КОНЕЦ
КОРОЛЬ КУЛЬТУРЫ ТКАНЕЙ
Джулиан Хаксли
В течение трех дней мы пересекали болото. Наконец мы выбрались на сухую землю, петляя вверх по пологому склону. Ближе к вершине заросли становились гуще. По мере нашего приближения заросли приняли вид крепостного вала, который становился все больше и казалось, что он был намеренно возведен людьми. Мы не хотели прорубать себе путь через колючую баррикаду, поэтому повернули направо вдоль передней части зеленой стены. Через триста или четыреста ярдов мы вышли на просеку, которая вела в кустарник, сужаясь до того, что казалась обычным проходом или дорогой. Это вызвало у нас небольшие подозрения. Тем не менее, я подумал, что нам лучше сделать все возможное, и поэтому приказал каравану свернуть в проход, сам заняв второе место после проводника.
Внезапно следопыт остановился с гортанным восклицанием. Я посмотрел и там оказался один из представителей огромных африканских жаб, с некоторой тяжеловесностью перепрыгивающего через тропинку. Но у него была вторая голова, растущая из плеч! Я никогда раньше не видел ничего подобного, и мне захотелось поймать такое удивительное чудовище для нашей коллекции. Но когда я двинулся вперед, существо сделало пару прыжков и скрылось в колючем кустарнике.
Мы продвигались вперед, и я убедился, что проход, по которому мы следовали, был искусственным. Через некоторое время до наших ушей донесся гудящий звук, который мы очень скоро приняли за человеческий голос. Отряд остановился и я прокрался вперед вместе с проводником. Выглянув из-за последней завесы кустарника, мы заглянули вниз, в лощину, и были безмерно поражены тем, что там увидели. Голос исходил от огромного негра по меньшей мере восьми футов ростом. Самый крупный мужчина, которого я когда-либо видел за пределами цирка, сидел на корточках, время от времени падая ниц передней частью тела и читая какую-то молитву или заклинание. Предмет его поклонения лежал перед ним на земле. Это был маленький плоский кусочек стекла, удерживаемый на маленькой резной подставке из черного дерева. Рядом с ним было огромное копье, вместе с раскрашенной корзиной с крышкой.
Примерно через минуту великан молча поклонился, затем взял предмет из черного дерева и стекла и положил его в корзину. Затем, к моему крайнему изумлению, он вытащил двуглавую жабу, похожую на первую, но в клетке из сплетенной травы, поставил ее на землю и приступил к новым коленопреклонениям и ритуальному бормотанию. Как только это закончилось, жаба была пересажена, и сидящий на корточках гигант внимательно огляделся вокруг.
За лощиной или ложбиной лежала холмистая местность с зарослями кустарника. Недалекий звук привлек внимание, проблески света пробились сквозь кустарник и мы увидели приближающуюся группу из трех или четырех дюжин мужчин, большинство из которых были такими же гигантскими, как наш первый знакомый. Все маршировали в строгом порядке, вооруженные большими копьями и одетые в цветные набедренные повязки с чем-то вроде споррана спереди. Им предшествовал смышленого вида негр обычного роста, вооруженный дубинкой, и его сопровождали две фигуры, более примечательные, чем гиганты. Они были низкорослыми, почти карликами, с огромными головами, невероятно толстыми и мускулистыми как лицом, так и телом. На их черных плечах были накинуты ярко-желтые плащи.
При их виде наш великан поднялся и гордо встал рядом со своей корзиной. Отряд приблизился и остановился. Был отдан какой-то приказ, один великан вышел из рядов отряда навстречу нашему, тот поднял корзину, торжественно передал ее подошедшему и занял его место в шеренге. Мы явно были свидетелями какой-то регулярной смены караула, и я ломал голову, пытаясь сообразить, что все это может означать – стражники, великаны, карлики, жабы, когда, к моему ужасу, я услышал восклицание за своим плечом.
Это был один из тех треклятых носильщиков, проклятый парень, который всегда любил демонстрировать свою независимость. Полагаю, ему наскучило ждать, и он с чувством собственного достоинства подкрался поближе, чтобы посмотреть, в чем дело, и внезапное появление группы великанов оказалось слишком сильным ударом по его нервам. Я сделал знак лежать тихо, но было слишком поздно. Восклицание было услышано и лидер отдал быструю команду, и гиганты бросились вверх и встороны двумя группами, чтобы окружить нас.
О борьбе и сопротивлении явно не могло быть и речи. С замиранием сердца, но со всем достоинством, на какое был способен, я вскочил и выбросил вперед пустые руки, одновременно приказывая следопыту не стрелять. Дюжина копий возвышалась надо мной, но ни одно не было пущено. Предводитель взбежал по склону и отдал команду. Два великана подошли и подхватили меня под руки. Следопыта и носильщика гнали вперед угрожая остриями копий. Другие носильщики обнаружив, что что-то не так, начали кричать и убегать, а половина копейщиков погналась за ними. Нас троих мягко, но твердо повели вниз и через лощину.
Я ничего не понимал в этом языке и позвал своего проводника, чтобы тот попробовал их понять. Оказалось, что существовал какой-то диалект, в котором он немного разбирался, и мы не смогли узнать ничего, кроме того факта, что нас везли к какому-то высокому правителю.
