По его предложению я попытался просунуть руку в это пространство, которое, насколько можно было судить по видимым признакам, было совершенно пустым. К моему большому удивлению, моя рука наткнулась на что-то ощутимо твердое, и я не смог просунуть руку через шестифутовое отверстие.
Благодаря хитроумному расположению зубчатых колес, приводимых в действие мощным электродвигателем, восемь роликов можно было заставить вращаться в унисон. Величину зазора между ними можно было регулировать с точностью до доли сантиметра с помощью очень точного микрометрического винта, поворачиваемого колесом размером с рулевое колесо автомобиля. Этим колесом можно было либо управлять вручную, либо, если требовалось какое-либо особенно большое усилие, приводить в действие электродвигатель простым способом, перекидывая ручку, очень похожую на регулятор троллейбуса.
Объяснив таким образом теоретические и механические принципы, лежащие в основе его изобретения, Сидельбург приступил к его испытанию. Я видел, что он очень нервничал и был взволнован, когда наступил последний момент, который определит, потратил ли он впустую огромное количество денег и труда или сделал революционное открытие.
Первым предметом, пропущенным через пресс, был стальной цилиндр длиной около двух футов и диаметром три дюйма. Это был ненужный кусок, отпиленный от более длинного бруса, который получился от одного из валов станка. Он положил его на стол перед роликами, отрегулировал так, чтобы он оказался точно в центре восьмиугольника, и велел мне нажать на переключатель. С резким движением механизма, приведенного в действие впервые, ролики начали вращаться. Когда он толкнул цилиндр вперед, казалось, что его схватили невидимые когти и медленно втянули в открытое пространство.
Сидельбург метнулся на другую сторону и, затаив дыхание, стал ждать, когда он появится. Крик радости сорвался с его дрожащих губ: "Эврика! Это работает!" И он схватил кусок металла и протянул его мне, чтобы я осмотрел. Он увеличился более чем в два раза по сравнению с первоначальным размером, но, за исключением очевидного уменьшения плотности, все еще сохранял внешний вид стали.
– Подумайте, что это будет означать для строительства самолетов или любой другой техники, если уж на то пошло, – с энтузиазмом сказал Сидельбург. – Будет легко изготовить сталь, которая легче алюминия.
– Но будет ли у него такая же прочность, объем за плотность?
– Вероятно, нет. Это мы можем легко определить, проведя обычные тесты, но если мои теории верны, то можно будет добиться значительного уменьшения веса при незначительном уменьшении прочности. Теперь я собираюсь посмотреть, что произойдет, если я нажму на него до предела.
Он снова запустил машину, и как только ролики зацепились за стальной стержень, он перекинул ручку управления, запустив таким образом механизм, который с большой силой прижал ролики друг к другу. Сильное напряжение, которое это создавало для машины, проявлялось в рвущемся, скрежещущем шуме, который она издавала.
Результат, вероятно, был предвиден Сидельбургом, но для меня было большим сюрпризом увидеть, как цельный кусок металла раздувается, как огромный игрушечный воздушный шар, и уплывает в космос, унося с собой брезентовый тент, который прикрывал наш открытый механический цех.
– Это иллюстрирует еще одну возможность, – ликовал изобретатель. – Подумайте о дирижабле, сделанном из прочной стали! Никакого дорогого шелкового покрытия, никакого опасного взрывоопасного газа, просто кусок вспененного металла с пропеллером, рулем направления и подъемными плоскостями, чтобы направлять его в любом направлении, которое вы пожелаете. Теперь я собираюсь испытать это воздействие на живом существе. Джоко будет иметь честь стать первым живым объектом, прошедшим через четырехмерный роликовый пресс.
Джоко – так звали любимую обезьянку Сидельбурга, очень забавное существо, которое он держал прикованным к одному из столбов своей лаборатории на открытом воздухе. Я всегда рассматривал его присутствие лишь как одно из многих свидетельств врожденного мальчишества Сидельбурга и мысль о том, что он собирается использовать его для экспериментов, никогда не приходила мне в голову.
Тщательно отрегулировав машину, молодой изобретатель поднял бабуина (я должен судить, что он весил около пятидесяти фунтов) и поместил его на платформу перед машиной. У него были некоторые трудности с тем, чтобы просунуть голову животного между роликами, но я не сомневаюсь, что это было бы намного сложнее, если бы Джоко не привык со временем к виду и шуму движущейся техники.
Как мы и ожидали. Джоко появился с другой стороны, несколько увеличенный в размерах, хотя машина была намеренно настроена так, чтобы произошло лишь небольшое уменьшение четвертого измерения или плотности. Поскольку обезьяна, казалось, никоим образом не была обеспокоена операцией и не подавала никаких признаков того, что она испытывала какую-либо боль, мы решили повторить процесс. Колесо микрометра повернули на долю оборота, и это повторилось несколько раз, пока Джоко не приобрел пропорции человека среднего роста. Когда его поставили на землю, он вел себя совершенно нормально, за исключением того, что его движения были чрезвычайно быстрыми, а если он передвигался, то удивительно длинными прыжками. Сидельбург объяснил, что это произошло из-за устранения некоторых тормозящих эффектов гравитации.
