– Подумайте, – сказал он, – о возвышающем эффекте этого! На самом высоком месте на кладбище будет стоять моя благородная могила, громко говорящая во всех направлениях торжественные и святые слова и музыку, которые я собрал в своих четырнадцати томах. Все, кто войдет на кладбище, услышат их, все будут облагорожены и возвышены.
Это было сильно. Я сразу это понял. Я так ему и сказал. Итак, Ремингтон Соландер продолжал объяснять, что доход от пятисот тысяч долларов будет отложен на поставку батарей "А" и "В", на ремонт оборудования и так далее. Так что я взялся за работу с большим энтузиазмом. Я не говорю, что гонорар в пять тысяч долларов меня не заинтересовал, но я действительно думал, что у Ремингтона Соландера была грандиозная идея. Это выделило бы наше кладбище. Люди приезжали отовсюду, чтобы посмотреть и послушать. Лоты на новом участке будут продаваться как горячие пирожки.
Но у меня были небольшие проблемы с другими попечителями. Они воспротивились, когда я объяснил, что Ремингтон Соландер хотел получить эксклюзивные права на громкоговорители на нашем кладбище, но кто-то в конце концов предположил, что, если Ремингтон Соландер поставит новую и красивую железную ограду вокруг всего кладбища, все может быть улажено. Они настояли, чтобы он представил свои четырнадцать томов, чтобы они могли видеть, какого рода произведения он собирался транслировать со своей высококлассной станции, и они согласились, что это было достаточно торжественно. Действительно, все это было торжественно, грустно и мрачно, как раз то, что нужно для кладбища. Поэтому, когда Ремингтон Соландер согласился построить новую железную ограду, они заключили с ним официальный контракт, я составил пункт завещания и он купил шесть участков на вершине высокого холма и начал возводить свой мраморный мавзолей.
Около восьми месяцев Ремингтон Соландер был занят так, как никогда в жизни. Он руководил строительством гробницы, и у него была работа по запуску его радиостанции – ей были присвоены буквы WZZZ, и найму артистов, чтобы петь, играть и озвучивать его четырнадцать томов "Мрак и возвышение" на частоте 327 метров, и это было слишком тяжело для старого чудака. В ту самую ночь, когда было проведено испытание оборудования WZZZ, он скончался, и его больше не было на земле.
Его похороны были одними из самых больших, которые мы когда-либо устраивали в Уэсткоте. Я должен сказать, что пять тысяч человек сопровождали его останки на кладбище, потому что стало широко известно, что первая программа WZZZ будет принята и громко транслироваться из могилы Ремингтона Соландера в тот день. Первый номер в программе, его любимый гимн, начался с того момента, как похоронный кортеж покинул церковь и программа продолжалась до темноты.
Я скажу, что это был один из самых волнующих случаев, свидетелем которых я когда-либо был. Когда тело внесли в гробницу, громкоговоритель передал нам проповедь преподобного Питера Л. Руггуса, полную рыданий, и каждый из пяти тысяч присутствующих заплакал. И когда похороны действительно закончились, более двух тысяч человек остались, чтобы послушать остальную часть программы, которая состояла из гимнов, миссионерских проповедей, помех и декламации религиозных стихов. Мы немедленно повысили цену лотов на новых участках на сто долларов за лот, и мы продали четыре лота в тот день и два на следующее утро. В следующее воскресенье все крупные столичные газеты поместили об Уэсткотском кладбище иллюстрированные статьи на всю страницу, и в течение следующей недели мы получили более трехсот писем, в основном от священников, восхваляющих то, что мы сделали.
Но это было не самое лучшее. Запросы на лоты начали поступать по почте. Не только люди в Уэсткоте писали о приобретении, но и люди из Нью-Джерси и Уэстчестер Кантри, и даже из таких далеких мест, как Покипси и Делавэр. У нас было в два раза больше заявок на лоты, чем было лотов для продажи, и мы решили, что проведем аукцион и отдадим их тем, кто предложит самую высокую цену. Видите ли, Говорящая гробница Ремингтона Соландера становилась всемирно известной. Мы начали переговоры с владельцами шести ферм, прилегающих к нашему кладбищу, мы рассчитывали купить их и сделать больше новых дополнений к кладбищу. А потом мы обнаружили, что не можем использовать три фермы.
Причина заключалась в том, что громкоговоритель в могиле Ремингтона Соландера не мог разнести звук так далеко; он был недостаточно мощным. Итак, мы отправились к душеприказчикам его имущества и столкнулись с другой проблемой – ничто в радиооборудовании в гробнице не могло быть изменено каким-либо образом. Это было в завещании. Необходимо было поддерживать тот же громкоговоритель, поддерживать ту же длину волны, использовать те же марки батарей, использовать лампы того же типа. Ремингтон Соландер подумал обо всем этом. Поэтому мы решили оставить все как есть, в любом случае, это было все, что мы могли сделать. Мы купили фермы, до которых доставал громкоговоритель, обследовали их и распределили по партиям – и тут случилось то, что случилось!
