– Вы имеете в виду информацию, которую вы получили в доме? – спросил Сайлер, несколько сбитый с толку.
– Именно так, Сайлер и это было равно в твоем распоряжении, как и в моем, – ответил Трант. – Для вас, по-видимому, ничего не значило, что Уолтер Ньюберри знал час, в который он должен был умереть, что делало это больше похожим на казнь, чем на убийство или что в своих приступах страха он бредил, что "он не сделает этого, что они не смогут заставить его сделать это", явно имея в виду покончить с собой. Возможно, вы не знаете, что это восточный обычай, при определенных условиях, позволить человеку, приговоренному к смертной казни, привести приговор в исполнение до определенного дня и часа, который был определен! Но, конечно, его бред, как рассказала нам его жена, должен был бы дать вам ключ к разгадке, если бы вы слышали только ту фразу, которую она считала запретом не петь громко, но которая на самом деле была именем – Пой Ло!
– Значит, это был китаец! – воскликнул Сайлер.
– Вряд ли это мог быть какой-то другой человек, Сайлер. Ибо нет иного человека, который отдавал должное такому жизненно важному вопросу – были ли у его матери маленькие ноги или большие, как мы узнали из другой фразы, которую миссис Ньюберри повторила нам. Именно это предложение отправило меня к мистеру Феррису.
– Я понял, я понял! – воскликнул удрученный детектив. – Но если это был китаец, вы никогда не добьетесь от него правды.
– Я знаю, Сайлер, – ответил Трант, – что абсолютно безнадежно ожидать признания от китайца. Они настолько привыкли контролировать очевидные признаки страха, вины, малейший след или намек на эмоции, даже при самом строгом допросе, что это стало считаться характерным для их расы. Но новая психология не имеет дела с этими очевидными признаками, она имеет дело с непроизвольными реакциями в крови и железах, которые одинаково свойственны всем людям – даже китайцам! У нас здесь, – психолог бросил взгляд в сторону внутренней комнаты, – четверо китайцев: Вонг Бо, Билли Ли, Синг Ло и Син Чанг Мин.
– Мой первый тест – выяснить, кто из них, если таковой имеются, был знаком с Уолтером Ньюберри, и затем, знал кто-либо из них, где он жил. С этой целью я принес сюда фотографию Ньюберри и вид на дом его отца, который я сделал вчера.
Он наклонился к одному из своих чемоданов и достал сначала дюжину фотографий молодых людей, среди них Ньюберри, и около двадцати видов разных домов, среди которых был дом Ньюберри.
– Если вы готовы, инспектор, я начну тестирование.
Инспектор распахнул дверь внутренней комнаты, показав группу из четырех Небожителей, и вызвал первым Вонг Бо, который говорил по-английски.
Трант, придвинув стул к столу, приказал азиату сесть и положить руки на пластины, стоявшие на краю стола перед ним. Китаец пассивно повиновался, как будто ожидал какой-то пытки. Сразу же свет очутился в центр экрана, куда он перемещался тогда, когда Трант касался пластин, затем продолжил движение к следующей строке за ним. Но когда первое подозрительное возбуждение Вонг Бо, которое выдавало движение луча, улеглось, свет вернулся в центр экрана.
– Вы знаете, зачем вас сюда привезли, Вонг Бо? – спросил Трант.
– Нет, – коротко ответил китаец и свет переместился на шесть дюймов, когда он это сказал.
– Вы вообще не знаете причины, по которой вас сюда привезли?
– Нет, – снова спокойно ответил китаец, в то время как свет снова переместился примерно на шесть дюймов. Трант подождал, пока он вернется в свое обычное положение в центре экрана.
– Знаете ли вы американца по имени Пол Тобин, Вонг Бо?
– Нет, – ответил китаец. На этот раз свет оставался неподвижным.
– И никого по имени Ральф Мюррей?
– Нет, – по-прежнему свет оставался неподвижным.
– Хью Ларкин, Вонг Бо?
– Нет, – снова спокойно и с неподвижным светом в центре экрана.
– Уолтер Ньюберри? – спросил психолог точно таким же тоном, каким он задал предыдущий вопрос.
– Нет, – ответил китаец, снова лаконично, но прежде чем он ответил и почти одновременнос тем, как имя сорвалось с губ Транта, свет быстро прыгнул в одну сторону экрана, пересек первую разделительную линию, переместился ко второй и остался там. Он сдвинулся более чем на фут! Но лицо азиата было таким же спокойным, терпеливым и бесстрастным, как и раньше. Психолог ничего не сказал, но подождал, пока индикатор медленно вернется в свое нормальное положение. Затем он взял свою стопку портретных фотографий.
– Вы говорите, что не знаете никого из этих людей, Вонг Бо, – тихо сказал Трант. – Вы можете знать их, но не по имени, поэтому я хочу, чтобы вы посмотрели на эти фотографии. – Трант показал ему первый снимок. – Вы знаете этого человека, Вонг Бо?
– Нет, – бесстрастно ответил китаец. Свет оставался ровным. Еще четыре фотографии молодых людей вызвали тот же ответ и точно такой же эффект. Шестым снимком была фотография Уолтера Ньюберри.
– Вы знаете его? – спросил Трант.
– Нет, – ответил Вонг Бо с точно такой же терпеливой невозмутимостью. Ни один мускул на его лице не изменился, ни одна ресница не дрогнула, но как только Трант показал это изображение, и взгляд китайца упал на него, свет на экране снова прыгнул в сторону и остановился возле второй строки слева!
