И наконец, главная нерешенная проблема: русскоязычное меньшинство. Проблема сама по себе не слишком серьезная, но она остается неразрешимой до тех пор, пока ее не хотят решать.
С одной стороны, разделение общества на две неравные части очень выгодно для правящего класса. Разделяй и властвуй! Пока русские не могут договориться с эстонцами и латышами, никто не будет даже обсуждать серьезных экономических и социальных вопросов. Солидарность рабочих немыслима. Совместная борьба за повышение заработной платы невозможна. Вместо этого будут дебатировать судьбу русских школ и рассуждать о старых и новых взаимных обидах.
Но с другой стороны, история показывает, что государство, не сумевшее интегрировать значительное национальное меньшинство, отличается хронической нестабильностью. Мало того что представители меньшинства не являются лояльными гражданами, но и отношение «большинства» к своему государству становится невротическим, основанным на неуверенности и страхе. Присутствие русских на своей территории воспринимается как постоянная опасность, как возможность возникновения «пятой колонны», как напоминание об угрозе нового завоевания, о котором в условиях современной реальной политики давно следовало бы забыть - ради собственного спокойствия.
Невротическое отношение к своему государству, культивирующееся в Эстонии и Латвии, особенно заметно на фоне соседних Финляндии и Литвы. Шведский язык в Финляндии имеет статус государственного, несмотря на то что говорит на нем не более 10% населения - потомков завоевателей и «оккупантов», которые теперь являются ревностными патриотами Суоми. В Литве, где права гражданства были даны всему населению, тема «советской оккупации» в местной политике давно уже не играет той роли, какую ей по-прежнему отводят в двух других балтийских республиках.
Однако дело тут не только в вопросах языка и гражданства. Как раз наоборот: спокойное отношение к подобным вопросам является следствием того, что само государство имеет куда более солидные идеологические основания.
Любое государство обосновывает себя через историю. У Литвы история была: было Великое княжество, была Речь Посполита, битва при Грюнвальде. А Финляндия себе историю успешно сконструировала: вместо того чтобы пытаться отмежеваться от Шведской и Российской империй, финны гордятся вкладом, который внесли в строительство обеих империй. Их официальная история построена не на комплексе неполноценности, а на чувстве собственного достоинства.
Дело, разумеется, не в том, что Эстония или Латвия «объективно» не могут состояться в качестве независимых государств. Вопреки рекламе размер далеко не всегда имеет значение. Если Люксембург, Андорра или Коста-Рика могут быть самостоятельны, то нет причин, почему не смогла бы успешно развиваться в качестве независимой республики и Эстония. Но избранная местными элитами стратегия - экономическая, социальная, культурная и не в последнюю очередь идеологическая - не способствует самостоятельному развитию страны, а препятствует ему. Интеграция в структуры НАТО и Евросоюза - отнюдь не путь к независимости. Разделение народа на «граждан» и «неграждан», а самих граждан на русскоязычных и коренных делает невозможной консолидацию общества. Ведь независимость сама по себе не может быть ни идеологией, ни самоцелью. Это лишь условие для реализации каких-то иных общественных целей, которые в данном случае никто не в состоянии, оказывается, сформулировать.
Во всех успешных постколониальных национальных проектах - начиная от Соединенных Штатов и стран Латинской Америки до Индии и Южной Африки - независимость была не целью, а именно средством. Американцы провозгласили республику, взявшись осуществлять демократические принципы английского Просвещения, которые не были (по мнению отцов-основателей) с достаточной последовательностью воплощены в самой Британии. Индия как государство создавалась на основе идей Махатмы Ганди, сочетавшихся с наследием той же Британской империи (именно потому колониальные памятники стоят на своих местах, а портреты английских генералов висят рядом с полковыми знаменами в казармах индийской армии). Пакистан в противовес мультикультурной (по крайне мере на словах) Индии строил себя в качестве «исламской нации». Южная Африка, отвергнув апартеид, провозгласила себя образцом расового равноправия и демократии для всего континента.
В данном случае речь не о том, насколько все эти претензии соответствовали действительности. Главное, что они работали, позволяя организовывать и структурировать общество, обеспечивали лояльность граждан по отношению к своему государству, позволяя правящему классу пользоваться каким-то авторитетом среди трудящихся.
Напротив, провальные проекты «национального строительства» все как один строились на попытке превратить независимость в самоцель. И именно этим ставили ее под вопрос. Ведь для того чтобы консолидировать нацию вокруг подобной идеи, надо постоянно доказывать, что независимость под угрозой. С того момента, как независимость начинает восприниматься в качестве чего-то само собой разумеющегося, она перестает играть идеологическую роль, а правящие элиты оказываются в роли вождей, которые сами не знают, куда ведут своих подопечных.