Да, сэр, я продам свой кладбищенский инвентарь по два цента за доллар, если кто-нибудь предложит за него столько. Как вы думаете, что произошло? Появилось правительство Соединенных Штатов, регулирующее это радио, и назначило новые длины волн для всех вещательных станций. Это дало радиостанции Ремингтона Соландера WZZZ 855-метровую длину волны, а станции в Додвуде, станции PKX, 327-метровую длину волны, и на следующий день из могилы бедного старого Ремингтона Соландера полилось четвертое "Да, у нас нет бананов", и джаз "Хот-дог" и "Если ты Не смотришь на маму каждую ночь, ты вообще не можешь видеть маму", и Хинк Таббс с его "забавными историями", например: "Ну, однажды ирландец и швед шли по Бродвею и увидели, что к ним приближается вертихвостка. И на ней была одна из тех коротких юбок, которые они носили, видите? Итак, Майк говорит: "Ну и дела, старина, я вижу персик". Итак, швед, он говорит, глядя на шелковые чулки: "Может быть, ты не увидишь персика, Майк, но а я не увижу одну очень красивую пару". Ну, а на днях я пошел навестить свою свекровь…"
Вы понимаете, что это за программа. Я не говорю, что люди, которым это нравится, не имеют на это права, но я говорю, что это не те программы, которые можно громко вещать из могилы на кладбище. Я полагаю, что старый Ремингтон Соландер перевернулся в своей гробнице, когда начали транслироваться эти программы. Я знаю, что наш попечительский совет повис в воздухе, но мы ничего не могли с этим поделать. В следующее воскресенье газеты посвятили нам две страницы – "Джазовая гробница Ремингтона Соландера" и "Двухшаговое кладбище Уэсткоута". И в течение недели обитатели нашего кладбища начали съезжать. Друзья людей, которые были похоронены более ста лет назад, пришли и перенесли их на другие кладбища, забрав с собой надгробия и памятники, и через месяц наше кладбище выглядело как одно из тех полей сражений Великой войны – как множество воронок от снарядов. В этом месте не осталось ни мужчины, ни женщины, ни ребенка – кроме Ремингтона Соландера в его гранитной гробнице на вершине высокого холма. То, что мы владеем заброшенным кладбищем.
Они все обвиняют меня, но я ничего не могу с этим поделать. Все, что я могу делать, это стонать – каждое утро я беру газету и ищу программу PKX, а затем стону. Ремингтону Соландеру повезло – он мертв.
КОНЕЦ
АВТОМАТИЧЕСКАЯ КВАРТИРА
Клемент Физандье
Десять минут назад я был на грани того, чтобы спустить Хикса с лестницы, и вот я шел с ним по улице, разговаривая, или, скорее, говорил он! Он всегда так делает, я думаю, что он самый талантливый оратор по эту сторону Атлантики. У него есть этот личный магнетизм или что-то в этом роде, и он может обращаться с тобой просто как с ребенком. Он может обращаться со мной таким образом, это точно. Если вы вспомните тот эпизод с Автоматическим обеденным столом, возможно, вы согласитесь со мной, что у меня было много причин желать причинить Хиксу вред. Когда я впоминаю, как эта чертова штука начала барахлить и нас засыпала всеми горячими и холодными блюдами, от супа из моктуртле до сыра Лимбургер, и поливала всевозможными жидкостями, от чая со льдом до красного острого томатного соуса, о моей испорченной одеждой, не говоря уже о моем оскорбленном достоинстве, я мог бы… Ну, не важно.
Сейчас я шел рядом с Хиксом и слушал его разговор, направляясь к нему домой, чтобы осмотреть еще одно из его автоматических изобретений. Я даже предлагал ему одну из своих лучших сигар!
– Причина, по которой я пришел к вам первому, – говорил Хикс, – заключается в том, что я знаю, что вы способны судить о вещах объективно. Это мало кто может. Ни одного из той компании, которая была с нами в ту ночь… э-эм… досадная небольшая проблема с автоматическим обеденным столом привела к этому. Они просто умыли руки от этого изобретения и от меня. Тем не менее, обеденный стол сейчас выпускается на рынок. У нас есть организованная компания, и скоро наша фабрика будет оборудована. Несчастные случаи случаются с любым изобретением, когда оно проходит испытания. Подумайте, каким был автомобиль двадцать лет назад! Но я не могу убедить эту толпу, и, к сожалению, они мои лучшие друзья, или, по крайней мере, когда-то были ими.
Итак, беседа Хикса продолжалась, и к тому времени, когда мы приехали к нему домой, я пообещал ему все уладить с его родственниками и друзьями и убедить их всех прийти и осмотреть его новое изобретение, хотя сам я его еще не видел. Возможно, это даст вам некоторое представление о разговорчивости Хикса. Но вот мы оказались в его доме, трехэтажном здании со множеством комнат. Мы поднялись по лестнице и вскоре оказались в гостиной средних размеров, приятно оформленной и аккуратно и элегантно обставленной.
– Похоже на обычную гостиную, а? – спросил Хикс.
– Я бы сказал, гораздо более приятная, чем обычная, – ответил я, позволяя себе соскользнуть в одно из нескольких мягких кресел.
– И все же, О'Киф, эта комната так же не похожа на обычную комнату, как куриное яйцо не похоже на мяч для гольфа, – сказал Хикс. – Это комната номер один в моей Полностью Автоматической квартире.