– Джентльмены! Если предположить, что два небесных объекта, общий родитель которых двигался по эллипсу, являются результатом внутреннего взрыва, по каким орбитам они, скорее всего, будут следовать? Вы помните, что в математических исследованиях орбит астероидов астрономы повсеместно предполагали, что в случае, если малые планеты были оставшимися фрагментами замарсианской планеты требуемой законом Б.В. Боде, их орбиты в какой-то момент в прошлом пересеклись бы с точкой, где произошел взрыв. Однако, поскольку исследование показало, что такие пересечения имели место лишь в относительно немногих случаях, существование гипотетической планеты считалось опровергнутым.
– В том, что я хочу, чтобы вы рассмотрели, я ссылаюсь на тот же неумолимый закон небесной механики. Когда комета Билы разделилась в 1845 году, был задействован тот же принцип. В 1852 году, когда комета появилась вновь, стало очевидно, что орбита каждого ядра была изменена, поскольку кометы-близнецы находились уже на расстоянии 1 200 000 миль друг от друга. Дополнительным доказательством этого изменения орбиты стало столкновение Земли с распавшимся фрагментом кометы в 1872 году. Однако мы можем предположить, что в отношении небесных расстояний орбита этого малого ядра оставалась практически неизменной, осыпая землю своими обломками с регулярными периодическими интервалами.
– Но что стало с главным ядром? И, прежде всего, какова была бы природа его орбиты? Некоторые из вас уже знают, что в том, что касается небесных явлений, я считаю, что и парабола, и гипербола являются физическими и математическими невозможностями. Геометрия кометы допускает только одну орбиту – эллипс, при условии, что ядро свободно от серьезных гравитационных возмущений. Теперь, в соответствии приведенной теоремой, следует, что разделенные фрагменты кометы Билы в конечном итоге должны пройти через общую точку пересечения. Пусть A'A представляет диаметр исходного эллипса; пусть X – точка на орбите, где комета разделилась на фрагменты B и C, и вы обнаружите, что C, у которого более вытянутая орбита, должна, наконец, пересечь траекторию B в точке X’. X’, джентльмены, – это точная точка в пространстве, которую эта планета займет во время весеннего равноденствия в марте следующего года. Столкновение неизбежно. Математические доказательства этой катастрофы здесь доступны для вашего ознакомления, и я настоятельно призываю принять соответствующие меры, чтобы найти средство защиты человечества от ядовитых газов, которые произведет надвигающееся столкновение. Мое время вышло. Я благодарю вас.
На данный момент. Профессор Монтескье подошел к председательскому креслу, вручил ему подготовленный им доклад и быстро вернулся на свое место.
Впечатление, произведенное на собрание только что услышанной речью, было бы трудно описать, но на каждом лице было видно одно и то же выражение. Ошеломление, изумление и негодование были ясно написаны на лице каждого участника. Доктор Бове медленно взял листок и, бросив на него мимолетный взгляд, передал его математику слева от себя.
Этот ученый джентльмен, внимательно изучив расчеты профессора с озадаченным видом, доверительно наклонился к президенту.
– Безумный, – прошептал он, – эти безумные каракули не могут быть ничем иным, как творениями сумасшедшего. Я отказываюсь рассматривать этот вопрос дальше. Если ваше мероприятие подготовлено, я советую вам приступить к нему немедленно.
Профессор допустил роковую ошибку, которой вряд ли можно было избежать, даже если бы ее предвидели. Будучи математическим гением, он в течение многих лет презирал прикладную математику своего времени и разработал новую и революционную систему из области чистой математики. Следовательно, его символы, хотя и относительно простые, были понятны только ему самому и Бурже. Действительно, вывод, к которому он пришел с помощью нового метода, не мог быть выведен или даже выражен обычными математическими символами. Поэтому неудивительно, что математик старой школы совершенно не смог понять смысла вычисления. Профессиональная гордость, однако, не позволила бы ему признать этот факт, и поэтому, как и многим другим новаторам, Монтескье пришлось дорого заплатить за свое безрассудство.
Черты лица в президиуме приняли решительное выражение. Встав и подозвав профессора, председатель сказал:
– Месье Монтескье, этот вопрос должен быть обсужден конфиденциально и более подробно. Не будете ли вы так любезны последовать за мной в соседнюю комнату?
Не подозревая о заговоре, который был составлен против него, профессор поднялся со своего места и последовал за доктором Бове из зала.
Два часа спустя имя Альфонса Монтескье было официально зарегистрировано в уединенном заведении для умалишенных, расположенном в нескольких милях от Парижа.
III
Во второй половине февраля астрономический мир был на "подъеме”. Двадцатого числа этого месяца английский астроном-любитель по имени Хантингтон, возвращаясь поздно вечером домой, наблюдал зрелище, которое заставило его резко остановиться и перевести дух. В созвездии Кассиопеи, в трех градусах от того места, где в 1572 году появилась знаменитая сверхновая звезда Тихо Браге, была яркая новая звезда, но уже второй величины. Осознав, что появилась долгожданная возможность прославить свое имя в истории астрономии, молодой человек бросился на ближайшую телеграфную станцию и поспешно написал следующее сообщение в Гринвичскую обсерваторию:
ЛОНДОН, 20 ФЕВРАЛЯ 1931 Г. ”НОВАЯ ЗВЕЗДА ВТОРОЙ ВЕЛИЧИНЫ ТОЛЬКО ЧТО ПОЯВИЛАСЬ ВБЛИЗИ КАППА КАССИОПЕИ".
