Проба сил
С 2 по 5 июня демонстрации в Ростоке происходили ежедневно. Каждая имела свою тему: один день был посвящен сельскому хозяйству, другой - правам иммигрантов, третий - борьбе с милитаризмом. Хотя, как заметил один из участников, с большой долей вероятности кончалось все одинаково: дракой между панками и полицией.
Между тем серьезное противостояние должно было начаться лишь 5 июня, в день приезда Джорджа Буша. Панки и анархисты, составлявшие ядро склонного к насилию «Черного блока», к тому времени уже порядком подустали, так что теперь проходило все исключительно мирно.
Утром несколько тысяч человек прошли в городок, рядом с которым собираются строить американскую военную базу, устроив там митинг протеста. Колонна растянулась на изрядное расстояние, не столько из-за своей массовости, сколько потому, что нужно было переходить железнодорожный мост, а потом проходить по узким улочкам курортного поселка.
Мост оказался серьезным препятствием. Заблокировав выход, полиция образовала там огромную очередь. Удивительным образом под мостом серьезных патрулей не было.
Русские и поляки, застрявшие на мосту, недоумевали: «Неужели даже анархисты из «Черного блока» не додумаются просто пройти по путям?» Услышав эту идею, Томас Зайберт, один из сведущих организаторов протеста, искренне удивился. «Действительно, нам это даже в голову не приходило. По путям же ходить запрещается!»
Англичане из Социалистической рабочей партии (SWP), взобравшись на мост, начинают скандировать: «One solution - revolution!» - и в такт ритмично подпрыгивать. «Что же они, механике не учились? - возмущается Илья Будрайтскис из группы «Вперед». - Обрушат же мост!» Я обещаю при ближайшей встрече с руководством SWP выразить наш протест и потребовать, чтобы с членами партии провели разъяснительную работу по поводу политической агитации на мостах.
Но утренняя демонстрация - всего лишь разминка. После обеда ждут Буша и масса демонстрантов направляется в аэропорт Росток-Лааге, куда должен прилететь американский президент. «Здесь не приземлятся!» - гордо заявляет распространяемая в лагере листовка. Все понимают, что это преувеличение. Никакая демонстрация не может остановить самолет. Но идти в аэропорт надо - это первая из намеченных блокад.
До аэропорта от ближайшей открытой для публики железнодорожной станции Шваан - полтора десятка километров. От антиглобалистского лагеря в Ростоке должны идти автобусы, но где они стоят, никто не знает. К тому моменту, когда мы находим назначенное место, автобусы уже ушли, да и уместить в них всех желающих все равно не было возможно.
Какие-то средиземноморские люди грузятся в собственный микроавтобус и уезжают, пренебрегая просьбами оставшихся без транспорта активистов подсадить хоть кого-нибудь. Народ угрюмо уходит, чтобы садиться на поезд. Мне повезло: вместе с бывшим украинским депутатам Василием Терещуком нас берет с собой группа берлинских антифашистов, у которых имеется две машины.
Первую машину, старенький красный «фольксваген», почти сразу останавливает полиция. Нам опять везет: мы находимся в солидной «ауди», которую не проверяют вообще. Петляя по сельским дорогам и стараясь избегать полицейских постов, мы несемся к аэропорту. По пути обнаруживается и один из автобусов. Он стоит на обочине, блокированный полицейскими. Водитель «ауди» тут же по мобильному телефону связывается с организаторами блокады и сообщает все, что видит.
Автобус так и простоял заблокированным 6 часов, вместе с людьми. Как хорошо, что мы на него не попали!
Время от времени нам встречаются колонны полицейских микроавтобусов. На мостах стоит уже не полиция, а бундесвер. Пулеметы на бронемашинах гуманно заменены водяными пушками. В небе вертолеты.
Примерно в километре от аэропорта мы выгружаемся из машины на сельской улице. Несколько домов украшены флагами ГДР. Крестьянин, пережевывающий бутерброд с сосиской, флегматично сообщает: «Вы напрямую не ходите. Полиция там. Завернуть могут. Тут обходная тропа есть».
Для партизанских действий самое главное - поддержка местного населения.
Аэропорт
Пройдя по тропинкам и приняв в свой небольшой отряд отбившегося от своих испанца, мы обнаруживаем перед собой огромное картофельное поле, за которым торчит здание аэропорта. Контрольные посты остались позади, но и вперед идти нельзя - если только нет желания закончить день в тепле и уюте полицейского участка. Идет дождь, холодно. Так что, если кто-то из жителей лагеря очень соскучился по трехразовому питанию, горячему душу и чистым простыням, вопрос можно решить просто. Даже будет бесплатный билет на родину.
Мы резко разворачиваемся и выходим на дорогу. Здесь уже стоит импровизированная сцена, устроенная на прицепе, который притащил огромный трактор, принадлежащий кому-то из здешних крестьян. На сцене появляется молодой парень, объявляющий в микрофон: «Пожалуйста, будьте осторожны, не топчите наше поле! Мы поддерживаем протест, но картошка нам тоже пригодится!» Крестьянский практицизм.