Собственно, именно это происходит сейчас в двух балтийских республиках. Конфликт с Россией необходим точно так же, как и постоянные столкновения между русскими и коренными гражданами, которые на бытовом уровне прекрасно уживаются вместе. Напряжение нужно поддерживать, ибо в противном случае начнется настоящая политика, настоящая дискуссия о том, куда и как вести страну. А честно и убедительно ответить на эти вопросы местные элиты пока не готовы.
Проблема все-таки не в Бронзовом солдате. Стоит он в Таллине или нет, не так уж важно. Переживать надо не за памятник, а за саму Эстонию. Ведь это наши соседи, которым желать мы должны только добра.
КАДЕТЫ И ДОМОХОЗЯЙКИ
Благодаря своей девятилетней дочке я начал разбираться в сериалах. Миновать это испытание невозможно. Нельзя обидеть маленького человека, который не просто хочет разделить с отцом удовольствие, но и интересуется потом его мнением.
С некоторых пор большая часть продукции, потребляемой отечественным телевидением, - местного происхождения. Нет, ничего плохого не хочу сказать. Сериалы, как сериалы. По технике наши «Солдаты» ничем не уступают каким-нибудь американским «Домохозяйкам». А по актерскому исполнению, быть может, и превосходят их. Хотя, самое поразительное: что солдаты, что домохозяйки, что хирурги, что кадеты - никакой разницы. Ощущение такое, будто не много разных фильмов смотришь, а один, бесконечный.
Этот русско-американский мега-сериал, охватывающий все стороны жизни, объединен некой общей идеей и последовательно выдержанным единством подхода. Во-первых, и это самое поразительное, героев ничто не объединяет. Вернее, их объединяет нечто совершенно формальное. Живут в одном районе. Служат в одном полку. Учатся в одном суворовском училище, работают в одной клинике. Если мы произведем обмен персонажами, в самих фильмах ничего не изменится. Солдаты демобилизуются, суворовцы вырастут, поедут в Америку и наймутся работать в клинику. Американская домохозяйка разведется с мужем и в поисках экзотики выйдет замуж за русского из провинциального города (менее вероятно, но тоже случается). Сериалы получат два-три новых героя и точка.
Люди, населяющие сериалы, не объединены общим делом и общей идеей. Они живут только своей частной жизнью, которая проходит на фоне их (увы, неизбежных) профессиональных обязанностей. К этим обязанностям они, по большей части, относятся добросовестно, но не более того. Речь идет не про дело жизни, а про место работы.
Нет здесь и больших общественных событий, которые стали бы организующим началом или хотя бы объединяющим фоном сюжета. Даже находясь в строю и при погонах, персонажи сериалов не имеют никакого отношения к жизни общества в целом. Или вернее, само общество представляется лишь совокупностью индивидов, живущих только частной жизнью.
Значение имеет семья, любовь, иногда - дружба. Но все те, кто оказывается за пределами этой сферы, в лучшем случае безразличны. Мысль о том, что можно сопереживать незнакомому человеку, глубоко чужда создателям сериалов (а возможно, и значительной части зрителей). То, что не касается нас непосредственно, не касается нас вообще.
В фильме «Кадетство» было два эпизода, которые потрясли меня до глубины души. В первом из них девушка, которой родители запрещают дружить с суворовцем, приводит домой панка. После того, как панк поговорил по душам со старшим поколением про «косяки», родители резко меняют свои взгляды на личную жизнь дочки. Пусть лучше с кадетами общается. Во втором эпизоде один из суворовцев, у которого нет девушки, приглашает в кафе блондинку-фотомодель, которая должна изобразить его подругу.
Так вот: по окончании обоих эпизодов молодые люди платят за исполнение «заказа». Разница между панком и фотомоделью лишь в том, что последняя требует больше денег.
Авторам сериала и, похоже, их зрителям даже не приходит в голову, что один человек другому может оказать услугу просто так, из сочувствия. Не может такого быть. Никто никому ничего без денег делать не будет. Такая мораль.
Впрочем, причем здесь сериалы? В том-то и проблема, что по-своему они точно отражают жизнь. Общество живет по таким нормам. По крайней мере, изрядная часть общества.
На 1 апреля один шутник в подмосковном городе объявил, что открывается вербовочный пункт для отправки добровольцев в американскую армию, для войны в Ираке, Сирии и Иране. Так отбоя от желающих не было! Первоапрельская шутка переросла в политическую провокацию. К шутнику в качестве «консультанта» присоединился известный военный журналист Влад Шурыгин, задававший провокационные вопросы: а присягу Соединенным Штатам приносить будете? А если в Белоруссию пошлют? А в Крым? Оказалось, нет проблем: вопрос только в размере оплаты.