Доктор Секстон пригласил ученых сесть, а затем прошел через комнату к небольшому настенному сейфу, из которого достал две маленькие бутылочки и шприц для подкожных инъекций. Он вернулся к столу и повернулся лицом к небольшой, но заинтересованной аудитории.
Подняв склянки так, чтобы они могли их видеть, он сказал:
— Джентльмены, в этих маленьких бутылочках содержится мой секрет, формула, о которой человек никогда раньше не мечтал. Эти несколько капель бесцветной жидкости, которые вы видите, являются результатом изучения и изысканий все моей жизни. Это все, что есть в мире в настоящее время, но можно довольно легко произвести еще больше. Я единственный из живущих людей, кто знает формулу, и этот секрет надежно заперт в моем мозгу. Это не было зафиксировано на бумаге, возможно, никогда и не будет. Я могу также заявить, что, по моему мнению, ни один химик никогда не смог бы успешно проанализировать его состав.
— Это не может быть передано в руки неразборчивых в связях людей, с этим могут что-либо делать только ответственные люди. Даже в этом случае я боюсь, что он может быть использован неправильно. Я решил, что это было бы небезопасно в чьих-либо руках, но этот вопрос я оставлю для вас. Это может быть решено позже. Хорошенько обдумайте.
— Джентльмены, я полагаю, что всегда утверждалось, что в худшем из нас есть что-то хорошее, что в худшем характере есть какая-то искупительная черта, которую можно выявить и развить, чтобы затмить все его плохие качества, и новая, лучшая личность возникла бы из старой, из мерзкой, нечестивой. Сюда я бы включил ленивца, лжеца, вора и убийцу. А почему бы и нет? Наука изгнала или свела к минимуму ряд физических болезней человека, почему нельзя изменить некоторые из его моральных качеств? Они, как и другие, могут быть вызваны наследственностью, несчастным случаем или восприятием. Теперь у нас есть сыворотка правды, под воздействием которой преступники не могут лгать. Все это было достигнуто с помощью чего? С помощью сыворотки, вводимой подкожно.
— Наконец, я могу заявить, что ни один человек по собственной воле, страдающий таким образом, никогда не преодолеет эти пороки. Должно быть какое-то внешнее воздействие. Очень немногие из них получают возможность встретиться с таким внешним влиянием. Почему бы поэтому не выполнить эти условия таким же образом, каким врач встречал, боролся и побеждал многие человеческие недуги?
— Именно в этом направлении я работал, и мне наконец удалось создать то, что я решил назвать Дегено и Элимино. Дегено выявит или усилит преобладающие плохие характеристики, а Элимино удалит их через несколько минут.
— Надеюсь, я ясно объяснил вам это. Теперь мы приступим к демонстрации.
С этими словами доктор нажал электрическую кнопку во главе стола. Почти мгновенно дверь в конце комнаты открылась, и вошел мужчина, сопровождаемый красивой собакой колли, которая тихо трусила за ним по пятам. Пересекая комнату, собака прыгнула на стол и, повернувшись, лизнула руку доктора. Еще мгновение, и доктор и его ассистент привязали животное к столу.
Отойдя в сторону, чтобы все могли видеть, доктор Секстон сказал:
— Это моя собака, одно из самых добрых и чистоплотных животных, которых я когда-либо видел. Кажется, она обладает почти человеческим интеллектом. Все ей восхищаются, и она друг всех детей в квартале. Если в ней и есть плохая черта, мы никогда ее не обнаруживали, но я знаю, что она есть и нуждается только в развитии. В ее жизни, как я ее знаю и как ее видят соседи, нет необходимости в устранении. Это не принесло бы ей ни малейшей пользы. Таким образом, здесь Дегено должно быть использовано, чтобы показать, что в системе скрывается дремлющая злая жилка. Я немедленно введу Дегено, и вы увидите то, что увидите. Затем, когда вы будете удовлетворены тем, что воздействует именно так, как я описал, мы будем использовать Элимино.
Доктор воткнул иглу в пробку бутылки и, быстро шагнув вперед, хорошо натренированной рукой ввел несколько капель под кожу левой передней лапы колли. Почти мгновенно можно было заметить поразительную перемену, произошедшую с беспомощным животным. Чистые, шелковистые волосы, казалось, затвердели и стали грязными и грубыми на вид, добрые умные глаза стали сверкающими и стальными, закатившимися в глазницах. Оскалив клыки, зверь вцепился в руку доктора, когда тот протянул ее к столу. Он заговорил с корчащимся животным успокаивающим тоном, но это, казалось, только усилило агрессию зверя. Из тихой, послушной колли получился, и почти мгновенно, в действии и внешности, дикий волк.
Ученые столпились вокруг стола, на их лицах было написано удивление странным действием необычного препарата. То, что они теперь видели, было настоящим лесным зверем. Это была демонстрация, почти невероятная, нечто совершенное, о чем они никогда не мечтали.
Им было предоставлено достаточно времени, чтобы рассмотреть и прокомментировать появление перед ними рычащего, щелкающего зубами существа, с челюстей которого теперь капала пена. Затем доктор Секстон с улыбкой на лице выступил вперед и сказал:
— Видите ли, джентльмены, Дегено проявил качество, которым, казалось, не обладал колли — я бы сказал, качество волка. Я надеюсь, вы убеждены в том, что вы видите? Когда вы будете готовы, я введу другую сыворотку, и вы увидите такое же удивительное превращение.