В течение двух дней мы маршировали по приятной местности, похожей на парк, с небольшими промежутками между деревнями. Время от времени появлялось какое-нибудь новое чудовище в виде карлика, или невероятно толстой женщины, или двухголового животного, пока я не подумал, что наткнулся на первоначальный источник поставок цирковых уродцев.
Местность наконец начала плавно спускаться к красивой речной долине и вскоре мы приблизились к столице. Это оказался действительно большой город для Африки, его глинобитные стены невероятно впечатляющей архитектурной формы, с тяжелыми, большими контрфорсами и гигантами, стоящими на страже на них. Увидев, что мы приближаемся, они закричали, и из ближайших ворот высыпала толпа. Боже мой, что за толпа! К этому времени я уже привык к гигантам, но здесь было словно традиционное шоу Барнума и Бейли. Множество полугномов, другие похожи на них, но гораздо выше, и нельзя было сказать, были ли эти существа не по годам большими детьми или ужасно низкорослыми взрослыми. Другие зловеще толстые, с руками, похожими на закопченные бараньи ноги, и рулонами жира, катающимися на их стеатопиготных задницах, третьи преждевременно дряхлые и иссохшие, у других уродливый и безобразный вид. Конечно, было много и обычных негров, но достаточно экстраординарных, чтобы почувствовать себя довольно странно. Вскоре после того, как мы вошли внутрь, я вдруг заметил еще кое-что, что казалось необъяснимым – телефонный провод с совершенно хорошими изоляторами, протянутый от дерева к дереву. Телефон в неизвестном африканском городе. Я отказался понимать это.
Но меня ждал еще один сюрприз. Я увидел фигуру, переходящую от одного большого здания к другому – фигуру, безошибочно принадлежащую белому человеку. Во-первых, на нем была одежда из белой парусины и солнцезащитный шлем, во-вторых, у него было бледное лицо. Он обернулся на звук нашей кавалькады и мгновение стоял, разглядывая, а затем направился к нам.
– Приветствую! – крикнул я. – Вы говорите по-английски?
– Да, – ответил он, – но помолчите минутку, – и начал быстро разговаривать с нашими сопровождающими, которые относились к нему с величайшим почтением. Он повернулся ко мне и быстро заговорил:
– Вас отведут в зал совета для осмотра, но я позабочусь о том, чтобы вам не причинили вреда. Это запретная земля для чужаков, и вы должны быть готовы к тому, что вас задержат на некоторое время. Вас пошлют ко мне в здания храма, как только закончатся формальности, и я все объясню. Они хотят получить немного объяснений, – добавил он с сухим смешком. – Кстати, меня зовут Хаскомб, в последнее время я был научным сотрудником больницы Миддлсекса, а теперь религиозный советник Его Величества короля Кегобе.
Он снова рассмеялся и двинулся вперед. Он был интересной фигурой – лет пятидесяти, худощавого телосложения, с тонким лицом, небольшой бородкой и довольно запавшими карими глазами. Что касается выражения его лица, то он выглядел циничным, но в то же время как будто интересовался жизнью.
К этому времени мы были у входа в зал. Наши гиганты выстроились снаружи, за ними стояли мои люди, и только я и вожак прошли внутрь. Опрос был чисто формальным и примечательным главным образом ритуалом и торжественностью, которые характеризовали все действия пары дюжин прекрасно выглядящих мужчин в длинных одеждах, которые были нашими экзаменаторами. Моих людей согнали в какой-то лагерь. Меня сопроводили в маленькую хижину, обставленную в некотором подобии европейского стиля, где я нашел Хаскомба.
Как только мы остались одни, я набросился на него с терзавшими меня вопросами.
– Теперь вы можете сказать мне, где мы находимся? В чем смысл всего этого циркового бизнеса и этого зверинца чудовищ? И как вы сюда попали?
Он оборвал меня на полуслове.
– Это долгая история, так что позвольте мне сэкономить время, рассказав ее по-своему.
Я не собираюсь рассказывать это так, как рассказывал он, но попытаюсь дать более связный отчет, результат многих последующих бесед с ним и моих собственных наблюдений.
Хаскомб был многообещающим студентом-медиком, а после получения степени занялся исследованиями. Сначала он начал с простейших паразитов, но отказался от этого в пользу культуры тканей, от этого он перешел к исследованию рака, а от этого к изучению физиологии развития. Позже была организована большая комиссия по сонной болезни, а Хаскомб, беспокойный и жаждущий путешествий, потянул за ниточки и добился назначения одним из научных сотрудников, отправленных в Африку. На него произвело большое впечатление мнение о том, что дикие животные служила резервуаром для Trypanosoma gambiense15. Когда он узнал об обширных миграциях животных, он увидел в этом главное возможное средство распространения болезни и попросил разрешения отправиться в глубь страны, чтобы исследовать проблему в целом. Когда Комиссия в целом закончила свою работу, ему разрешили остаться в Африке с еще одним белым человеком и компанией носильщиков, чтобы посмотреть, что он сможет обнаружить. Его белым спутником был лаборант, неразговорчивый унтер-офицер по науке по фамилии Аггерс.