Моим первым действием после вступления во владение аппаратурой и лабораторией доктора Хендерсона было совместить тщательный обыск помещения с не менее тщательной уборкой. Доктор Хендерсон, как и многие ученые мужи, к сожалению, был далек от аккуратности и опрятности. Инструменты, книги, бумаги, приборы, формулы и химикаты были в беспорядке, очевидно, оставленные там, где биолог использовал их в последний раз; ящики и шкафы были завалены всякой всячиной; грязные лабораторные фартуки; тут и там были разбросаны старые ботинки и грязные полотенца, и, убирая лабораторию, я задавался вопросом, как полиция могла провести тщательный обыск в комнате при существующих условиях. И вскоре стало очевидно, что это не так. Среди кучи старых журналов, выброшенной лакмусовой бумажки и прочего хлама в шкафу я наткнулся на находку, которая, по крайней мере, на время, полностью отключила меня. На самом деле это был сверток с детской одеждой, довольно мятой, грязной и явно поношенной. Некоторое время я сидел, глядя на крошечные предметы одежды со странной смесью ужаса, смятения, изумления и удивления. Неужели отвратительные слухи все-таки были правдой? Неужели мой бывший одноклассник сошел с ума от своих исследований и действительно принес невинного ребенка в жертву на алтарь науки? Если нет, то почему у него должна была быть эта одежда? Где были останки самого ребенка? И каковы были его отношения с другими, которые исчезли? Какие ужасные вещи произошли, чтобы заставить их всех исчезнуть? Конечно, подумал я, какие бы события ни привели к окончательной гибели ребенка, доктор Хендерсон должен был где-то это записать. Что бы он ни сделал, это, несомненно, было сделано с ошибочной, извращенной идеей, что это было во имя науки, что средства будут оправданы целью и, следовательно, я был бы уверен, что он записал свои теории или результаты своих экспериментов. Чтобы разгадать тайну, я должен найти такие заметки, и, забросив всю остальную работу, я усердно и лихорадочно искал какую-нибудь записную книжку, блокнот или даже клочок бумаги, которые могли бы все объяснить.
Конечно, я понимал, что существовала вероятность, даже довольно большая вероятность того, что он уничтожил записи или забрал их с собой. Сам факт его исчезновения вместе с другими, в причастности которых к преступлению я больше не сомневался, доказывал, что они осознали чудовищность своих деяний и, следовательно, уничтожили бы любые улики или записи. Но тот факт, что одежда была оставлена так небрежно, заставил меня подумать, что более убедительные доказательства также могли быть упущены из виду. Более того, доктор Хендерсон, как я уже обнаружил, был крайне рассеян в обычных делах, и у него также была привычка делать заметки на всем, что попадалось под руку. Следовательно, рассуждал я, даже если он или другие скрыли самые важные доказательства, был более чем равный шанс, что они упустили из виду или полностью забыли случайные заметки, которые пролили бы свет на этот вопрос. Это была медленная работа, изучение почти иероглифического письма моего предшественника и изучение каждого клочка бумаги, даже полей страниц в книгах и брошюрах, в поисках того, что я искал. И в течение нескольких часов мои усилия были бесплодны. Наконец, когда я почти потерял надежду, я открыл маленький ящик в захламленном и покрытом пылью столе и сделал второе и самое удивительное открытие. Ящик был заполнен самой странной коллекцией предметов, которые только можно себе представить в лаборатории ученого. Там были детская одежда, бутылочки с готовыми продуктами, бутылочка для кормления, булавки, погремушка, различные другие предметы, необходимые для хорошего питания маленьких детей, и, что показалось мне самым важным из всего, квадратная, довольно толстая книга, которую я сразу же открыл и в которой я обнаружил дневник. Я чувствовал, что именно здесь, если вообще где-либо, лежит разгадка тайн. Первая запись была сделана более трех лет назад, но беглое прочтение страниц показало, что дневник велся нерегулярно и не последовательно, и что в течение длительного времени даты не вносились. На самом деле это был скорее дневник или записная книжка, чем дневник, и я почти лихорадочно переворачивал страницы, просматривая только случайные даты, и, к своему удовольствию, обнаружил, что последняя запись датирована 14 сентября текущего года, всего за несколько дней до того, как стало известно об исчезновении доктора Хендерсона. Тогда, вне всякого сомнения, там были бы упоминания о таинственных событиях, и, перелистывая страницы назад, я поставил перед собой задачу прочесть книгу страницу за страницей.
И по мере того, как я это делал, я все больше и больше поражался тому, что я обнаружил, поскольку неоспоримые свидетельства записей доктора Хендерсона доказывали, что исчезнувший биолог, вся жизнь которого была посвящена науке и доказанным фактам, верил в совершенно ненаучную и нелепую мечту о вечной молодости.