ХАНТИНГТОН.
В ту ночь телеграфные линии и кабели были заняты связью между обсерваториями по всему миру. Телескопы и спектроскопы были немедленно направлены на новую звезду. И тут произошла поразительная вещь. Когда первый большой телескоп был направлен на новую звезду, астроном в замешательстве протер глаза, вместо того, чтобы казаться просто яркой точкой света, как это обычно бывает со звездами, диаметр этого странного объекта увеличился в десять раз, если смотреть в телескоп. Изучение спектров новой звезды выявило еще одну загадочную особенность. Большинство новых относятся либо к солнечному типу А, либо В, то есть к белым или голубым звездам небольшой плотности. Но линии спектра Новой Кассиопеи, по-видимому, указывали на солнечный тип класса F или G, хотя было много особенностей, которые не соответствовали составу этих звезд.
Был ли новый пришелец кометой, планетой или звездой? Это был вопрос, на который астрономы повсюду пытались ответить. Хотя некоторые линии спектра наводили на мысль о кометном ядре, никакой определенной комы или хвоста видно не было, и, как следствие, от этого объяснения отказались. Теория о новой планете была слишком фантастической, чтобы ее рассматривать. Следовательно, это должно быть звездой нового типа, близкой к Новой Персее 1901 года, которая была окружена светящейся кольцевой туманностью. Когда несколько дней спустя было замечено, что объект увеличивается в размерах и окружен туманным ореолом, это объяснение значительно усилилось, ибо разве туманность в Новой Персее не расширялась в радиусе почти на три секунды дуги в день? Эта теория была общепризнанна всем научным миром.
Тем временем какой-то астроном-любитель религиозного склада ума пустил слух, что небесный гость был не кем иным, как Вифлеемской звездой, вернувшейся, чтобы возвестить о наступлении Тысячелетия, которого миллионы жаждущих душ так долго с нетерпением ожидали. На самом деле это была знаменитая звезда, которую видели Волхвы 1931 годом ранее и которую наблюдали в 945, 1264 и снова в 1572 годах наблюдал астроном Тихо Браге.
Поскольку сенсации всегда распространяются быстрее всего и становятся лучшими новостями, этот дикий слух получил широкое распространение. Религиозные секты, основанные в связи с быстрым приближением Тысячелетнего царства, были в величайшем волнении. В таких общинах была заброшена всякая работа, приготовлены одежды для вознесения, а неистовые молитвы и увещевания стали обычным делом. Толпы мужчин и женщин с безумными глазами начали бродить по улицам, распевая странные псалмы и умоляя прохожих покаяться, поститься и молиться, готовясь к приближающемуся Судному дню.
Влияние всего этого на общественное сознание вскоре стало заметным. Даже консервативные персоны, наконец, начали нервничать, поскольку новая звезда, несомненно, увеличивалась в размерах и яркости. Несмотря на холод, каждый ясный вечер можно было видеть большие толпы людей, наблюдающих за странной звездой. С момента обнаружения "новой" двадцатого февраля прошло почти три недели. За несколько дней она превратилась из звезды второй величины в сияние, намного превосходящее сияние Сириуса. Астрономы были откровенно озадачены. Каждую ночь они ожидали обнаружить уменьшение величины новой в соответствии с обычными колебаниями суперновых звезд. Однако вместо того, чтобы уменьшаться, ее блеск неуклонно возрастал. Для получения точного параллакса звезды требовалось немного времени, и хотя уже было предпринято несколько грубых попыток, результаты были слишком поразительными, чтобы их можно было серьезно рассмотреть.
В Лондоне небо было сильно затянуто тучами в течение нескольких дней, и интерес, вызванный этим явлением, почти пропал в будничном течении людских забот. Только астрономы знали о продвижении новой звезды, и у них не было никакого желания вызывать то, что они считали ненужным беспокойством в общественном сознании.
Но шестнадцатого марта произошло нечто совершенно экстраординарное. Ранним утром поднялся внезапный ветер, и, когда весь Лондон собирался по своим повседневным делам, в плывущих полосах облаков произошел разрыв. И там, средь бела дня, ярко сияя в северных небесах, была Новая Кассиопея! Городские жители не часто тратят свое время на созерцание небес, и в течение нескольких мгновений это зрелище оставалось незамеченным. Но рабочий, которому пришлось поднять взгляд, чтобы посмотреть на какую-то работу, выполняемую в здании над головой, был первым, кто это увидел. Мгновение он не двигался, тупо уставившись на нее. Медленно, не издавая ни звука, он указал на север. Его товарищи, привлеченные его странным поведением, собрались вокруг него и посмотрели в том направлении, куда он указывал. Многие, кто сомневался в правильности функционирования собственных органов чувств, протирали глаза и смотрели снова. Звезда все еще была там, и ее сияние делало ее похожей на настоящее миниатюрное солнце.