Толпа постепенно увеличивается за счет тех, кто добрался из Шваана. Кого-то подвезли, поляки умудрились 14 километров пройти пешком. Русские и украинцы удивительным образом добрались все. Наших не остановишь!
Прилет самолета американского президента демонстранты встречают воем и криками. Этот кошачий концерт транслируется в прямом эфире на весь мир. Аэропорт действительно заблокирован, но для лидера США это не особая проблема. Его вывозят на вертолете.
Сочтя свою миссию выполненной, народ начинает расходиться. В свою очередь полиция начинает действовать активнее. Со специальных машин выгружают собак в намордниках. Звучат окрики: «Halt! Stehen bleiben! Weiter gehen! Schnell!»
«Немцы в касках, собаки… Полное ощущение концлагеря», - делится со мной одна из русских девушек. Русские, украинцы и израильтяне сбиваются вместе. Ощущение у всех примерно одинаковое.
Выбраться из аэропорта оказывается еще труднее, чем добраться до него. Полиция направляет нас к другой железнодорожной станции, которая якобы находится в 4-5 километрах к северу. На самом деле мы проходим более 9 километров только для того, чтобы обнаружить, что станция закрыта. Нас нагоняет машина, за рулем которой сидит Мартин, один из организаторов блокады. «Полиция вас сознательно обманула», - объясняет он. «Почему?» - допытываюсь я. «Завтра решающий день. Они хотят, чтобы наши люди утомились».
Если это так, то полиция ошибается. Блокировать Хайлигендамм будут другие группы, совсем не те, что действовали у аэропорта. Мартин прекрасно знает это, но не обсуждает подробностей. На вопрос, что будет завтра, отвечает просто и без запинки: «Планы уточняются».
Диспозиция
Пока толпы молодежи устраивали демонстрации в Ростоке и осаждали аэропорт, в главном лагере антиглобалистов шла острая дискуссия. Умеренное крыло во главе с лидерами движения АТТАК предлагало отменить блокаду, сведя ее к серии символических мероприятий вроде того, что происходило у аэропорта.
Радикалы требовали придерживаться первоначального плана и были поддержаны рядовыми членами АТТАК. Решение было принято. Утром 6 июня началась операция.
Впрочем, первые действия предприняли не протестующие, а полиция. В ночь на 6 июня она довольно большими силами блокировала передовой лагерь антиглобалистов, находившийся возле аэропорта.
В лагере находилось около 500 человек, против которых направилось несколько тысяч стражей порядка с обязательными бронетранспортерами и водяными пушками. У ворот лагеря начались вялые стычки.
Тем временем отряды протестующих, в соответствии с переданными им накануне инструкциями, выходили из своих лагерей и направлялись в места сосредоточения. Еще раньше из ростокского лагеря вышел «Черный блок». Собравшись в час ночи, автономы построились в колонны и ушли. Больше в тот день их никто не видел. То ли рассеялись по дороге, то ли заблудились.
Основные силы антиглобалистов объединились к утру в две колонны по 5 тыс. человек, имея примерно 2 тыс. человек резерва. Одна колонна должна была, выйдя из городка Бад-Доберан, двигаясь вдоль стены, действовать против Западных ворот Хайлигендамма. Вторая колонна выступила из деревни Рабенхорст, чтобы блокировать Восточные ворота. У каждого руководителя отряда была великолепная карта, которой мог бы позавидовать любой комбат времен Второй мировой войны. Все знали свое место и четко выполняли команды.
К моменту выхода колонн активисты уже прошли около 12 километров, но теперь им предстояло проделать по меньшей мере такой же путь, преодолевая сопротивление полиции.
Двигаясь на север, западная колонна сразу же перерезала железнодорожную ветку на Хайлигендамм, по которой власти собирались пустить поезд с журналистами.
Сопротивление полиции было вялым, она явно была застигнута врасплох численностью демонстрантов и их организованностью.
Тем временем другая колонна, обойдя полицейские заслоны, приблизилась к Восточным воротам. Маленькая сельская дорога была перекрыта наспех сооруженной баррикадой из сухих веток, возле которой выстроилось с полдюжины босоногих парней и девушек.
Притормозив у баррикады, автомобилисты спрашивали у ее защитников, в чем дело; узнав, что это акция протеста против саммита «Большой восьмерки», покорно поворачивали назад, как если бы их тормозила полиция.
Разогнать подобную баррикаду не представляло бы особого труда, но властям было уже не до того.
У Восточных ворот происходило удивительное и красочное действие. Спускаясь с холма и разворачиваясь в широкую линию, 5 тыс. молодых людей под радужными знаменами выходили на поле. Они несли с собой водонепроницаемый брезент для защиты от водяных пушек, мешки с соломой, которые служили одновременно и защитой от ударов дубинками, и материалом для строительства баррикад, и просто подушками.
На другом конце поля тонкой черной цепью, контрастировавшей с многоцветьем антиглобалистских отрядов, выстроилась полиция. Картину дополняли несколько огромных ветряков, весело размахивавших своими лопастями по краям поля.