Трант отложил в сторону портреты и взялся за фотографии домов. Он снова подождал, пока свет медленно не занял центральное положение на экране.
– Вы никогда не бывали в этом доме, Вонг Бо? – он показал большой каменный особняк, совсем не похожий на особняк Ньюберри.
– Нет, – ответил китаец, бесстрастный, как всегда. Свет оставался ровным.
– Ни в этом, ни в этом, ни в этом? – Трант показал еще три фотографии с тем же результатом. – Ни в этом? – на этот раз он показал вид дома Ньюберри сзади.
Свет быстро качнулся в сторону и остановился, дрожа, снова на полтора фута левее своего обычного положения, когда китаец тихо ответил:
– Нет.
– На данный момент этого достаточно. – Трант отпустил Вонг Бо. – Отправь его обратно в камеру, подальше от остальных. Мы поговорим с остальными – по очереди!
Он быстро проверил Билли Ли и Синг Ло. Каждый человек делал точно такие же опровержения и в той же манере, что и Вонг Бо, и в каждом случае результат был один и тот же, свет был ровным, пока не было упомянуто имя Уолтера Ньюберри и не была показана его фотография, в след чему свет широко скакнул в сторону. Картина дома, однако, не произвела на них никакого впечатления.
– Приведите Син Чанг Минга! – приказал психолог. Трант положил желтые руки на тарелки и начал задавать вопросы тем же спокойным тоном, что и раньше. Для первых двух вопросов свет переместился три раза, как и в случае с остальными, и даже Феррис и Сайлер, казалось, теперь ожидали, что он переместится, только на этот раз даже полицейским показалось, что он качнулся немного шире. И при имени Уолтера Ньюберри, впервые за все испытания, он пересек вторую разделительную линию по первому импульсу, переместился к третьей и остался там.
Даже Сайлер теперь ждал, затаив дыхание, когда Трант взял стопку фотографий и, когда он дошел до фотографии убитого человека и дома, в котором он жил, во второй и третий раз за этот единственный тест свет, неподвижный, когда Син Чанг Мин взглянул на посторонние фотографии, двигался по экрану до третьей разделительной линии. В случаях с другими допрашиваемыми луч сдвинулся едва ли на восемнадцать дюймов, но когда Син Чанг Мин увидел изображение лица убитого человека, она качнулась почти на три фута.
– Инспектор Уокер, – Трант отвел гигантского офицера в сторону, – я думаю, это человек для последнего теста. Вы выполните все, как мы с вами договорились?
– Син Чанг Мин, – психолог быстро повернулся к китайцу, когда инспектор, не сказав ни слова, вышел из комнаты, – вы наблюдали за маленьким огоньком, не так ли? Вы видели, как он двигался? Он пошевелился, когда вы солгали, Син Чанг Мин! Он всегда будет двигаться, когда вы лжете. Он шевельнулся, когда вы сказали, что не знаете Уолтера Ньюберри, он шевельнулся, когда вы сказали, что не узнаете его фотографию, он шевельнулся, когда вы сказали, что не знаете его дом. Посмотрите, как это происходит прямо сейчас, когда вы все больше и больше боиштесь, что выдали нам свою тайну, Син Чанг Мин, как вы это уже сделали и продолжите делать. – Трант с триумфом указал на кружащийся свет.
Раздался тихий стук в дверь, но Трант, наблюдая, как свет медленно возвращается на свое обычное место, подождал еще мгновение. Затем он сам легонько постучал по столу. Дверь в соседнюю комнату, прямо напротив глаз китайца, медленно отворилась, и через нее они увидели сцену, которую подготовили Трант и инспектор. Посреди комнаты стояла на коленях молодая миссис Ньюберри, спиной к ним, прижав руки к лицу, а в шести футах от нее стоял мужчина, лицом к ней. Это была имитация сцены убийства в бильярдной дома Ньюберри. Сайлер и Феррис зашевелились и быстро уставились сначала на бесстрастное и неподвижное лицо китайца, затем на свет на экране и увидели, как он прыгает такт за тактом. Китаец увидел это и понял, что луч выдает его, но он прыгал и прыгал вновь, раскачиваясь все шире и шире, пока, наконец, невозмутимость Небожителя не была нарушена, и Син Чунг Мин убрал руки с металлических пластин.
– Во всяком случае, я догадался об этом, Син Чанг Мин, – Трант быстро закрыл дверь, когда Уокер вернулся в комнату. – Значит, это ты выстрелил, после того как наблюдал за домом с Вонг Бо, как показал его испуг, когда он увидел фотографию дома, в то время как Билли Ли и Синг Ло не были нужны в доме той ночью и никогда его не видели, хотя они знали, что нужно было делать. Это все, что мне нужно от тебя сейчас, Син Чанг Минг, ибо я узнал то, что хотел знать.
Когда четвертого китайца увели в камеру, Трант повернулся к инспектору Уокеру и Сайлеру.
– Я должен признать свой долг перед мистером Феррисом, – сказал он, – за помощь в раскрытии этого дела. Мистер Феррис, как вы уже знаете, инспектор Уокер, как специальный агент правительства, в течение многих лет занимался обеспечением соблюдения китайских законов об исключении. Фраза, повторенная нам миссис Ньюберри, в которой ее муж, обезумев от страха, как будто предупреждал кого-то, что признание того, что у его матери большие ноги, помешает ему