– Очень вероятно, – ответил Ширманхевер, но волнение в его голосе доказывало, как мало он слышал. Он добавил:
– В неизвестности всегда есть риск.
С этого момента он стал ужасно бледнеть. У него пропал аппетит. У него были приступы дрожи, которые заставили меня испугаться, что он подхватил какую-нибудь тропическую лихорадка. Я видел, как он время от времени появлялся из недр плавучей лаборатории, размахивая руками перед собой, как будто пытаясь избавиться от невыносимой жары. Он расхаживал по белому пляжу, бормоча что-то себе под нос и жестикулируя. Однажды он крикнул:
– Я наконец-то нашел это – Секрет Жизни! У меня есть то, что впервые породило Жизнь! У меня это есть там, – он указал на плавучую лабораторию. – Это, большая часть этого! – Он сложил ладони чашечкой. – И прежде чем я закончу, я поглощу все это!
Он возбужденно раскинул руки в жесте, который, казалось, охватывал весь горизонт.
Дрожь ужаса пронзила меня. Внезапно я осознал правду о том, почему Ширманхевер чахнет, вспомнил свое случайное предположение той ночью, забытое на следующее утро. Что-то более смертоносное, чем яд, пожирало его. Я схватил его за руку, пытаясь помешать ему снова пойти к лодке, Ширманхевер вырвался, и выражение его глаз, когда он отпрыгнул, сказало мне, что он сошел с ума, совершенно сошел с ума.
Следующая неделя была настоящим кошмаром. Ширманхевер, с хитростью безумца, теперь спал на лодке, опасаясь, что я схвачу его, если он вернется в бунгало. Но он крадучись вышел на берег, и в лунном свете я несколько раз видел, как он расхаживал по пляжу, странно пошатываясь, как пьяный. Наконец я больше не мог этого выносить. Я решил, даже рискуя собственной жизнью, отправиться в плавучую лабораторию и выяснить, что он там делал, и насильно вернуть его на берег.
Однажды вечером, в сумерках, я отправился в путь. Когда я ступил на палубу лодки, из люка появился Ширманхевер. Он задыхался, в его глазах было безумие, но при виде меня он, казалось, взял себя в руки. С судорожным усилием он схватился руками за голову, и в этот момент, я думаю, он понял, что умирает. Повернувшись, он, пошатываясь, спустился по ступенькам внутрь судна, что-то сделал с механизмами, затем снова появился на палубе, держа в руках большое платиновое блюдо, содержащее странную соль, которая светилась бледно-зеленым фосфоресцированием цвета морской волны, я мельком увидел это странное вещество, затем Ширманхевер швырнул блюдо в океан, который поглотил его с легким шипением. В последний миг здравомыслия Ширманхевер схватил меня за руку и хрипло крикнул:
– Иди! Не теряй ни минуты! Немедленно возвращайтесь на берег, потому что это, – его дрожащие пальцы выскользнули из моих, чтобы указать на лодку, на которой мы стояли, – останется здесь не больше нескольких секунд.
Затем он рухнул на палубу мертвым.
Неудержимая паника охватила меня при виде этого распростертого тела, этой ужасной, зловещей тишины, которой я был окружен, и, вскочив в лодку, я бешено греб к берегу. Едва моя нога ступила на сушу, как позади меня раздался рев, и плавучая лаборатория раскололась на горящие фрагменты, которые мгновение спустя поглотила вода. После более чем месяца ужасающего одиночества яхта вернулась и увезла меня обратно в Америку. Последующее развитие событий известно всем – как, один за другим, заводы Ширманхевера перестали функционировать, как будто в химических магнитах был какой-то жизненно важный элемент, аналогичный электрической батарее, которая нуждалась в обновлении через определенное количество лет, и секрет восстановления этой энергии был известен только его создателю. По-прежнему предпринимаются отчаянные попытки заново открыть секреты Ширманхевера, чтобы еще раз вдохнуть жизнь в эту великую океанскую индустрию, которая сейчас бездействует. И, самое интересное для меня, это многочисленные предположения ученых о природе тех таинственных элементов, которые вызвали ужасный конец Ширманхевера. До сегодняшнего дня общепризнано, что Ширманхеверу действительно удалось извлечь из океанской воды в заметном количестве, это несомненно было то зеленоватое фосфоресцирующее вещество в платиновом блюде, некоторые редкие, но чрезвычайно сложные и мощные химические вещества, которые миллионы лет назад, когда земля была сплошным океаном, впервые породили жизнь.
КОНЕЦ
ЧЕТЫРЕХМЕРНЫЙ РОЛИКОВЫЙ ПРЕСС
Боб Олсен
Действуя по предложению моего адвоката, я пишу полный отчет обо всем, что мне известно о беспрецедентном исчезновении Уильяма Джеймса Сидельбурга. Хотя его детство и начальное образование имеют важное отношение к делу, вряд ли мне нужно напоминать любому, кто следит за современными периодическими изданиями, что он был сыном известного профессора психологии и что его раннее обучение проходило в соответствии с определенными революционными и оригинальными теориями. Успех этих экспериментов был засвидетельствован тем фактом, что он поступил в Гарвардский университет в возрасте одиннадцати лет и, когда ему было всего тринадцать лет, он прочитал перед группой выдающихся математиков научную лекцию о четвертом измерении.
