализме спецслужб, недостаточном финансировании. Успокойтесь, господа! Спецслужбы у нас вполне профессиональны, да и с финансированием у них все в порядке. Только приходит оно не всегда из государственного бюджета.
Любую систему защиты можно пробить. Абсолютных гарантий безопасности никто дать не может. Но чтобы, как это произошло в России в минувшем году, в течение одной недели система была «пробита» пять раз и в самых разных местах, такого не могут допустить даже в стране, относящейся к своим спецслужбам куда менее трепетно, чем Россия. Это уже не статистика, это тенденция.
Кстати, у специалистов есть такой термин: «управление тенденциями». Оценивают информацию, а затем решают, какое из назревающих событий можно допустить, какое предотвратить. А какую-то тенденцию можно перенаправить или использовать.
Только очень наивные люди представляют себе работников госбезопасности бегающими по городам с самодельными бомбами, предназначенными для жилых домов. Чтобы совершить террористический акт, нужны совершенно настоящие, профессиональные террористы. Иначе получится, как на «учениях в Рязани».
Другое дело, что с террористами работают. Их организации инфильтрируются. Их лидеров подкупают и окружают своими людьми, в их сети вбрасывают нужную информацию, над их финансовыми потоками устанавливают контроль. Так начинается «управление тенденциями». Все это делается для защиты общества от реальной угрозы. Но там, где нет твердой идеологии, жестких моральных норм и гласного политического контроля над спецслужбами, благородные цели превращаются в формальную декларацию. Деньги играют свою развращающую роль. И вот уже не разберешь, где кончаются злодеи-террористы и где начинаются спецслужбы, политики и бизнесмены.
Казус Масхадова
Разумеется, власть периодически должна демонстрировать успехи в борьбе с терроризмом. Но борется она не с террором - с террористами. Не с системой, а с отдельными людьми, устранение которых не только не подрывает систему, но, напротив, укрепляет ее. Именно так случилось с Асланом Масхадовым.