мещен рядом с фрагментами чистого кварца. Выделившееся таким образом тепло немедленно расплавило кварц, и, хотя он все еще был пластичным, ему придали форму, похожую на раскаленную добела сталь. Полное описание инженерных трудностей и того, как они были преодолены, те, кто интересуется этим этапом работы, найдут в журнале Engineering Quarterly.
Пространство в ячейках, не занятое механизмом перемещения, было приспособлено для хранения, размещения экипажа и т.д. Однако никаких окон или иллюминаторов предусмотрено не было из-за вредного воздействия интенсивных лучей от ионизаторов. Только в пилотской кабине, прикрепленной к самой нижней камере, можно было получить кое-какой обзор из сферы, и то только через тяжелые окна из свинцового стекла, которые поглощали все лучи, кроме самых интенсивных.
Соединительные мостки и переходы, наряду с серией небольших лифтов, обеспечивали легкий доступ в любую часть сферы. Двигатели, которые должны были приводить в движение полусферы, были самыми большими атомными двигателями, которые когда-либо были сконструированы, и были распределены в два комплекта по три, каждый из которых был подключен непосредственно к полусферам на их ободе и так синхронизированы, что каждое полушарие вращалось с точно такой же скоростью.
Для того, чтобы можно было компенсировать любое изменение внешнего сопротивления движению этих двух половин сферы, система небольших водяных балластных цистерн была устроена таким образом, чтобы при необходимости можно было изменять момент инерции полусфер, чтобы кольцо всегда оставалось неподвижным. Они управлялись из кабины пилота, откуда также регулировались ионизаторы и генераторы тока, протекающего по проводке сферы.
Пробный полет шара был совершен тайно одним холодным дождливым утром, около двух часов. Почти все сотрудники лаборатории были привлечены к работе в качестве экипажа. Наш главный механик выступал в качестве инженера с тремя помощниками из своего персонала. Харви с другим помощником отвечал за генераторы лучей, в то время как Доктор и я занимали кабину управления.
По сигналу, поданному инженеру, большие полусферы медленно и плавно начали вращаться, с каждой секундой набирая скорость, пока в течение десяти минут они не начали вращаться с расчетной скоростью, необходимой для того, чтобы поднять нас, когда ток прошел через многие мили провода, покрывающего их. Доктор закрыл выключатель, который приводил в действие реле, и посмотрел на амперметр перед собой.
– Если мои расчеты не ошибочны, мы поднимаемся”, – сказал он. Было слишком темно, чтобы разглядеть землю внизу, но, наблюдая за барометром, я заметил падение столбика.
– Согласно показаниям, мы поднялись на двести футов, но я ничего не почувствовал, когда мы покинули взлетную площадку, – ответил я.
– Я не думал, что мы это сделаем, – возразил Доктор. – Я намеренно уменьшил наше ускорение.
Теперь, когда мы были значительно выше окружающих зданий, я мог смутно видеть огни города сквозь пелену дождя. Еще один взгляд на барометр показал, что мы быстро поднимаемся и скоро окажемся над облаками.
– Давайте поднимемся выше облачности, – сказал наш пилот, – и для разнообразия посмотрим на звезды. Я не видел их несколько недель.
Очень осторожно увеличивая скорость и ток, Доктор добавил:
– Пять тысяч футов должны вывести нас из облаков.
Я посмотрел на барометр и на высоте четырех тысяч футов заглянул за стекло.
– Открой окно, луч не горит, – скомандовал шеф.
Я повиновался. Воздух был прохладным, но свежим и бодрящим.
– Это первый хороший глоток свежего воздуха за долгое время, – сказал я, делая глубокие вдохи. – На юго-востоке находится наш старый друг Орион, Сириус только восходит.
Доктор подошел и встал рядом со мной.
– Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем разорвать узы, удерживающие нас на этой земле, и посетить некоторых из наших ближайших соседей в космосе, – сказал он.
– Я часто видел сны о таком путешествии наяву, – сказал я.
– Что ж, мечты иногда сбываются, – заметил Доктор, – но мы должны продолжать наши опыты. Мы должны вернуться примерно через час.
Я закрыл окно, и Доктор вернулся к панели управления. Ряд переключателей замыкался один за другим, и когда каждый из них поворачивался, циферблат под ним медленно вращался. Указатель скорости сбоку кабины медленно поднимался по шкале, пока не остановился на восьмидесяти милях в час.
– Пока этого будет достаточно, – сказал Доктор. – Пока я не буду полностью уверен, я не хочу рисковать.
В течение часа мы тестировали сферу всеми возможными способами, поднимая, опуская, поворачивая, пока Доктор не убедился в полном ее контроле. Слабый румянец на востоке неба предупредил нас о приближении рассвета и о том, что нам пора возвращаться. Каждое наше движение автоматически записывалось на прикрепленную к стене таблицу – мое собственное маленькое устройство, которое позволяло нам без колебаний возвращаться на исходное место. Мы медленно опускались, пока не увидели путеводные огни двух помощников, которых мы оставили позади. Затем, без заметного толчка, огромная сфера снова легла в свою колыбель.