Он был так воодушевлен очевидным успехом своего изобретения, что забыл снова заковать Джоко в цепи, и преображенному животному было позволено прыгать по своему желанию и наслаждаться своей свободой.
Тогда ничего не оставалось, как Сайдельбургу самому испытать машину. Напрасно я умолял его дождаться времени, когда эксперимент можно будет провести с другими наблюдателями, кроме меня. Я сказал ему, что мне не хочется нести ответственность в одиночку и в ответ на это он поспешно написал и подписал записку, снимающую с меня всю вину в случае, если что-то пойдет не так. Эту бумагу я и подал потом в полицию Бруклина.
Поняв наконец, что он полон решимости поэкспериментировать на собственном теле, несмотря на все мои мольбы отложить испытание, я неохотно согласился помочь ему. Однако я настоял на том, чтобы он позаботился сам о всех деталях настройки. Я просто подождал, пока он займет свое место на платформе и когда он дал слово, включил переключатель.
Эффект на Сидельбурга был очень похож на тот, что произвел на обезьяну первый раз, когда она прошла через пресс, а именно небольшое увеличение объема. Кажется, я уже намекал раньше, что он был довольно маленького роста. Его первоначальный рост составлял около пяти футов и четырех дюймов, и он не мог весить намного больше ста фунтов. Однако после прохождения через машину его рост составлял примерно пять футов и восемь дюймов, а вес, по оценкам, составлял около ста пятидесяти фунтов. Это, однако, было обманчиво, потому что его вес не мог измениться.
– Как ты себя чувствуешь? – это был мой первый вопрос.
– Отлично. Когда я проходил через это, у меня было ощущение какой-то одутловатости, такое бывает, когда вы наполняете легкие глубоким вдохом, но сейчас это прошло, и я чувствую себя совершенно нормально, за исключением того, что двигаться, кажется, намного легче.
Чтобы проиллюстрировать это, он выбежал на теннисный корт, который находился неподалеку, размахнулся огромными прыжками и перепрыгнул через сетку. Он преодолел ее на целых три фута выше! Он мог бы легко побить мировой рекорд по прыжкам в высоту.
– Я всегда хотел быть большим человеком, – воскликнул он, – и теперь я могу быть таким большим, каким захочу. Я верю, что пройду через это еще раз.
Я снова умолял его подождать, но так же безуспешно, как и раньше. Он почти незаметно повернул колесико микрометра и растянулся на платформе. Я включил ток, и ролики начали вращаться. Я был так поглощен наблюдением за Сидельбургом, когда его голова медленно входила в челюсти чудесной машины, что не заметил возвращения Джоко.
Первым предупреждением об опасности был резкий скрежещущий звук, точь-в-точь такой, какой издавала машина, когда стальной стержень проходил через нее в последний раз. Я повернулся к распределительному щиту и с ужасом увидел, что Джоко вцепился в ручку контроллера, которую, несомненно, подражая своему хозяину, он только что опустил.
Плечи и грудь Сидельбурга только-только показались из-под роликов. Они были раздуты до невероятных размеров. Из его уст вырвался пронзительный крик, подобный крику раненой птицы; и слова, тонкие, дрожащие и очень далекие, пронзили мой охваченный ужасом мозг.
– Выключи питание… ради Бога са…
Я бросился к коммутатору. Джоко, очевидно, принял мое внезапное действие за направленное против него, потому что он оскалил зубы и прыгнул на меня. Передвигать его из стороны в сторону было нетрудно, потому что он был очень легким, но сила его была огромной. Он обхватил меня своими длинными руками и ногами и сильно прижал к себе. Но отчаяние придало мне силы сумасшедшего, и я, наконец, высвободил руку, схватил кусок дерева и нанес обезьяне ошеломляющий удар по голове. Он оторвался от меня и огромными прыжками скрылся из виду.
К этому времени ролики прошли по торсу и бедрам Сидельбурга и оказались примерно на одном уровне с его коленями. Его тело раздулось до размеров большого воздушного шара; и казалось, что оно вот-вот поднимет машину, которая уже раскачивалась на своих основаниях.
Как только я вынул переключатель, который остановил движение роликов, внезапный порыв ветра подхватил распухшее тело и добавил силы, достаточной для того, чтобы оторвать пресс от земли. Ступни и лодыжки Сидельбурга были прочно зажаты между роликами и когда он медленно поднялся в воздух, подобно огромному дирижаблю, он увлек машину за собой.
На следующий день какой-то рыбак у берегов Ньюфаундленда сообщил, что видел дирижабль, летящий на высоте около мили. Насколько я знаю, это было последнее, когда видели Уильяма Джеймса Сидельбурга и его четырехмерный роликовый пресс.