РОКОВАЯ КОМЕТА
Судьба.
Теперь мы знаем. Судьба, от начала и до конца. Где-то в глубинах космоса возник колоссальный заговор. Через мили и годы он стремительно приближался к своей кульминации. Пронесся к нашей Земле, к тому последнему высшему моменту, когда мир стоял на краю гибели. Затем заговорила судьба.
Вращающаяся планета, пылающее Солнце, далекая звезда — все это лишь вращающиеся колеса механизма судьбы. И это другое, это сверхъестественно прекрасное, сверхъестественно ужасное существо, которое пылало в небесах во славе живого света, это тоже часть главного механизма. Судьба, все это, с самого начала. И это начало…
Эта история, какой мы ее знаем, — это история Марлина, и началом для нее был тот июньский вечер, когда он впервые приехал в деревню Гарнтон, штат Огайо, на закате. Он тащился вверх по гребню длинного холма, когда это место внезапно ворвалось в его поле зрения.
Перед ним, уходя к туманному горизонту, расстилалась синевато-стальная гладь озера Эри, далеко на его поверхности виднелись клубы дыма, отмечающие проход пароходов. На западе заходящее солнце пылало красным светом, его ровные лучи окрасили плывущие облака пламенем. А прямо под ним, вытянувшись вдоль берега озера, лежал Гарнтон — беспорядочное скопление аккуратных, выкрашенных в белый цвет зданий.
Вид был приятным для глаз Марлина, и он несколько мгновений созерцал его с вершины холма. Глубоко вдыхая сладкий, холодный воздух, пухлый маленький мужчина средних лет, одетый в запятнанную одежду цвета хаки и мятую шляпу, с рюкзаком за спиной, смотрел голубыми глазами на сцену ниже с явным удовольствием. Большое белое здание на берегу озера привлекло его внимание, и он пристально посмотрел на него.
— Отель, — убежденно пробормотал он себе под нос. И затем, тоном, полным предвкушения, — Ужин!
Эта мысль подтолкнула его к новым действиям, и, повыше взвалив рюкзак на плечи, он зашагал к деревне. Ибо, хотя Марлин до такой степени поддался цыганскому соблазну открытой дороги, что провел свой отпуск в пешеходной экскурсии, он все же не был равнодушен к цивилизованным удобствам, которые можно было получить в отелях. Он ускорил шаг и потащился к деревне по изрытой колеями грунтовой дороге. Тем не менее, сумерки сгустились к тому времени, когда он вошел в полумрак тихого отеля в поисках комнаты и ужина.
На мир опустилась полная темнота, а на Марлина — полное удовлетворение к тому времени, когда он неторопливо вышел из большой столовой и огляделся, осматривая окрестности. Он забрел в вестибюль, но нашел его непривлекательным. Несколько журналов там были такого типа, которые ассоциировались с приемными дантистов, и единственная газета в поле зрения находилась в совместном владении трех стариков, которые яростно спорили о местной политике. Когда Марлин осмелился вставить замечание, они посмотрели на него с холодным подозрением, и он, несколько смущенный, ретировался на широкую веранду.
На веранде было довольно темно, но ему удалось наткнуться на стул. Затем, мгновение спустя, он обнаружил, что стул рядом с ним был занят владельцем отеля, очень толстым мужчиной, который сидел молча, как созерцательный Будда, сложив руки на животе, жуя табак и глядя в темноту. Его поза была полна такого спокойного достоинства, что Марлин не решался беспокоить его глупыми речами, но неожиданно Будда заговорил сам.
— Турист? — спросил он, не поворачиваясь, глубоким, рокочущим голосом, как у допрашивающего судьи.
— Пеший туризм, — ответил Марлин. — Я прошел половину побережья озера от моего родного города в Онтарио. Думаю, я отдохну здесь день или два, а потом вернусь на лодке.
Толстяк аккуратно сплюнул через перила веранды, а затем что-то проворчал в знак согласия. Он больше ничего не сказал, и они оба продолжали сидеть молча.
Глядя на озеро, Марлин с растущим интересом впитывал всю красоту пейзажа. Луны не было, но звезды усыпали небеса, как алмазная пыль на черном бархате, проливая тонкий белый свет на темную, колышущуюся поверхность озера. Глядя в эту прохладную, бескрайнюю ночь, весь мир казался окутанным тихим покоем.
Внезапно на восточном горизонте из-за далеких вод начало подниматься призрачное зеленое сияние. Оно пульсировало, собиралось, становилась все сильнее и сильнее. Затем, казалось, одним прыжком очистив горизонт, в небо взмыл диск ярко-зеленого света, такой же большой, как отсутствующая луна. Это было похоже на огромный пылающий огненный изумруд, и от него струился огромный зеленый след света, гигантски протянувшийся через небеса.
Толстяк тоже рассматривал это.
— С каждой ночью становится все больше, — прокомментировал он.
Марлин согласился.
— Это, безусловно, так. Вы можете увидеть разницу от одной ночи к другой. В газетах пишут, что с каждой ночью она приближается на миллионы миль.
— Но они говорят, что в нас это не попадет, — заметил другой.
— Никакой опасности в этом нет, — заверил его Марлин. — Говорят, что 14-го, то есть через три ночи, она пройдет ближе всего к Земле. Но даже тогда она будет находиться за миллионы миль отсюда, а после этого будет все дальше и дальше удаляться.