Мое знакомство с молодым Сидельбургом началось примерно через год после лекции по математике, которая принесла ему такую известность в газетах. Я только что получил степень магистра в известной инженерной школе и зарегистрировался в агентстве по трудоустройству, которым руководил факультет колледжа. Однажды, в начале лета, я получил от агентства уведомление с просьбой лично встретиться с мистером Сидельбургом.
Конечно, я слышал о Сидельбурге из газет и был готов встретиться с молодым человеком, но я был искренне удивлен, увидев, что он не только молод, но и чрезвычайно по-мальчишески выглядит и одевается. Когда он заговорил, детский тембр его голоса казался странно не соответствующим его ученому словарному запасу и четко выстроенным фразам.
Он кратко объяснил, что планирует сконструировать какой-то новый психологический аппарат и нуждается в помощи человека, знакомого с техникой, особенно того, кто был опытным резчиком по дереву и выкройщиком. Он тщательно изучил записи большого числа кандидатов и выбрал меня, потому что я особенно отличился в электричестве, математике и изготовлении моделей, а также потому, что я был одним из самых молодых в своем классе. Вопрос о зарплате, часах работы и так далее был легко решен, и я пошел к нему на работу в следующий понедельник.
Его отец владел резиденцией в Бруклине, штат Массачусетс, с участком площадью в несколько акров. В отдаленном уголке поместья, на некотором расстоянии от дома, стояло здание, которое молодой Сидельбург использовал как свою личную мастерскую. Она был исключительно хорошо оборудована, с электрическим распределительным щитом, дающим большой диапазон токов, как прямых, так и переменных, так и при высоком и низком напряжении. Там были токарные станки и другие станки для обработки дерева и металла, и все было самых лучших и новейших разработок.
Сидельбург уже подготовил набор чертежей, и он поручил мне поработать над некоторыми деталями. Я увидел, что по его схемам требовалось несколько тысяч деталей из клена, изготовленных в форме идеальных сфер диаметром около шести дюймов. По моему предложению он заказал эти сферы у фирмы, которая специализировалась на такого рода работах, и это дало мне возможность проводить большую часть своего времени за зубчатыми колесами и другими металлическими частями машины.
В течение всего этого времени я не имел абсолютно никакого представления ни о назначении, ни даже об общих чертах изобретения. Моя работа была ограничена отдельными деталями, и вся сборка была выполнена самим Сидельбургом. Как только было готово достаточное количество деталей, он начал устанавливать устройство, но не в лаборатории, а на открытом воздухе, примыкающем к цеху. Он объяснил, что по определенным причинам аппарат будет лучше работать на открытом воздухе, где он будет свободен от ограничивающего воздействия потолка и четырех стен.
Чтобы защитить его от случайных ливней и от куда как более частых любопытных взглядов любознательных соседей, он соорудил легкий тент и два полотняных экрана. Хотя это и напоминало палатку, ее вряд ли можно было назвать таковой, так как она была полностью открыта с тех сторон, которые выходили на лабораторию и жилой дом. Она была соединена электрическими проводами с лабораторией и имела четыре мощных дуговых фонаря для использования на случай, если он захочет работать ночью, что, кстати, случалось очень редко, и, судя по тому, что у него были веские причины для строгого соблюдения тайны относительно цели его изобретения, я благоразумно воздержался от расспросов, относящиеся к этому предмету. Информация, когда она, наконец, поступила, была принесена добровольно с его стороны.
Мы работали около трех месяцев, и машина наконец обрела осязаемую форму, когда однажды он позвонил мне с работы и попросил прийти и осмотреть устройство.
– Я полагаю, вам интересно, для чего это нужно, – предположил он.
Я признался, что тайна его назначения вызывала у меня некоторое беспокойство.
– Ну, я полагаю, пришло время рассказать вам все об этом. Мне понадобится ваша помощь, чтобы управлять им, и вы также можете начать изучать принципы, лежащие в основе этого устройства. Я собираюсь назвать это четырехмерным роликовым прессом. Как следует из названия, это устройство для сжатия или расширения объема четвертого измерения объекта.
Затем он дал мне исключительно научный и подробный отчет о зарождении своей идеи и теориях, которые он сформулировал и теперь пытался доказать. Сначала он показал мне вырезку из журнальной статьи с обзором статьи мистера А.Г. Блейка, члена Королевского астрономического общества Лондона. Теория, предложенная мистером Блейком, заключается в том, что плотность объекта можно рассматривать как его протяженность в четвертом измерении.
Я возьму на себя смелость процитировать несколько отрывков непосредственно из статьи, выраженных соб