Игла снова была пущена в ход. Элимино был введен, и через мгновение собака успокоилась. Щетинистая, грязно-коричневая шерсть осела на теле, став мягкой и пушистой. Глаза утратили свой дикий, стальной взгляд, рычание и щелканье зубов прекратились. Весь физический облик претерпел радикальные изменения, и снова послушный колли посмотрел в лицо своему хозяину, завилял хвостом и лизнул протянутую ему руку. Освободившись от ремней, он спрыгнул на пол и тихо выбежал в дверь, которую доктор держал открытой.
Доктор Говард заговорил первым.
— Доктор Секстон, мы снимаем перед вами шляпу. Я признаю, что у меня были сомнения, но я убежден и считаю, что выражаю мнение моих коллег-ученых. Это чудесно, изумительно. Но, как и вы, доктор Секстон, я не считаю целесообразным сообщать об этом миру. Большой вред мог бы возникнуть в результате использования Дегено недобросовестной стороной, и они заполучили бы его, независимо от того, какие меры предосторожности были приняты, чтобы он не попал в их руки. Я считаю, что Дегено следует уничтожить, а о его ингредиентах забыть. Доктор Секстон, испытывали ли когда-нибудь одну или обе эти сыворотки на человеке? Если нет, то считаете ли вы возможным это? Похоже, что пенитенциарные учреждения были бы логичным местом для справедливого испытания Элимино.
— Я предпринял некоторые усилия в этом направлении, но пока не преуспел. Они тоже уверены, что моя история была всего лишь плодом неуравновешенного ума. Возможно, узнав об этой демонстрации, они увидят мое предложение в другом свете. Иногда я чувствую, что должен предложить себя для эксперимента. А почему бы и нет? Многие люди становились мучениками науки. И хотя не было бы никакой опасности, если бы вещь была совершенной, а это так и есть, все же я сомневаюсь.
— Вы пробовали давать рекламу в газетах? — спросил один из ученых.
— Нет, я еще не обращался к газетам, но подумывал об этом. Одна из причин, по которой я собрал вас вместе, заключалась в том, чтобы получить совет. Если кто-нибудь из вас может придумать план получше, я был бы рад его услышать. В любом случае, подумай об этом хорошенько. Тем временем, начиная с сегодняшних газет, я помещу объявление на неделю. Если объект появится, будьте готовы явиться сюда по моему зову.
В вечерних газетах на видном месте было помещено следующее объявление: "Разыскивается — доктор Пол Х. Секстон желает получить объект мужского пола для эксперимента. Претендент должен быть сильным и здоровым, и тем, от кого никто не зависит. Такому человеку будет щедро заплачено за его услуги. Немедленно подайте заявление в лабораторию доктора Секстона, Миллер Драйв, 1416".
Слэтс Нельсон проковылял по полу в закусочной Даго Фрэнка и плюхнулся на единственное свободное место за буфетной стойкой. Ни одно знакомое лицо не встретилось с его взглядом, когда он оглядывал своих собратьев по ужину. Это не разочаровало Слэтса, потому что он был чужаком в этом заведении не по собственному выбору, а из-за дородного кондуктора и короткой гикоревой дубинки.
Казалось, что в течение последних недель Слэтс не мог выполнить ни одной работы, которая принесла бы ему деньги. Дважды за последние три года он отбывал срок вверх по реке за то, что казалось легким. Невезение отказывалось покидать его, и судьба упорно следовала за ним по пятам. Когда его выпустили с Большой фермы после последнего наказания, он сменил обстановку, а дела шли все хуже и хуже.
Покончив с миской водянистого супа, он выудил из кармана последнюю десятицентовую монету и бросил ее на стойку. Соскользнув с табурета, он неторопливо пересек помещение и вышел за дверь. Снаружи было прохладно, и он поежился, натягивая поношенную шапку на глаза и застегивая длинное тонкое пальто на подбородке. Он немного постоял на тротуаре, не зная, в какую сторону пойти. Затем, пожав плечами, он направился на юго-восток. Железнодорожные станции находились в том направлении.
Слэтс не торопился. У него не было определенного места на уме, поэтому он медленно шел вперед, надеясь, что произойдет что-нибудь, что, по крайней мере, поможет ему пережить ночь. Четыре квартала пройдены и он свернул к западным воротам Ньютон-парка. У первой скамейки с зелеными досками он остановился и, плотнее запахнув пальто вокруг своего стройного тела, опустился на нее. Дрожь пробежала по его телу, когда резкий восточный ветер прошелся по кустарнику слева от него и сухие листья зашелестели на близлежащих деревьях. По дорожке пролетела газета, отброшенная сначала в одну сторону, потом в другую холодным ветром, дувшим с озера.
Справа от него стояло небольшое незанятое здание, а перед ним, за широкой полосой песчаного пляжа, до самого далекого горизонта простиралась бутылочно-зеленая вода озера. Природа нарисовала здесь прекрасную картину, но для Слэтса она не имела никакого очарования, потому что ему было холодно, голодно и бездомно.