Двигатели были отключены, и сразу же была произведена проверка массивных подшипников полусфер. Они были такими же великолепными, как и тогда, когда мы взлетали, благодаря превосходному мастерству тех, кто их изготовил.
– Я прекрасно провел время, – добродушно проворчал Харви, когда мы шли домой в наши комнаты. – Я ничего не видел и не слышал, кроме искр генераторов лучей, все время, пока мы были в воздухе. Мы были в воздухе, или ты меня разыгрываешь? – шутливо спросил он. – В следующий раз, когда мы поднимемся наверх, я собираюсь назначить школьника ответственным за "лучи". Тут ни черта не нужно делать, и он может сделать это так же хорошо, как и я.
Следующие дни Харви потратил на обустройство "машины времени", он настоял, что бы ее называли именно так, в то время как бригада плотников оборудовала каюты и спальные помещения. Через шестнадцать дней после пробной поездки сфера была полностью оборудована и готова к использованию, к которому Доктор намеревался ее применить. Эта часть работы была выполнена в мое отсутствие, потому что на следующий день после нашей пробной поездки я упаковал свой чемодан и уехал в Европу, намереваясь выполнить другую миссию.
ГЛАВА III
Через три недели после только что описанных событий я поднялся на борт лайнера "Аурания" в Саутгемптоне. Он собирался отправиться в одно из своих популярных кругосветных путешествий, перевозя около девятисот пассажиров. Из них более половины были членами Международного географического общества, представителями всех цивилизованных стран, которые были избраны членами общества представлять их на конференции, недавно состоявшейся в Париже. После конференции большинство делегатов воспользовались специальной программой, организованной пароходной компанией, и привлекательными тарифами, которые им были предложены. Именно по этому мы встретили так много из них на борту "Аурании".
Некоторые из моих читателей, возможно, помнят ожесточенный спор, который велся несколько лет назад между покойным братом доктора Ламонта, профессором Томасом Ламонтом, и лидерами Международного географического общества. Те, кто помнит эти события, наверняка помнят, что профессор Ламонт утверждал, что его исследования среди ацтекских руин привели к открытию весомых доказательств касающихся правдивости легенды о потерянном континенте Атлантиде. Эти свидетельства в виде предметов торговли и искусства были спасены немногими выжившими после величайшей катастрофы, которую когда-либо знала человеческая раса, или были оставлены ими и их потомками как свидетельства их древности. К несчастью, эти драгоценные реликвии были утеряны при транспортировке, и никаких следов их так и не было найдено, несмотря на то, что профессор потратил скромные средства в тщетной попытке вернуть их.
Возможно, довольно неосторожно профессор опубликовал книгу, в которой изложил свои открытия и утверждения, в результате чего его заклеймили как дешевого торговца сенсациями. Не имея доказательств, подтверждающих его заявления, бедняга был глубоко унижен. Это был тяжелый удар для него, его здоровье было подорвано пережитым и в течение года после публикации его книги он скончался, умерев, как полагали его друзья, от разбитого сердца.
Доктор построил сферу в надежде оправдать своего брата. Собрание общества и последующее путешествие были организованы задолго до этого. Доктор, зная об этих планах, после изобретения сферы и ее странного вспомогательного средства, решил одним ударом убедить критиков своего брата.
Первым портом захода "Аурании" должен был стать Вера-Крус, откуда члены общества могли ознакомиться с некоторыми из самых известных образцов ранней цивилизации Мексики. Однако, прежде чем они достигли этого порта, нам всем предстояло увидеть достопримечательности, о которых мало кто мог мечтать, включая саму Атлантиду. Я был, конечно, представителем Доктора. Ни он, ни кто-либо из экипажа сферы не смогли бы ничего увидеть на затерянном континенте. Я должен был тщательно записывать наши наблюдения как с помощью камеры, так и с помощью ручки. Испытания с маленькими животными и птицами показали, что эксперимент не представлял никакой опасности, и с помощью более крупного аппарата Доктор, Харви и я совершили путешествие в прошлое. Но это уже другая история.
Путешествие вниз по Ла-Маншу и в открытую Атлантику прошло без происшествий. Через пять дней после того, как мы увидели серые утесы Старой Англии за кормой, мы плыли над потерянным континентом. Я подслушал несколько дискуссий о профессоре Ламонте и его книге, и все были единодушны в высмеивании его. За столом, однако, я нашел одного сторонника нашего друга, капитана "Аурании". Капитан Мэтьюз был увлеченным археологом-любителем, и его собственные наблюдения привели его к выводу, что легенда об Атлантиде – нечто большее, чем просто миф. Конечно, когда он отважился высказать свои убеждения, присутствующие в салоне мягко посмеялись над ним.