Из-за попытки зверя припасть на передние лапы и преданно мотнуть задом чуть не обрушился потолок. Я тихонечко рассмеялась, закрываясь от посыпавшегося песка и камешков. Понятно, что сейчас в этом монстре ничего человеческого и разумного нет, точнее, спит где-то очень глубоко внутри. Зато на боку у зверя висит туго набитая сумка, схваченная цепью через плечо и грудь.
О Боже! Пусть там будет вода, еда и еще что-нибудь нужное, полезное… Много нужного и полезного. Я счастливо крикнула:
– Мы спасены!
А дальше произошло то, чего я меньше всего ожидала. Хоть и должна, должна была предполагать, ведь это было очевидно с первых слов и дел ирлинга.
В суматохе встречи он выскользнул из проема и стрелой метнулся на спину зверю. Я успела увидеть кинжал из пера «неангела» в боевой ипостаси, который может пронзить что угодно. Зверь опередил мой крик – неуловимо, ловко в этом маленьком для него пространстве развернулся и выставил лапу навстречу смертельному врагу. Миг – и Лайро завис над землей, насаженный на когти-копья.
– Зачем? – всхлипнула я в ужасе.
– Живым отсюда может выйти только один из нас. А мне без каменной шкуры никак… – прохрипел Лайро и обмяк.
Бездыханное тело ирлинга упало у стены, отброшенное зверем, внимание которого привлекли опрометчиво выбежавшие из ниш камнееды. Они тут же угодили к нему в пасть. Следом горгул осторожно сел рядом со мной, вновь придвинул ближе к себе и поскреб лапой по сумке, рискуя разорвать ее окровавленными когтями.
Намек поняла: медленно поднялась, опираясь о стену, и заглянула в сумку. Там оказался скатанный валиком плотный плащ, наверное, чтобы защитить меня от песка, платок, несколько фляг с водой и сушеное мясо. Похоже, Эрн собирался в крайней спешке, взял лишь самое необходимое для спасения.
Первым делом я напилась, потом трясущимися от страха и слабости руками напоила зверя. Кормить не стала, он камнеедами подкрепился, а вот сама кусок мяса слопала, хоть тошнить перестало.
Идти нам придется пешком: зверю и мне под защитой его каменных крыльев. Не зря же Эрн собрал сумку на долгий переход для своей звериной сущности. Лайро говорил, что взлететь мы не сможем, меня это убьет, а пешком выберемся при очень большой удаче.
Я повязала голову платком, закрыла лицо, оставив щелочку для глаз, закуталась в плащ и затянула горловину сумки, чтобы песок не забивался. И испуганно охнула, когда меня неожиданно подхватили жуткие лапы. Зверь устроил меня на своей мощной груди словно маленького ребенка, сомкнул вокруг кокон из крыльев, оставив лишь крохотные щели, – и буквально нырнул в песочно-вихревой ад.
Глава 13
Когда «за бортом» минимум плюс тридцать, а на тебе, помимо обычной одежды, плащ и тряпка на лице, да еще и плотный кокон перекрывает воздух, ощущаешь себя вареным раком. И это вдобавок к состоянию выжатого лимона. И если с перегревом было более-менее терпимо по причине упадка сил, то дышала я с трудом – в воздухе висела взвесь песка и пыли, все равно проникавшая через платок на лице. Какое-то время спустя для полного «счастья» прибавилась тошнота от укачивания, тело затекло от неудобной позы, но я терпеливо сносила все, ведь зверю, что нес меня уже несколько часов, приходилось гораздо хуже.
Сначала я вся сжалась и тряслась от страха – это вам не в сказке в обнимку с Иваном-Царевичем на сером волке по лесу мчаться, а в лапах у настоящего монстра преодолевать пустыню, которую и сравнить не с чем. А вот прототипы горгула на Земле для устрашения изображали. Кроме того, в памяти еще слишком свежа была бойня у Грани миров, когда он буквально рвал врагов в клочья. Но находиться в постоянном напряжении невозможно, вот и я постепенно обвыклась и расслабилась.
Даже мысленно сложно называть эту заботливую и дружелюбную ко мне зверюгу Эрном, как и совместить тот факт, что монстр и флегматичный громила, подаривший мне кольцо и кулон, «всего лишь» две из трех ипостасей одного существа. Поэтому, прячась у него на груди от бушующей стихии, я мысленно называла зверя Рэном. Ну, просто переставила буквы в имени Эрна.
Неожиданно заслон из крыльев немного раздвинулся сверху. Я успела заметить наступающие сумерки, затем в проеме показалась огромная любопытствующая морда Рэна. Он жадно вздохнул у моей макушки, затем потерся сухим и немного колючим, поцарапанным носом о мой висок, обслюнявил плечо и шею, проворчал что-то, кажется, с нежностью, и снова скрылся.
Фу-ух, хорошо, что не лишил меня скальпа. С минуту я ошеломленно помалкивала, а потом, осознав, что он о моем состоянии беспокоился, вот и проверял таким образом, зверь же, захихикала! Заботливый какой! Мой монстрик… А ведь ирлинг не соврал, действительно – мой! И больше не жуткий, а вполне забавный.
Эта проверка ненадолго вырвала меня из болота апатии и угасания, дала душевное тепло и нежность. Я улыбнулась – и ощутила вкус собственной крови, потому что кожица на сухих губах лопнула. Да, с каждым часом мне становится все хуже и хуже, тело покидает магия, пустошь иссушает меня, я медленно, но неумолимо умираю. Нет, не хочу, не готова!
