– Но, – запротестовал Джарвис, – у меня не было намерений делать такое заявление!
– На что именно вы рассчитывали претендовать? – спросил профессор Мюнстер, резко. С минуты на минуту он ожидал появления охранников.
– Я просто подумал, что мне могли бы выплатить зарплату за тот год, когда я сопровождал профессора Шлекинга, и я надеялся, что для меня здесь будет открыта вакансия.
Охранники появились в дверях приемной. По знаку шефа они остались спокойно стоять там. Джарвис, стоявший спиной ко входу, не мог наблюдать за ними.
– Какие у вас есть доказательства, кроме вашего слова, что ваша история правдива? – спросил профессор Мюнстер.
– Доказательства! – воскликнул Джарвис. – Вы не верите моей истории?
– Я не говорил, что не верю в это, – невозмутимо ответил профессор, – я просто попросил доказательств.
Лицо Джарвиса заметно просветлело.
– У меня все еще есть мой костюм из кожи анло, это должно быть достаточным доказательством.
Он открыл кофр и вывалил его содержимое на стол, показав среди множества дешевой одежды и предметов туалета рубашку и костюм-двойку, грязные и рваные, сшитые из мягкой кожи серого цвета, прекрасно выдубленной.
– Приятно обработанная кожа, – отметил проф. Мюнстер, – но поскольку это может быть шкура молодого карибу или оленя, это неубедительно. Если бы можно было доказать, что это сделано из кожи динозавра – это было бы очень интересно. Мы дадим вам шанс, Джарвис, я проведу микроскопическое исследование, и если ваше утверждение сможет быть подтверждено, один только иск будет стоить целое состояние. Однако я не хочу давать никаких ложных надежд, поскольку в процессе дубления клеточная ткань кожи сжимается настолько, что невозможно идентифицировать животное, от которого она получена. Вы поняли, профессор Джеймсон, не так ли? – спросил профессор Мюнстер, поворачиваясь ко мне. – Этот Джарвис, хотя и учился в колледже, имел небольшую научную подготовку. В своей истории, соединив поздний палеозой с мезозоем, о чем свидетельствуют рост папоротника и динозавры, он преодолел разрыв, который, как известно ученым, составляет по меньшей мере десять миллионов лет. Одно это заявление заклеймило историю как нелепую.
– Извините, Джарвис, – продолжил он, – ваша история даже не располагает доказательствами кончины нашего доброго профессора Шлекинга, а это, – он презрительно швырнул кожаный костюм через стол в сторону его владельца, – означает лишь… – он оборвал фразу и нелепо ахнул, когда маленький предмет выпал из кармана пальто и загремел по столешнице из красного дерева.
– О, Господи! Что это? – воскликнул он, беря предмет в свои длинные белые пальцы. С помощью лупы он внимательно осмотрел желатиновую оболочку этого предмета.
– Черт возьми, Джеймсон, – сказал он, – мои глаза обманывают меня, если это неокаменевшая раковина Анджелины Седжвики, трилобита, целая, если не считать сломанных головных шипов?
У меня хорошее зрение, и я с первого взгляда увидел кольчатый пигидиум, завитки которого чем-то напоминали погремушки гремучей змеи. Хотя на таком расстоянии я не мог распознать в нем Седжвики, я знал, что смотрю на единственный не окаменевший экземпляр трилобита, который видел цивилизованный человек.
Как только профессор Мюнстер смог оправиться от своего восторга, он вскочил на ноги, схватил изумленного Джарвиса за руку и рассыпался в поздравлениях.
– Это всего лишь раковина та-анло, – объяснил Джарвис. – Дети играли с ними в куклы в пещерах, и кто-то, должно быть, в шутку сунул ее мне в сумку.
– Поразительно удачная шутка, – произнес проф. Мюнстер. – Эта маленькая ракушка делает всю вашу историю правдивой и будет гарантией возврата вам денег за двадцать лет и пенсии до конца вашей жизни. Даже если будущие исследования не приведут к дальнейшим раскопкам остатков вашего зачарованного каньона, одно это будет рассматриваться как "Связь с прошлым".
КОНЕЦ
РАЙ ЛЕДЯНОЙ ПУСТЫНИ
Джулиус Регис
Мы были полудюжиной хороших друзей, наслаждавшихся бокалом пива в деревенской гостинице, и мы только что попросили морского капитана рассказать историю.
Он отложил трубку и достал из записной книжки две маленькие вырезки. Он прочистил горло и начал:
– Что ж, я хотел бы опровергнуть те странные гипотезы и утверждения, которые были выдвинуты из многих источников о том, что произошло в бухте Чантанга к востоку от мыса Челюскин в Северной Сибири зимой 1896-97 годов. Оно произошло во время путешествия вдоль побережья Северной Азии, которое я совершил на шведским китобое "Белый медведь", и история, которую я собираюсь рассказать вам таким образом, словно это будет повествованием очевидца странного происшествия в Северной Сибири в канун Рождества 1896 года.
– Для тех из вас, кто, возможно, ничего не слышал об этом деле, я прочитаю обе эти вырезки.