"Я не вижу научной причины, по которой органическое вещество должно разрушаться с возрастом," – написал он в одной записи. – "Возраст у животных или растений – это просто распад определенных тканей или клеток, вызванный различными причинами, большинство из которых являются неестественными, искусственными или вызваны злоупотреблением законами природы. Я говорил с Э. на эту тему, и она согласна со мной. Если мы признаем теорию относительности Эйнштейна, то возраст просто относителен – в универсальной схеме вещей младенцу столько же лет, сколько старому столетнему старику, или наоборот. Биологически не существует такого понятия, как старость. Рост, да, наращивание тканей клетками, да, но здоровая, нормальная клетка старого растения или животного неотличима от соответствующей клетки новорожденного младенца или саженца растения. Научно бесконечная молодость или остановка клеточного распада могут быть невозможны, но так много известных фактов опровергают научные возможности, что я начинаю терять веру в законы науки".
Чуть позже я наткнулся на следующее: "Я осторожно озвучил свои занятия на лекции, слегка остановившись на вопросе остановки увядания и создания так называемой вечной молодости. Я думаю, что несколько молодых людей очень заинтересовались этим, поскольку после лекции они остались и засыпали меня множеством вопросов. Тема открывает бесконечные перспективы. Если бы разрушение клеточных тканей было возможно остановить, смерть можно было бы предотвратить, за исключением несчастного случая, и можно было бы достичь практического бессмертия. И каких огромных достижений мог бы достичь ученый, художник, любой интеллектуал, если бы ему было гарантировано полноценное, здоровое существование в течение сотен лет, если бы в течение столетия или более он сохранял энергию, силу мозга, физическое и органическое состояние в расцвете сил.
Я верю, что это может быть достигнуто. Э. (я уже предположил, что доктор Эльвира Флэгг была упомянутой Э.) так же сильно интересуется этим предметом, как и я. В своих практических занятиях она имеет возможность изучать живые существа на всех стадиях клеточного распада или старения, а также с физическими и умственными способностями, ослабевающими по различным причинам. Ее наблюдения так же ценны для меня, как и мои биологические эксперименты для нее. Несколько моих молодых людей тоже очень заинтересованы, и мы часто обсуждаем этот вопрос вместе. Возможно, еще не пришло время, когда человек может выбирать возраст или физическое состояние, в котором он предпочитает оставаться, но когда-нибудь это станет таким же обычным делом, как выбор пищи или способа передвижения".
На протяжении нескольких страниц после этой последней записи в дневнике доктора Гендерсона не было никаких упоминаний об этой теме, и я начал думать, что его наблюдения были полностью теоретическими, и что он не рассматривал этот вопрос всерьез. Но в этом я сильно ошибся, потому что снова этот вопрос стал единственной темой заметок.
"Я считаю, что мы на пути к решению проблемы прекращения разрушения органического вещества, вызванного течением времени", – писал он. – "Прискорбная случайность указала путь, по которому мы должны следовать. Несколько недель назад огромный дирижабль "Колосс" был разрушен взрывом при прохождении над деревней Эмерсон. Один из моих молодых людей, проживающий в окрестностях Эмерсона, упомянул о весьма любопытном и интересном явлении, которое произошло там, где произошел несчастный случай. Здоровье жителей значительно улучшилось, несколько престарелых обитателей окружного приюта полностью восстановили свои конечности и зрение, а некоторые старые и умирающие деревья показали необычный и поразительный рост – выпустили новые побеги и свежие листья. Я посетил Эмерсон в компании с Э. и проверил все эти данные. Растительность в окрестностях деревни гораздо более пышная, чем где-либо еще, и Э. лично опросила и обследовала несколько человек, и она уверяет меня, что есть неоспоримые доказательства заметного омоложения. Мы считаем, что QW-газ, которым был накачан дирижабль, был прямой причиной этих интересных явлений. Поскольку работники лаборатории, где производится этот газ, не обнаружили никаких признаков подобных эффектов, мы можем только предположить, что взрыв, который до сих пор оставался необъяснимым, изменил газ таким образом, что образовалось некое химическое соединение, способное остановить разрушительное воздействие возраста и вызвать омоложение в организмах. К сожалению, состав газа является строго охраняемым секретом, и газ недоступен для экспериментальных целей. Если бы мы могли получить только небольшое количество этого газа, мы могли бы сделать поразительные открытия".
Теперь я был так же глубоко заинтересован в записях доктора Хендерсона, как и он в своей призрачной мечте о вечной молодости. Разрушение "Колосса" все еще было свежо в моей памяти, это была общенациональная сенсация, поскольку взрыв, причина которого так и не была установлена, полностью уничтожил весь экипаж огромного корабля. Я также не мог сомневаться в правдивости заявлений доктора Хендерсона относительно эффектов, которые последовали за катастрофой. Но, рассуждал я, это могло быть вызвано совершенно нормальными и легко объяснимыми причинами, которые биолог в своей эйфории упустил из виду. Не было ли вполне возможно, что газ или соединения, образующиеся при его взрыве, действовали как удобрение и, таким образом, вызвали внезапный всплеск роста овощей вокруг Эмерсона? И разве не было в равной степени возможно и даже разумно предположить, что катастрофа, волнение, сопутствующее ей, и шок от взрыва вызвали нервное возбуждение или подействовали как стимулятор на жителей, особенно на пожилых членов сообщества, что временно дало бы им свежею энергию и ложное омоложение? Да, несомненно, так оно и было, потому что, рассуждал я, если бы эффект был продолжительным, если бы были какие-либо заметные и необычные результаты от взрыва дирижабля, пресса наверняка бы об этом узнала.