Кокосы оставили на берегу, чтобы завтра обратно к морю не тащить. Отряд сборщиков, ведомый Максом, направился к вершине холма. Путь пролегал через заброшенные огороды бронзовых людей, и выглядели они сейчас так, будто через них прошла орда Чингисхана: ананасовые кусты обобраны, даже мелкие кислые плоды – редкость; стебли проса измяты; тыквенные плети вытоптаны. Неуемная мелкая детвора слова «нельзя» принципиально не понимала, а уследить за ними было невозможно – слишком мало при них осталось старших.
Что же будет завтра, когда большая часть ребят уйдет на запад?
Хоть бери и под замок запирай всех. Эх… нет на них Бизона с увесистой палкой…
Ранним утром семнадцать крепких пареньков ушли. С собой они унесли все пластиковые бутылки, залитые свежей водой из трубы. Каждого пришлось хорошо вооружить – в районе малого архипелага могут повстречаться диксы, да и по пути с ними несложно встретиться. Из оставшихся сформировали две бригады по сбору пальмовых листьев со съедобной сердцевиной и плодов, похожих на финики. Строго-настрого приказали ничего не трогать на огородах – для начала нужно оценить запасы съедобных растений и перспективы получения семян с рассадой, а уж потом думать о заготовках.
Большая часть старших девчонок осталась в городе при детворе – пусть потихоньку приводят дома в порядок и стаскивают ценные вещи в одно место.
Макс, пользуясь служебным положением, выбрал себе самое интересное, хоть и потенциально рискованное занятие: разведку окрестностей. С собой он взял Олега, как солидную боевую единицу при серьезной винтовке, Масу – так прозвали приблудившегося полудикого масая, потому что его настоящее имя никто не мог выговорить, и Кирпича. В выборе спутников таился четкий расчет: Олег, в случае чего, поможет отбиться как от двуногих, так и от четвероногих противников; Маса, если верить слухам о его племени, прирожденный охотник, и самое время начать это доказывать; а Кирпича лучше держать на виду, чтобы он воду не мутил тайком – оставлять его без присмотра рискованно. Как-то само собой получилось, что к «экспедиции» прибилась Динка, – все давно уже привыкли к ее роли хвостика при Максе и другого поведения не ожидали.
Первым делом Макс задумал исследовать парящие источники на северном склоне второго холма. Надо сказать, с его решением не все были согласны. Олег, как он это любил, начал высказывать сомнения:
– А чего сразу в такую даль топать? Может, для начала вокруг подножия этого холма пройдемся?
– И что мы увидим, если по всему подножию лес тянется? В этих зарослях уже за десять метров ничего не разглядишь.
– Так и там тоже лес.
– Ага. Зато теплая вода хлещет или горячая. Надо глянуть.
– Толку нам от нее? Или баню там построим и будем за пять километров париться ходить?
– Хорошая идея. Но вообще-то если горячая вода есть, то, может, и ледяная где-нибудь выходит. А где ледяная, там и лед. Хорошо бы найти такой же холодильник, что на нашем острове был.
– Бродяга про такое не рассказывал.
– Ну, он здесь недолго жил и мало что видел.
– Да уж побольше нас. Надо было его с собой взять – зря оставили со сборщиками.
– Не зря, – вступился за Макса Кирпич. – Он знает, где эти пальмы съедобные и финики.
– Никакие это не финики, – возразил Олег. – И форма другая, и вкус, и косточку есть можно, а у финика деревянная полностью.
– Тебе что, жалко фиником их назвать? – удивился Кирпич.
– Не жалко. Мне, если прямо сказать, не хочется к болотам подходить, а это придется делать, если вокруг не обойдем.
– У тебя ружжо что гаубица – не боись, – хохотнул Кирпич.
– Из винтовки этой не стреляли ни разу.
– Да не боись, машинка хорошая: обязательно выстрелит.
– Ну-ну…
– Болота с востока обойдем, – утешил товарища Макс. – К воде постараемся не подходить.
– Ящеры и без воды прекрасно бегают.
– Так еще у Максима двустволка имеется, – заметил Кирпич. – И вообще, при нас чистопородный масай с копьем – они там, в своей Африкании, с такими на динозавров охотятся. Я самолично читал в газете.
– А я в газете читал, что одна туристка в Египте от мумии забеременела, – и что дальше?
– Да у нас на поселке одна шалава вообще мамаше наплела, будто от святого духа залетела. Всякое в жизни бывает. Маса, ты на динозавров охотился?
Уже смирившийся с прозвищем негр обернулся и мрачно буркнул:
– Duto ki kinywa u punda[47].
– Вот! Видишь! Говорит, что охотился!
– А мне кажется, он сказал что-то другое. По глазам видно.
– Ты африканского не знаешь.
– Ты тоже. И вообще – «африканского языка» не существует. Там много народов, и у каждого свой.
– Сильно умный? Да? Я и сам знаю. Но про негра этого совершенно точно известно, что он охотник хороший: рыбу на протоках колол огромную не один раз. Плохо, что дикий совсем и говорит непонятное. Но его даже готы не трогали – они таких горилл уважают.
– Ага. В итоге поколотили и связали.
– Так это из-за коровы – увел с острова. Там у Алариха целое стадо. Маленькое, правда. А большое фиг прокормишь: травы не хватит, а листья с кустов они жрать почему-то не хотят. И водорослей тоже не жрут. Интересно, почему Маса корову не прибил, раз охотник?
