Может, Бродский умер в Москве? Нет, он заверял:
На Васильевский остров
Я приду умирать.
Однако обещания не сдержал, умер не в родном Ленинграде, а в приютившем его Нью-Йорке.
Примечательно, что Есенин предсказывал:
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.
И повесился, да еще именно под окном.
Маяковский размышлял:
Все чаще думаю, не поставить ли лучше точку пули в своем конце?
И поставил точку пули.
Николай Рубцов уверял:
Я умру в крещенские морозы…
И как в воду глядел: умер 19 января, именно на Крещение.
А Бродский только сказал красиво о родине, но умер на чужбине, в Америке, а похоронили его в Венеции. Место, конечно, поэтическое. Ведь это там уже два века
Старый дож плывет в гондоле
С догарессой молодой…
Но для памятника Бродскому место выбрали самое подходящее— напротив американского посольства. Действительно, в США вышла первая книга Бродского, там он прожил почти половину всей жизни и без малого всю творческую жизнь, там много писал на английском языке.
Я не мог разобраться, когда именно открыли памятник. В выпусках новостей по телевидению этого, кажется, не было. По одним данным, 24 мая. Это День славянской письменности и день рождения великого русского писателя Михаила Шолохова, тоже Нобелевского лауреата. То-то порадовался бы Михаил Александрович собрату. По другим данным, 24-го все-таки не решились и поставили 31 мая.
Но не важно когда. Гораздо важнее, что министр культуры РФ француз г-н Авдеев сказал: «Нам очень повезло, что в нашей стране родился великий, не до конца понятный гигант эпохи Иосиф Бродский». Друг гиганта Евгений Рейн, знаменитый поэт, присовокупил: «Создание этого памятника в Москве — великое событие для тех, кто ценит русскую культуру».
Газеты сообщают, что великое событие произошло на глазах «нескольких сот человек, среди которых были замечены скульптор Зураб Церетели, артист Сергей Юрский и врач Леонид Рошаль».
Прекрасно, но тем, кто ценит русскую культуру, как не вспомнить, что первый памятник Пушкину, великому национальному поэту, родившемуся и умершему в России, был открыт почти 45 лет спустя после его смерти, Есенину в Москве — спустя 70 лет после смерти, Шолохову — спустя 18 лет. Да еще где! В Текстильщиках. А тут поэту, по авторитетному мнению министра культуры, «не до конца понятному» и известному в России чуть больше, чем Симун или Франгулян, — всего через 5 лет поставлен памятник в одной столице и через 10 лет — в другой. И не в каких-то там Текстильщиках, а около университета и в центре столицы… Где будет третий? Да как же не поставить монумент в деревне Норенская Архангельской области, где года полтора жил высланный из Ленинграда поэт. Совершенно как Пушкин в Кишиневе и в Михайловском, где есть и музеи. И в Норенской должен быть! А директором музея хорошо бы назначить нынешнего министра культуры, когда сей гигант путинской эпохи выйдет в отставку.
Вот какая возвышенная суета вокруг имени почившего поэта. И это при всем том, что в Москве исчезли улицы Пушкина и Белинского, Герцена и Огарева, Грановского, Станкевича и Чехова, площади Лермонтова и Маяковского… Именно этим — искоренением духа русской культуры — прежде всего и занялись в Москве оборотни первого призыва во главе с тогдашним мэром Гавриилом Поповым.
Исчезла и улица Горького, и памятник ему, самому знаменитому писателю XX века, а Союз писателей молчит, а на страницах «Литгазеты», украшенной восстановленным горьковским профилем, некоторые литературные дамы даже вопрошают недоуменно: «Горький? Да ведь он же не очень спешил вернуться в СССР». Почему-то не добавляют: еще и резко критиковал коммунистов, даже самого Ленина. И вот, говорю, при всем этом мне, человеку, который ценит русскую культуру, радоваться вместе с Рейном и Авдеевым «великому событию» — открытию памятника «гиганту эпохи» у американского посольства? Пробовал. Не получается.
2011 г.
ПРОБЕЛЫ ВОСПИТАНИЯ
На днях мы были свидетелями еще одного мозгового ристалища на НТВ. Много было интересного. Например, глянул я — и что вижу! Главный редактора «Огонька» Виктор Григорьевич Лошак. Как, «Огонек» жив? И вот я впервые сподобился лицезреть его главреда? На вид личность вполне платежеспособная. Если память не изменяет, после известного творца ленинианы Егора Яковлева и секретаря ЦК комсомола Лена Карпинского, почивших оборотней, Лошак лет десять вел еженедельник «Московские новости». Вел, вел, вел и куда привел? К могиле. Журнальчик откинул копыта. Похоронили его в братской могиле вместе с дружбанами — с газетами «Столица», «Куранты», «Не дай Бог!» и другими коптильниками демократии. Владимир Высоцкий пел: «На братских могилах не ставят крестов…»
Это неверно. Если в могиле лежат одни православные или большинство их, то как же не поставить? И часовни ставят поблизости, и даже церкви. Но там, где погребены были богомерзкие «Московские новости» и богопротивная газета «Не дай Бог!», ставить крест ни в коем случае нельзя.