Достала воду из сумки, заодно и полоску мяса пожевать, чтобы чем-нибудь себя занять. Пока не осушила флягу полностью, не смогла остановиться, но хоть капельку полегчало. Еще капелька сил добавилась благодаря мясу.
«Ой, а как же Рэн?» – встревожилась я.
Ведь зверь-то без остановки и жалости к себе как танк прет по пустыне, утопая по щиколотку в песке. Против сильного ветра, борясь с магическим иссушением… Я достала еще одну флягу и несколько полосок мяса и во время очередной проверки почти без опаски скормила ему еду с рук и буквально залила во внушительную пасть воду. А пока зверь с довольной мордой чавкал и жадно глотал, умилялась: «Ну какая же ты, милашка, оказывается, мой Рэнчик. Спасатель и защитник!» Даже отважилась погладить по серой, в мелких складках, морде и с болезненным сожалением и сочувствием ощутила множественные повреждения шкуры, а кое-где и глубокие, кровоточащие трещины.
Неожиданно зверь притормозил и напрягся. Раздался грозный рык, чужой, злобный, голодный. Похоже, мы встретились с обитателями амагической пустоши, теми самыми исковерканными мутантами. Кто другой решился бы напасть на огромного каменного монстра, обладающего пробивной силой танка? Сквозь вой ветра послышалось рычание, визг, рев… Мой «транспорт» быстро вертелся, прыгал и сам нападал. В какой-то момент мир перевернулся, но страх, что сейчас меня раздавит туша Рэна, не оправдался: мы просто перекатились, а вскоре прозвучал чей-то предсмертный хрип. Мерное покачивание возобновилось, подсказывая: мы победили и продолжили путь.
Сквозь щель больше не пробивался свет, Рэн ускорился. Мой зверь будто не знал усталости, шел как заведенный. А я все глубже впадала в забытье, слишком обессилела и устала. Но через пару часов ощутила сильное волнение зверя и тряску. Он бежал, затем резко остановился, покрутился – и начал разрывать землю задними лапами.
Он роет яму? Кажется, глубокую! Крылья сжались вокруг меня еще сильнее, теперь я словно лежала в детском слинге, а зверь четырьмя лапами торопливо углублялся. Вскоре по крыльям застучали комья и камни. Он нас закапывает? Живьем? Что происходит?
Если бы не полное бессилие, я наверняка билась бы в истерике от ужаса, но меня хватило только на противную дрожь. А потом все замерло: мысли, чувства, страхи. Горгул не успел зарыться глубже. Он сел, уложил меня на колени, обнял лапами, сунул голову под крылья и плотно их сомкнул. Следом нас накрыло штормовым ветром, злобно бившим по крыльям. В коконе гудело, словно в аэротрубе, дышать стало совсем нечем. Если бы не платок, я бы задохнулась от песка.
Мою апатию и бессильное смирение пробила не жуткая буря, а неожиданно потускневшие глаза зверя. Они всегда так мягко светились, когда он смотрел на меня, а сейчас начали медленно, казалось, неотвратимо гаснуть, словно Рэн умирает. Его глаза встряхнули меня до основания, до паники и слез. Я протянула руку к застывшей морде, гладила, звала, но без толку. Такой твердый, холодный, бездушный… По-настоящему каменный, весь! А я в ловушке из песка и гранитных крыльев, погребенная заживо.
Уткнувшись носом в каменную грудь, я сжалась в комочек, оплакивая судьбу. Как же так? Взмолилась ко всем богам, сжала кулон Белобога, вспомнила и Мирея, родных, просила всех Высших о помощи, о защите, о том, чтобы Рэн не умер, и я вместе с ним. Жутко звучит: мы с мужем, пусть он и в облике зверя, в общей могиле, даже в смерти вместе…
Ад в аду, по моим ощущениям, длился еще с час, не меньше. Время убегало, а я смирилась и ждала, ни живая, ни мертвая. Осталось совсем немного чувств, страхов и сожалений о несбывшихся мечтах. Слишком короткая жизнь, я почти ничего не успела, так, по верхам пробежалась. Даже не влюбилась по-настоящему. А ведь у меня была любящая и заботливая семья. Оба мира подарили даже не столько мне, сколько сразу обоим родам ведьм второй шанс. Я здесь столько всего интересного повидала! И сквозь порталы ходила, и силу обрела! Причем светлую, добрую, родственную моей душе и воспитанию. Да, обязанности тоже выросли, как и долги перед родом, но разве ж непосильные? Учиться, развивать дар, пополнять родовой «архив» для будущих поколений и родить наследницу силы. А что плохого в детях? Молодая еще? Я даже истерично хихикнула в душе. Ха, это я для Мирея юная ведьма, а на Земле в двадцать три многие женщины выходят замуж и рожают детей. Мои подружки уже пару лет замужем и наверняка теперь с деТьми. Одна я тут ерундой страдаю, ничего полезного не делаю…
Вдруг вой ветра стих. Мне перестало казаться, что вот-вот лопнут барабанные перепонки, и голову отпустило. Но стало еще горше, хуже, больнее на душе. Отчаянно одиноко. Я прижалась щекой к груди горгула, стянула с уха платок, чтобы не мешался, и сразу ощутила приятную прохладу, услышала размеренный стук… чужого сердца.
Живой!
Всхлипнула от счастья, затем еще и еще… И позвала. Звала, звала, сколько хватало сил. А потом, затаив дыхание, наблюдала за тем, как вновь разгораются темным, живым светом глаза зверя. Он долго приходил в себя, почему-то глухо порыкивая, а потом, сосредоточившись на мне, жадно вдохнул у моей макушки и ткнулся носом в висок.