– Они не охотники, – вмешался Макс. – У них племена скотоводов.
– Да? А с копьем хорошо работает.
– Ну и охотиться они умеют, и вообще: масай становится взрослым, когда своими руками в одиночку убьет льва. Я такое слышал.
– Да ты что?! Серьезные парни…
Масай, шедший вслед за Максом, вдруг остановился, присел, указал пальцем на еле заметную борозду:
– Lile nyama[48].
Все тоже остановились, Олег удивился:
– Чего это он?
– Говорит, что тут дрова кто-то заготавливал. Видишь, бревно волочили, – «перевел» Кирпич.
– Не бревно это. – Макс покачал головой. – След ящера. Такую борозду хвост оставляет.
– Вот теперь убедился? Я же говорил, что он охотник хороший, – довольно заявил Кирпич. – Уже следы начинает читать. Бродяга базарил, что у тритонов мясо – объедение, я бы попробовал, если дадут. Тут у болот травка одна растет интересная…
– Никакой наркоты! – жестко заявил Макс.
– Да я не о дури – че ты сразу завелся, как будильник! Зелененькие стебельки тонкие и вкус почти как у чеснока. Вот ее бы с мясом печеным или жареным – вкуснотища выйдет. Эй! Черный! Долго ты будешь в землю пялиться? Не видишь, белые люди хотят мяса!
Масай ничего не ответил – молча выпрямился, замер статуей, красноречиво уставившись в сторону заболоченной низины, что располагалась между холмами. Видимо, и впрямь охотник не последний, раз сразу вычислил, где располагаются основные запасы дичи.
К болотам приближаться не стали – без серьезных сил с хорошим оружием делать это неблагоразумно. Хотя на тему охоты следует подумать – если мясо гигантских варанов и впрямь такое недурственное, как расписывает Бродяга, то одной тушей среднего размера можно дня три всю ораву кормить, а то и больше.
Опасные места обогнули по границе бамбукового леса. Здесь его будто обрезало – дальше к холмам поднимались заросли кустарников с вкраплениями редких пальм и деревьев с широченными кронами на кривых ветвях. Среди ветвей порхали яркие птицы, из-под ног разбегались юркие ящерицы, на упавшей ветке встретился жук размерами чуть ли не в ладонь. Да уж, живности тут несравнимо больше, чем на оставленном острове, да и разнообразие впечатляет.
Расстояние, оцененное на глаз в пять километров, вылилось во все десять. Прошло два часа, прежде чем к источникам пара приблизились на дистанцию вытянутой руки. Даже здесь понять, что, собственно, происходит, было невозможно: древесная растительность осталась позади, зато кусты разрослись, ничего не стесняясь. Да еще какие кусты – куда ни глянь, сливаются в сплошную зеленую стену высотой метров шесть-семь. Листва ядовито-зеленая, густая – за такими стадо мамонтов можно укрыть, и пока не уткнешься лбом в хобот, не заметишь.
А еще напрягало обилие следов ящеров. Почва здесь была черная, жирная, рыхлая – отпечатывались они хорошо. Маса едва успевал их разглядывать, возбужденно лопоча что-то на своем наречии. Понять его было невозможно. Даже Бродяга и Кирпич, сносно умеющие общаться на суахили – почти официальном языке готов, не могли с ним разговаривать. Отдельные слова понимали, а вот смысл не доходил. Похоже, суахили для него не родной язык, и знает он его плохо, перемешивая чужие слова с привычными.
Под ногами зачавкало, и Макс, насторожившись еще больше, предположил:
– Похоже, к болоту подходим.
– Да откуда тут болоту взяться? – удивился Кирпич. – Вода вся внизу, а мы уже на второй холм подниматься начали.
Впереди отчетливо послышалось журчание.
– Видишь, Максу виднее, – усмехнулся Олег.
– Никто и не спорит – бугру с бугра всегда виднее. Просто интересно стало. Небось и здесь труб полно, как на нашем холме.
Как быстро обживаются люди: северный холм для Кирпича уже стал своим.
Через несколько шагов вышли к ручью. Точнее, едва в него не сверзились. Заросли как обрезало, и под ногами оказался провал глубиной в пару человеческих ростов и шириной метров пять. На дне его журчала вода, хотя разглядеть это было непросто – густой покров из пара был подобен непроглядному туману. В том, что внизу протекает нечто близкое к кипятку, сомневаться не приходилось – даже наверху складывалось ощущение, будто в баню попал. И еще ноздри резало неприятным запашком – аммиаком повеяло. Несильно, но если принюхаться, то заметно.
Вытирая со лба пот, Макс предложил:
– Пройдемся вдоль берега.
– Хочешь узнать, откуда она вытекает? – уточнил Олег.
– Ага. Только аккуратнее – на край не наступайте. Почва непрочная – обвалится, и сваритесь. Там, похоже, очень горячо.
Не прошли и нескольких шагов, как под ногами захрустели кости. Почти сразу определили, чьи они: вытянутый зубастый череп мог принадлежать только гигантской ящерице. Еще через пару минут наткнулись на останки второго гиганта. Если учесть, что за все время подобного не наблюдали ни разу, закралось подозрение, что эта местность пользуется популярностью у тритонов, находящихся при смерти. Или просто совпадение. Или здесь скрывается что-то опасное, способное массово уничтожать даже чудовищ. В любом случае держаться стали еще более осторожно – где мертвая тварь, там и живые могут повстречаться.