– Как всё застроили, – с грустью сказала Катя.
«Форд» свернул на еле приметную дорогу между деревьями. Она вела к больнице, где когда-то лежала бабушка Глеба. Раньше к клинике от метро ходил автобус, Глеб добирался на нём, навещая старушку по выходным.
К больнице можно было подъехать с другой стороны, дорога не кончалась тупиком, и Бородин рискнул, не стал сворачивать за «Фордом» на пустой дороге.
– Мы куда, Глеб? – спросила Катя.
– Сейчас свернём и их встретим. Мало машин, не хочется, чтобы они нас засекли.
Темнело, деревья казались мрачной высокой стеной. Только дорога, освещённая весёлыми жёлтыми фонарями, напоминала, что это город.
Бородин свернул на следующем повороте, подъехал к парковке перед больничными корпусами. Машин там почти не было, «Форд» стоял немного подальше, на обочине.
Свет в нём был потушен, есть ли там люди, Бородин не видел.
– Разомнусь, – решила Катя, вылезла из машины и оглядела темнеющие деревья. – Воздух какой изумительный, не скажешь, что в городе.
– Изумительный, – согласился Бородин, вылезая вслед за женой.
Освещённые дорожки на территории больницы смотрелись эффектно, как на картинке. И даже шлагбаум, пропускающий машины только по пропускам, казался новеньким. Впрочем, возможно, он и был новым.
Истошный женский крик показался им не столько пугающим, сколько неуместным.
Первым на крик бросился охранник, лениво прохаживающийся около шлагбаума. Бородин догнал его, когда тот уже стоял у тела рядом с кустами, освещая его ярким фонариком.
Лежащего на земле мёртвого мужика Глеб узнал бы и без фонарика, не настолько было темно на территории больницы.
– Отойдите! – зло крикнул охранник на успевшую собраться небольшую толпу. – Отойдите все!
– Пусти, я посмотрю, – отодвигая Бородина, сказал высокий человек в видневшемся из-под куртки белом халате.
– Нечего тут смотреть, – угрюмо буркнул охранник. – Поздно. Огнестрел.
Бородин тронул уцепившуюся за его рукав Катю, повёл мимо шлагбаума назад к «Хонде», машинально заметив, как «Форд», развернувшись, исчезает за поворотом дороги.
– Я его видела, – сказала Катя. – Я видела этого человека. Это Людмилин любовник.
– Что-то в этом роде я и предполагал. Садись в машину, поехали.
– Людмила – это женщина, через которую Кирилл узнал, под чьим именем можно прийти ко мне на приём.
– Что-то в этом роде я предполагал, – повторил Бородин.
– Людмила – это парикмахер.
– Я знаю.
– Откуда? – удивилась Катя.
– Я тоже хороший сыщик, – усмехнулся он, трогая машину. – Не ты одна. Пора нам с тобой делиться информацией.
– Ты догадываешься, почему его убили?
– Конечно, – вздохнул Бородин. – Жена банкира Алина решила срубить бабок, а парикмахер Люда тоже на них претендовала. Вот и подослала к подружке своего любовника. Они Алину держали крепко, но и та не промах, послала подружкиного любовника на встречу вместо себя. И выиграла, как видим, осталась жива… До чего же место выбрано удачно, в лес никто на встречу пойти не согласится, на улице стрелять опасно, а больничный двор в парке – идеальное место. Вечер поздний, холодный, гулять никто не пойдёт, собачников сюда не пускают. Охрана создаёт иллюзию безопасности, а на самом деле более глухой дыры не найти.
Бородин рассказывал про свои розыски, слушал, как Катя с Леной проводили своё расследование, и постепенно стал понимать, кому сейчас грозит самая большая опасность.
Двадцать четвёртое октября, четверг
Сначала Глеб звонил Людмиле по домофону, но тут из подъезда выбежала девочка-подросток и улыбнулась ему просто так, от радости жизни. Глеб придержал дверь, посмотрел вслед весёлой девчонке, поднялся и долго звонил в Людмилину дверь. Она открыла, когда он уже отчаялся и собрался уходить.
– Ты? – опешила она.
Бородин её разбудил. Если бы это был не он, мало пришедшему не показалось бы.
– Мне надо тебе кое-что сказать. – Глеб чуть-чуть её подвинул и вошёл в прихожую.
Раздеваться не стал, кивнул ей на стоявший у двери стул – садись.
Она смотрела на него с удивлением и интересом. Ещё ничего не знает, понял Бородин.
– Садись, Люда, – опять кивнул он на стул. – Мне надо с тобой поговорить.
– У тебя что-то случилось? – спросила она.
– Случилось у тебя, – вздохнул Бородин. Она продолжала стоять рядом, и он потянул её за руку, усадил на стул. – Твой… друг погиб.
– Какой друг? – не поняла она. – Ты спятил, Глеб? Нет у меня никакого друга!
– Люда, твой любовник погиб, – повторил Глеб. – Позвони Алине, она в курсе. Его застрелили. Тебе нужно пойти в полицию.
Люда ещё не верила, но так побледнела, что он испугался.
– Соберись. Надо пойти в полицию. Убийцы должны быть наказаны.
Она медленно поднялась, прошла на кухню. Когда Бородин вошёл туда за ней, она открывала бутылку водки. Глеб отобрал бутылку и вылил содержимое в раковину.
– Тебе сейчас нужно в полицию. Потом выпьешь.
