— Что ж, всего хорошего.
— Счастливо оставаться, сэр, — ответил Герриот и снова улыбнулся.
Глава 18
Поездка в Америку перевернула всю жизнь Гаррарда. Каждый вечер они гуляли по палубе и на прощание целовали друг друга. Но эти проявления чувств не предполагали близкой разлуки: Харви распорядился, чтобы по их возвращении в его кабинете ее ждали стол и пишущая машинка.
— Что вам удалось узнать, — спросил однажды Гаррард, не в силах больше сдерживать свой болезненный интерес.
— Все, что я хотела. Мой покойный дед всегда носил деньги при себе. Его портфель, найденный в приемной вашей фирмы, оказался пуст. Его мог обокрасть кто-нибудь из служащих.
— Никого из них, кроме Греторекса, я не знаю близко, — спокойно ответил Харви, — но все равно, это вряд ли. Если хотите, я соберу сведения обо всех своих сотрудниках.
— Не стоит. Этим займется полиция.
— Вы намерены обратиться в Скотланд-Ярд??
— Да, завтра утром. Адвокат моего деда дал мне письмо к инспектору. Почему вы вдруг так помрачнели?
Он молча смотрел вдаль. Яркие вспышки маяка выхватывали из темноты его окаменевшее лицо.
Она ласково взяла его за руку:
— Вы опечалены тем, что наше путешествие окончено?
— Разумеется, — выдавил он через силу.
— Но ведь мы будем часто видеться в Лондоне?
— Так часто, как вы того пожелаете. Она с облегчением вздохнула, а он с отвращением думал о будущем, желая и не решаясь обратиться к ней с просьбой. Наконец, он все-таки сказал:
— Я хотел бы попросить вас об одной услуге.
— Об услуге? Заранее обещаю вам все, что угодно.
— Не торопитесь. Не согласитесь ли вы отложить ваш визит в полицию на сутки? Я сам хочу разобраться со своими служащими.
— Ну конечно! Я пойду туда, когда вы мне разрешите.
— Вы очень любезны.
— Да бросьте, ради Бога! Все банкноты деда, оказывается, давно переписаны и никуда не денутся. Какая мне разница, когда идти в полицию?
Значит, у нее есть список всех банкнот. Это был последний, сокрушительный удар. Харви тихо застонал.
— Вы так волнуетесь за своих людей… — с чувством сказала Грейс. — Вы просто невыносимо честны. Но как же я люблю вас за это!
Глава 19
Дома Гаррарда ждал сюрприз. Из приемной исчезла вся мебель, занавески с окон были сняты. В доме работали маляры и декораторы, бросавшие на него удивленные взгляды.
— Что это значит, Эндрю? — обратился он к слуге. — Я не распоряжался начать ремонт. В нем нет никакой необходимости. Но где же Мильдред?
Слуга чувствовал себя крайне неловко. С озабоченным лицом он вынул из кармана письмо и отдал его своему хозяину.
Харви вскрыл конверт. Послание было кратким, но содержательным:
«Харви!
Я отлично знаю, что твое отплытие в Нью-Йорк — всего лишь предлог, и ты, видимо, уже на пути в Южную Америку.
По отношению ко мне ты вел себя более чем низко. Поэтому я предприняла все возможное для защиты своих интересов. Дом и обстановка проданы лорду Кренли. Он намерен поселиться здесь немедленно. Я уезжаю за границу, хотя и не знаю, как сумею прожить на свои скудные средства. Это письмо передаст тебе Эндрю. Если ты вдруг снова, разбогатеешь, надеюсь, у тебя хватит совести вспомнить обо мне.
Недели две я проживу в Ницце, в отеле „Негреско“, потом начну искать квартиру подешевле. Боже, до чего ты меня довел!
Мильдред.»
— Где мои вещи, Эндрю? — спросил он, пряча письмо в карман.
— Все уложено, сэр. Всего получилось семь чемоданов. Леди Кренли разрешила мне оставить их в вашей бывшей комнате.
— Семь чемоданов… — задумчиво повторил Харви.
— Все самое необходимое, сэр, я могу уложить в два чемодана и нессесер.
— Отлично, Эндрю. Отправь все это в мой клуб, а остальное размести где-нибудь.
Слуга молча поклонился.
Харви отправился в клуб, снял там комнату и позвонил в Сити. Подошедшему Грето он сообщил, что будет к трем часам. Несколько минут они поговорили о делах, затем Гаррард взял такси и поехал в «Савой». Грейс встретила его у входа. Она выглядела очень несчастной, но, завидев своего шефа, с радостным криком бросилась к нему навстречу.
Он крепко сжал ее в объятиях, понимая, почему письмо Мильдред доставило ему облегчение и почему он так легко покинул свой опустевший дом.
— Я совершенно свободен, дорогая, и мы можем вместе пообедать.
— Я так рада! Я так скучала без тебя… Мне переодеться, или я могу пойти так?
После обеда она пристально посмотрела на него и сказала:
— Простите мне мое веселье. Вы снова так печальны… Наверное, это ужасно — вернуться и обнаружить, что жена сбежала, а дом уже не твой.
Он рассмеялся.
— Вы и представить себе не можете, насколько он всегда был для меня чужим, и насколько я теперь счастлив.
Глава 20
В половине четвертого Харви вошел в отделение Южного банка в Бермондси. Мистер Поултон принял его с чувством искреннего восхищения.