Толстяк стал оракулом.
— Комета — странная штука, — заявил он, не сводя глаз с этого зеленого великолепия света.
Марлин кивнул в знак согласия.
— Думаю, эта очень странная. Что касаемо ее зеленого цвета, и все такое. Они говорят, что никто не знает, откуда она взялась и куда направляется. Просто появилась из космоса, держит путь к солнцу и вокруг него, а затем устремиться обратно в космос, как это происходит сейчас. Как большой бродяга, блуждающий среди звезд.
Владелец отеля посмотрел на него с большим уважением.
— Вы, должно быть, много о них знаете, — сказал он.
Польщенный, Марлин все же отклонил комплимент.
— О, я просто много читаю газеты. И в них много говорилось о комете с тех пор, как они впервые обнаружили ее присутствие в небе, — ответил он.
— Но из чего она сделана? — спросил хозяин отеля. — Она твердая, как Земля?
Мужчина поменьше покачал головой.
— Я не знаю. Некоторые говорят, что ядро твердое — это яркое пятно в его голове, а некоторые говорят, что вся комета состоит из света и газа. Думаю, никто не знает наверняка.
Вместе они смотрели на сияющую комету. Толстяк с сомнением покачал головой.
— Мне не нравится, как это выглядит, — заявил он. — Она слишком большая… и яркая.
— В этом нет ничего плохого, — заверил его Марлин. — Она не приблизится настолько, чтобы причинить нам какой-либо вред. У них все рассчитано, знаете ли, все продумано. Эти профессора…
Не убежденный, другой мужчина продолжал смотреть на блестящую комету. И Марлин тоже рассматривал ее, подперев подбородок рукой, и фантастические мысли проносились в его мозгу.
В ту ночь многие другие случайные наблюдатели смотрели в сторону кометы. Вор, крадущийся в тени, оглянулся на нее через плечо, проклиная ее зеленый, разоблачающий свет. Пациент больницы, лежа без сна в своей тускло освещенной палате, наблюдал за этим через окно больными глазами. Полицейский, прогуливающийся по темным улицам, бросил на него случайный взгляд.
А в затемненных обсерваториях другие, спешащие, взволнованные люди, неустанно работали с линзами, спектроскопами и фотопластинками. С помощью множества точных приборов они искали данные о приближающейся комете, поскольку эта огромная зеленая странница из космоса, известная как самая большая и быстрая комета, когда-либо входившая в солнечную систему, снова удалялась от Солнца в этом своем космическом путешествии. Оставалось всего несколько ночей, прежде чем она достигнет своего ближайшего положения к Земле, и после этого она исчезнет в пустоте, возможно, чтобы снова появиться через тысячи лет, а возможно, никогда не вернется. С момента ее первого появления в виде далекой крошечной точки света земные телескопы наблюдали за ней и будут наблюдать до тех пор, пока она снова не исчезнет в бесконечности межзвездного пространства. Данные! — таков был их призыв. Позже все это можно было бы изучить, упорядочить, сопоставить, но именно сейчас, а не вообще когда-либо, данные должны быть получены и записаны.
И все же они с самого начала находили время для того, чтобы посылать миру обнадеживающие послания. Комета не приблизилась бы к Земле на миллионы миль, несмотря на все ее размеры и блеск, и для нее было невозможно столкнуться или причинить какой-либо вред Земле. Хотя ни один человек не мог знать, что скрывается в ядре, сердце кометы, но было известно, что огромный, устрашающий хвост были ничем иным, как светом, электрической силой и разреженными газами, с едва большей массой, чем северное сияние, и такими же безвредными. Не было ничего страшного в ее прохождении.
При таких успокоительных заверениях мало кто действительно испытывал какое-либо беспокойство по этому поводу. И, помня об этом, Марлин мог повторить сомневающемуся человеку рядом с ним: "На нас это никак не повлияет. Все это уже было продумано".
Но на это хозяин ничего не ответил, и некоторое время они сидели в задумчивом молчании.
Внезапно в поле их зрения на некотором расстоянии от берега озера, но, казалось, совсем близко, проплыла большая, высокая лодка, четыре палубы которой горели желтым светом. Очень ясно, над водой, они могли слышать звук ее лопастей, а также слабый, далекий звук пения и призрачное бренчание укулеле и гитар.
Толстяк кивнул в ее сторону.
— Экскурсионный катер из Кливленда, — произнес он.
По мере того как он приближался, звуки, издаваемые им, доносились до их ушей все отчетливее, приносимые легким ветерком. Чистые молодые голоса, поющие популярную мелодию того времени. Мелодичные молодые голоса и пульсирующая музыка, плывущие сквозь летнюю ночь. Зачарованный, Марлин наблюдал за этим. И на востоке неба пылающий шар, казалось, тоже наблюдал, как огромный злобный глаз, зеленый, зловещий, огромный…
На следующее утро в газетах появилось первое сообщение из обсерватории Бьюэлла. Иногда заявлялось, что это первое сообщение "вызвало широкий интерес", но такое утверждение совершенно не соответствует действительности, как покажет даже случайный просмотр газет за эту дату. Лишь немногие из них вообще напечатали статью, а те, кто это сделал, дали ей незаметные позиции.