– Я даже не смогу его похоронить, – медленно сказала она, глядя мимо Бородина. – Мы вместе восемь лет, а я не смогу его похоронить.
Если человек женат, это уже не вместе, грустно подумал Бородин. Ему стало её жаль.
– Он предупреждал, говорил, что в это нельзя лезть, а мы полезли… – Она говорила монотонно, отчего Бородину делалось ещё горше.
– Кто он?
– Не важно. Серёжа тоже не хотел в это лезть, я его уговорила.
Серёжа – это убитый, понял Бородин.
– Ты знала, что за деньгами пойдёт Сергей? – Собственно, эти подробности ему уже не нужны, но уйти он не решался.
– Знала. Алка сама предложила, нам казалось, что так надёжнее. Вдруг она бы нас кинула?
– Люда, иди в полицию. Они найдут того, кто это сделал. А если ты не пойдёшь, дело повиснет глухарём. Если полиция не узнает про шантаж, убийцу никогда не найдут. Пойдёшь?
– Пойду, – кивнула она и подняла на него равнодушные глаза. – А мне ничего не будет? Я же тоже вроде как шантажистка?
– Не знаю, – признался Бородин. – Я не юрист.
– И зачем Алка всё это затеяла? Уж кому-кому, а ей денег хватает…
Она не спрашивала самого главного – какое отношение к этой истории имеет он, Бородин. Он не хотел её обманывать и сказал бы правду, но она так и не спросила.
– Люда, мне нужно идти.
– Иди, – кивнула она.
Глеб ещё постоял и вышел из квартиры. Ему показалось, что Людмила этого не заметила.
В мамином отделении Катя очутилась впервые после её смерти. Навстречу попалась незнакомая молоденькая медсестра, Катя поздоровалась, девушка не ответила. Возникло желание повернуть назад, но Катя решительно постучала в дверь кабинета Аркадия Львовича и так же сразу вошла.
Перовский сидел за столом. Поднял на неё измученные глаза.
– Здравствуйте, Аркадий Львович.
– Здравствуй, Катюша.
– Вот. – Она положила перед ним белый ноутбук.
– Спасибо, – устало кивнул он.
Надо уходить. Надо немедленно отсюда уходить.
Катя подвинула стул, села и, закусив губу, уставилась в окно. Перовский смотрел на неё с недоумением.
– Аркадий Львович, Оля погибла на моих глазах, – глядя на серое небо, сказала Катя.
Он молчал. Ей показалось, что тишина становится густой, осязаемой.
– Я видела, что машина охотилась за Олей. Её сбили намеренно.
У Аркадия Львовича не было сил слушать сидящую напротив женщину. Ему хотелось взять её за шиворот и выкинуть из кабинета.
– Вы правильно догадались, я посмотрела…
Она не права, подумал Аркадий Львович. Он вовсе не знал, что видео было в Ольгином компьютере, и тем более что эта Катя его видела.
– Я очень хорошо знала Олю. Она вас любила и никогда не причинила бы вам вреда. Ни вам, ни вашему сыну.
Желание выбросить её из кабинета сделалось нестерпимым. Как будто он сам не знал, что могла и чего не могла сделать Ольга.
– Сосед по даче случайно заснял, как ваш сын опрокинул лодку. Девушка, с которой он был, погибла, вы, наверное, знаете.
Конечно, он знал. Весь посёлок об этом судачил.
Он только не знал, что Саша к этому причастен.
Сын появился на даче накануне вечером совершенно неожиданно. Саша был здорово навеселе, и Аркадий Львович был рад, что Ольга работала допоздна и ещё не приехала.
– Не бойся, я сейчас уйду, – засмеялся сын. Отношение отца для него секретом не было. – Я приехал к другу, у него дом в трёх километрах. Просто в ваш магазин за добавкой заскочили.
– Добавка тебе не пойдёт на пользу, – поморщился Аркадий Львович, – тебе проспаться бы как следует.
– Просплюсь, – опять засмеялся Саша. Ему было очень весело тем вечером. – Оле привет передай.
Саша ушёл, почти сразу появилась Ольга, а Аркадий Львович потом весь вечер боялся, что пьяная компания сына не сможет благополучно добраться до дома, и жалел, что не попытался Сашу задержать.
– Для обычного человека это видео не особенно опасно, умысла на убийство не было, в тюрьму бы его не посадили. А вот для вашего сына видео было опасным. Политику такие промахи не прощаются, это почище, чем с голыми девушками в бане веселиться. К вам сосед со своим роликом сунуться побоялся и показал его Ольге. Но тут он промахнулся, она платить не стала. Не стала именно потому, что тюрьма вашему сыну не грозила.
Ему грозило больше, чем тюрьма, с тоской подумал Аркадий Львович. Политика – это деньги. Большие деньги. Огромные. Люди, вложившие в Сашу свои средства, не простили бы их потери.
– Тогда сосед показал Оле другой ролик, вы его, наверное, тоже видели.
Тогда Аркадий Львович ещё не отошёл от шока. Он не верил до конца, что Ольги нет. Он вертел в руках её смартфон, на что-то нажимал и, случайно поняв, что перед ним письмо жены к Саше, стал вчитываться в текст на маленьком экране. Потом он прочитал всю почту. И все письма удалил.
– За это Ольга заплатила. У вашего соседа летом появились деньги, он даже машину купил.
Про машину Аркадий Львович не знал, ему было вообще-то всё равно.