"29 декабря 1896 года. Любопытное открытие. Утром в день Рождества траппер русской национальности прибыл в маленький городок Попигайск, недалеко от устья реки Чантанга в заливе Чантанга, рассказав жителям города, прося поверить ему, что он видел в нескольких милях к северу от города свежие следы крупного животного и он был совершенно уверен, что это животное было мастодонтом. Если этот человек был прав в своем предположении, это означает поразительную новость. Наш корреспондент добавляет, что сильный снегопад уже замел следы животного."
"9 января 1897 года. Рождественский гость из первобытных времен? Неделю назад мы опубликовали короткую статью о странной находке в неизвестной Сибири. Теперь кажется, что это открытие может быть подтверждено из другого источника. Многие люди, конечно, безуспешно искали следы мастодонта, но если мы осмелимся поверить эскимосу Амсалику, он был рядом с более близким знакомством со странным животным. Он тоже искал следы, пока не начали опускаться сумерки, а вместе с ними и мелкий, густой снег, который не позволил ему двигаться дальше. Он уже собирался повернуть назад, когда в темноте услышал громкий треск – по его словам, такой, как будто весной ломается лед. В следующее мгновение тяжелые, неуклюжие шаги раздались по мерзлой земле, и неуклюжее, гигантское тело необычной формы промчалось мимо него так близко, что он почувствовал порыв воздуха. Животное, несомненно, было чем-то напугано, возможно, самим Амсаликом. С тех пор как это повествование стало достоянием общественности, несколько охотников отправились на охоту за таинственным животным."
Когда эти заметки были напечатаны, я был вморожен вместе со своим кораблем и командой в Полярном море, но мне рассказали, что они вызвали значительный интерес в определенных кругах. Обсуждались различные идеи и у каждого была своя версия этого вопроса. Были опубликованы самые фантастические комментарии. Тем не менее, правда оказалась еще более фантастической.
1 августа я отплыл из Хаммерфеста в качестве капитана на своем старом великолепном судне "Белый медведь", которое весной 1899 года столкнулось с айсбергом и затонуло у Архангельска. План экспедиции был обычным: как можно дольше двигаться вдоль северного побережья Европы и Азии, охотясь на китов и тюленей, которых с каждым годом становится все меньше. Это не было новым или неопробованным предприятием. Уже в середине 1800 года была предпринята попытка наладить регулярное движение китобоев в этих водах. Такая экспедиция обычно отсутствовала год, но летом старалась продвинуться как можно дальше. Зимой экспедиция застывала, вмерзшая в лед, и возвращалась следующей весной с тяжело груженными судами.
Таким образом, мы плыли вдоль берегов Кольского полуострова и полуострова Канин к югу от острова Колгуев и вверх по направлению к Карским воротам, путешествие, которое в реальности немного длиннее, чем в описании. Нам повезло. За три месяца мы смогли выгрузить полный груз на станции компании на Новой Земле. Воодушевленные нашим успехом, мы продолжили движение на восток, так что в начале зимы оказались на 114° восточной долготы в море Норденшельда6, пройдя примерно тем же курсом, что и "Вега". Здесь, в устье реки Хатанга, мы в конце концов оказались скованы льдом на зиму и должны были готовиться к зимовке в Арктике.
Бескрайняя ледяная пустыня, окружавшая нас, раздражала бы своим однообразием, если бы глаз не находил неподвижную точку на белом просторе. Всего в пятидесяти ярдах справа от нас находился маленький остров, тоже покрытый льдом, с которого открывался вид на узкий пролив, отделяющий остров от материка. Остров представлял собой массу скал, в некоторых местах необычно возвышавшихся над кромкой воды, в то время как вершина горы в его центре имела высоту, скажем, три тысячи футов. Остров, у которого нет названия на карте, был назван нашим экипажем "Островом отшельника".
Пока корабль выталкивался льдами из воды, мы построили себе зимовье на острове. Наша новая резиденция была очень удобной. Дом был разделен на одну большую и одну маленькую комнаты. В первом проживала часть команды, а во втором – помощник капитана траппер Йенссен, управляющий компанией, молодой человек по имени Берг, которого очень любили на борту парохода за его дружелюбные и приятные манеры, и, наконец, я.
Комнаты освещались и обогревались динамо-машиной, которая была у нас на борту.
При таких обстоятельствах неудивительно, что жизнь, скорее всего, будет одинокой и скучной. И хуже всего было на Рождество. 24 декабря, сидя за поздним завтраком на острове, мы почувствовали тоску по дому.
Каждый из нас был занят своими мыслями, даже у контролера Берга было мрачное лицо, и мы не ожидали приятного Рождества.
Но уж коли мы хотели действия, мы его получили. Мы еще не закончили трапезу, когда корабельный повар распахнул дверь и ворвался внутрь в сопровождении матроса. Я удивленно спросил, в чем дело, но мужчина был настолько сбит с толку, что не мог ответить, и вместо него все объяснил матрос.
– Что ж, капитан, мы сделали открытие! – сказал он.