— Мы слышали, что вы творите чудеса, — сказал он. — Ваша сделка с фирмой Макдэрмота просто баснословна. Примите мои поздравления.
— Благодарю вас. Вы не станете возражать, если я заберу назад свой залог?
— Ну разумеется, нет! Я сообщу о вашем желании на ближайшем заседании правления банка. Уверен, его тут же вернут вам.
— А не могу ли я получить его прямо сейчас?
— Это, к сожалению, невозможно. Ваш миллион долларов в сейфе нашего центрального отделения и может быть выдан только с особого разрешения дирекции.
Харви поднялся.
— Пожалуйста, устройте все как можно быстрее. Я буду вам крайне признателен. Я одолжил деньги на некоторое время и теперь должен вернуть.
— Я сделаю все возможное, — заверил своего клиента мистер Поултон, провожая его до дверей. — Но поймите, такие вещи не решаются в пять минут. Надеюсь, на следующей неделе…
— Как? Еще целая неделя… — внезапно Харви замолчал: вовсе ни к чему показывать банкиру свою тревогу.
Он вернулся в свой кабинет и написал ответное письмо Мильдред, где в кратких и довольно резких выражениях обрисовал действительное положение вещей и напомнил, что если она хочет и впредь носить его имя, то должна в корне пересмотреть свое поведение.
Запечатав конверт, он облегченно вздохнул и взялся за работу.
Глава 21
Вечером того же дня, в восемь часов, Фардаль в приподнятом настроении входил в отель «Негреско». Мельком взглянув на часы, он прошел в бар, выпил там коктейль, а затем направился к лифту. Здесь его ждал сюрприз. Он как раз собирался нажать кнопку, когда увидел Мильдред. На ней было черное платье, бриллиантовые серьги и колье. Ошеломленный ее красотой, Фардаль склонился в почтительном поклоне.
— Дорогой друг, — быстро проговорила она, боязливо оглядываясь по сторонам, — совершенно неожиданное препятствие! Только что приехали князь и княгиня Лютиновы и сняли апартаменты рядом с моими.
Его лицо вытянулось и окаменело.
— И что же?
— Понимаете, уединенный ужин на двоих теперь невозможен. Я не видела Адель целую вечность, и она просто вырвала у меня обещание составить ей компанию.
— Что значит «вырвала»? Неужели так трудно найти благовидный предлог и отказаться?
— Только без глупостей, прошу вас! Разумеется, вы ужинаете вместе с нами. Князь хочет с вами познакомиться.
Падкий на титулы Фардаль сразу смягчился.
— Что собой представляют эти люди? Их имена часто мелькают в светских хрониках…
На каком языке они говорят? Мой французский просто ужасен…
— На этот счет можете не беспокоиться. Княгиня, моя старая подруга, американка из очень хорошей семьи. Князь — русский, но почти всю жизнь провел в Европе. Он много лет был военным атташе в Лондоне. Ну, Герберт, не смотрите на меня таким бирюком! Они аристократы до мозга костей, так что будьте с ними полюбезнее.
— Конечно, конечно… Хотя мне и не легко делить с ними ваше общество. Я-то думал провести этот вечер с вами тет-а-тет. Как вы думаете…
— Я получила письмо от Харви, — перебила она его. — Вот, взгляните.
Фардаль быстро пробежал глазами протянутый ему листок и, не говоря ни слова, вернул его обратно.
— Что скажете? — нетерпеливо спросила Мильдред.
— Если читать между строк, он предоставляет вам полную свободу.
Она нервно скомкала письмо и сунула его в свою отделанную золотом и платиной сумочку.
— Муж просто не имеет права так обращаться с женой. Харви просто чудовище, неандерталец! Вы еще не все знаете. В газете я видела его фотографию, сделанную на пароходе. Представляете, дорогой мой, он снялся вместе с какой-то девицей, своей невесть откуда взявшейся секретаршей. Какое бесстыдство! Она наверняка имеет самое прямое отношение к его грубому письму… Все зло в ней! Но каков мерзавец, а?
— Меня это не удивляет. И что вы намерены делать?
— Прежде всего — посоветоваться с вами. Разумеется, прежде всего мне хотелось бы знать, удастся ли Харви спасти фирму… Если его доходы возрастут, могу ли я рассчитывать при разводе на крупную сумму?
— Не думаю. Кое-что вам, конечно, достанется… но о чем мы, собственно, толкуем? Вашему мужу никогда не выпутаться из этой истории, его долг огромен!
— Но не обязан ли он выплачивать мне часть своих заработков или того, что ему удасться спасти?
— Да, но немного. Помилуйте, у вас же остается три тысячи ежегодной ренты и полная свобода, не так ли?
— Глупости! Три тысячи в год — это почти нищета.
Фардаль замолчал. Он и сам порой удивлялся тому, что так глупо влюблен в эту женщину, у которой на уме одни только деньги. Однако ее слова требовали какого-то ответа. Он никогда всерьез не думал о женитьбе, и хотя мысль о браке с женщиной из высшего общества была страшно соблазнительной, его врожденная осторожность говорила, что торопиться с этим не стоит. Но без свидетелей он мог говорить ничего не опасаясь.
— Выходите за меня замуж.
Ее довольная улыбка красноречивее всяких слов сказала ему, что именно этого ответа от него и ждали.