Но представьте себе, нашелся чудотворец, который вырыл останки «Московских новостей» из могилы, отряхнул, покрасил, и — а вы говорите, чудес не бывает— они воскресли!
Но это меня вообще-то не интересует. Совсем другое дело заявление Виктора Григорьевича на помянутом ристалище: «За симпатию к Сталину надо судить!» Вы подумайте: только за симпатию… То есть не за преступные дела, как Горбачева или Ельцина, а всего лишь за мысли, за чувства, за эмоции. У меня есть книга «За родину! За Сталина!», где немало этой преступной симпатии. И вот Лошак готов меня судить. Да что я! Питали симпатию к Сталину, давали ему весьма высокую оценку множество известнейших людей во всем мире — от Ленина до Фейхтвангера, от Керенского до Жукова, от Вернадского до Шолохова… Увы, все они почили, а то и их всех Лошак поволок бы в военный трибунал. Но как показал своеобразный телевизионный плебисцит «Имя России», а ныне показывает там же «Исторический процесс», и теперь миллионы россиян ставят Сталина так высоко, что… Выше даже Исаака Бабеля, которому российские энтузиасты поставили на Украине памятник вслед за памятником Бродскому и Окуджаве в Москве, Чижику-пыжику и Мандельштаму в Ленинграде, а еще и огурцу в Саратовской области. Что ж, прекрасно, бабелизация страны идет полным ходом. Могу повторить за поэтом Олегом Бородкиным:
Я Бабеля читаю и читал,
Мне Бабель абсолютно не противен…
Но Лошака интересует другое, он считает, что памятником Бабелю «Россия продемонстрировала свой деполитизированный подход в отношениях с Украиной». Сударь, да где ж это видано, чтобы отношения между государствами, т. е. внешняя политика, была бы «деполитизированной»? Господи, до чего ж телевидение может довести даже платежеспособных господ!..
Так вот, как же быть с помянутыми миллионами, товарищ Лошак? «Под суд!..» Это ж как надо ополоуметь на почве демократии! Не соображает даже того, что ему могут ответить в тот же мистический лад: «За симпатию к «Огоньку» и его редактору подписчиков журнала и читателей надо отправлять на съедение крокодилам в реке Лимпопо, а за антипатию — награждать орденом «За заслуги перед Отечеством» первой степени».
Но можно запустить и другой проект. Средневековая путинская цивилизация дошла уже до живописного показа по телевидению во всех подробностях, с воплями, судорогами и корчами, процедуры изгнания попами беса из психов и юродивых. Вот было это 10 сентября в программе «Постскриптум» у белого и пушистого Алексея Пушкова. И все видели, как у одного дебила бес выскочил и побежал в Кремль. Вообще-то первыми процедуре изгнания беса демократии надо бы подвергнуть именно обитателей Кремля, но можно начать и с таких, как Лошак.
Впрочем, что взять с Лошака! Разве кто доказал, что он дитя верблюда и ослицы? Разве есть надежда изгнать из него беса? Нет же. Бес там в печенках сидит. А вот Михаил Прохоров… Рост два метра с чем-то! Вот где может быть целое обиталище бесов! Недавно его наградили каким-то орденом. Как полагается, вручать награду должен был президент Медведев. Но представляете, как он при этом выглядел бы при его росте? Поэтому попросил навесить орден на долговязого миллиардерщика своего дружка наперсного Путина.
Когда Прохоров объявил, что хочет возглавить партию «Правое дело», это вызвало эманацию восхищения известной архи-экстра-суперзвезды Пугачевой на страницах «Комсомольской правды»: «Миша по определению не может быть плохим человеком». По какому определению? Известно, мол, что все Миши в мире— не плохие человеки? Да, есть среди них даже очень не плохие — Миша Ломоносов, Миша Лермонтов, Миша Булгаков, Миша Ботвинник… Но как быть хотя бы с Мишей-Два-Процента или Мишей Саакашвили, которого Путин грозился при случае повесить за причинное место?
«Миша— патриот! — продолжала певичка. — Он вырос на моих песнях». А много ли, сударыня, патриотизма в ваших песнях? Вот у Дунаевского или Пахмутовой — да, а где у вас? «Арлекино» — это подражание «Варягу»? «Все могут короли» — вариация на тему «Широка страна моя родная»? «Миллион алых роз», неизвестно где, на какой почве и кем выращенных — это в одном ряду с песней «Вставай, страна огромная!..»? А не вы ли поете «Выпьем за тех, кто командовал ротами, кто умирал на снегу…»?
«Миша не воровал, не ворует и не будет воровать!» И теперь это называется самоотверженным патриотизмом? А воровал или нет, как говорится, вскрытие покажет. Но уже теперь вспоминается не столь давний рассказ Путина по телевидению о 87 миллиардах, пожалованных Мише для спасения от краха во время кризиса, которые он не отработал. Или Путин что-то сморозил? Или я что-то путаю? Мне ведь самому 87.