— Не найдется ли у вас какой-нибудь работы для меня? Я не хотела бы принимать милостыню. Я с радостью буду работать и ждать, пока не отыщутся деньги моего деда.
— Работа? Зачем? Какая работа? Она посмотрела на него без малейшего кокетства. Ему даже показалось, что она хладнокровно оценивает его.
— Я охотно стала бы вашей секретаршей.
— Моей секретаршей?? Но у меня нет никакой секретарши.
— Что ж, значит вам необходимо нанять ее. Сегодня вечером я видела, какая масса народа бывает здесь. Я же знаю стенографию и машинопись.
— Но ведь вы уезжаете в Америку?
— Да, но я скоро вернусь. Я не хочу оставаться там.
На минуту его охватили сомнения. У него возникло подозрение, что она преследует какие-то тайные цели. Но у него не хватило мужества заговорить об этом.
— Мы все обсудим по вашему возвращению в Англию, мисс. Я уверен, к тому времени деньги вашего деда найдутся.
Она выпрямилась в кресле, и свет лампы упал на ее лицо.
— О да, вы правы. Когда я вернусь, мое положение будет более определенным. Если деньги отыщутся, я не стану работать. Если же нет — у вас появится секретарша.
Харви счел за благо переменить тему.
— Там, в приемной, вы меня здорово напугали, — сказал он, поднимаясь и собирая бумаги в портфель.
— Я и сама немного испугалась. Увидев вас в темном коридоре, я решила вдруг, что вы — мой покойный дед. Когда мы будем работать вместе, я тут же распоряжусь увеличить в помещениях количество ламп.
Он закрыл портфель, взял трость и шляпу.
— Отлично. Буду ждать вашего возвращения. Куда вас отвезти?
— В «Савой». Их роскошь мне не по карману, но ведь речь идет только об одной ночи.
— Понятно.
Они молча спустились с лестницы. Она споткнулась в темноте и невольно оперлась о его руку. Ее бледное лицо со свежим алым ртом приблизилось к нему.
— Здесь так пахнет кожами… Придется привыкать.
— Я тоже терпеть не могу этот запах, — сказал он. — Но мирюсь с ним. Для меня это запах денег… Не хотите ли прогуляться до моста? А там поймаем такси.
— Хорошо.
Они проходили по безлюдным улицам мимо темных зданий торговых домов. У моста Харви остановил такси, и девушка с легким вздохом опустилась на сидение.
— Вы устали?
— Конечно. Мне пришлось много ходить днем.
При свете фонаря он заметил тени под ее глазами и печальную складку у губ.
— Вы ужинали?
— Нет.
— Что же вы ели за обедом?
— Чашку кофе и печенье.
— Ужасно! А ведь и я не ужинал… Я поеду с вами в «Савой», и мы поужинаем вместе.
— Чудесно! Я просто умираю от голода, но сама ни за что бы не решилась войти в их шикарный ресторан. Вы замечательный друг, мистер Гаррард.
В ее благодарном взгляде на этот раз мелькнуло что-то кокетливое.
— Дорогая мисс, я надеюсь, вы всегда будете считать меня своим другом.
Глава 11
В гриль-руме отеля «Савой», где Харви был нечастым, но всегда желанным гостем, они устроились за угловым столиком. Девушка неторопливо потягивала коктейль. Кивком головы она указала своему спутнику на людей, входящих в ресторан поужинать:
— Вы и представить себе не можете, как тосковала я по такой обстановке. Я так люблю веселье, красивые наряды… люблю находиться там, где звучит музыка и танцуют… Тем тяжелее было мое разочарование.
— Не стоит отчаиваться. Не сомневаюсь, рано или поздно деньги вашего деда найдутся. Я готов предоставить вам любую сумму с условием, что вы вернете ее, когда получите наследство.
— А если не получу? Я ведь тогда не смогу вернуть свой долг.
— Разумеется, это риск, но не в моих правилах менять принятые решения. Я беру все возможные издержки на себя.
В ее глазах снова мелькнуло загадочное, почти насмешливое выражение.
— Мне надо подумать… О, не считайте меня неблагодарной! Боюсь, что принять ваше предложение — мой единственный выход, но… Поймите, в Париже мне всегда говорили, что у меня в характере чисто американская независимость. Я страстно мечтаю быть богатой, но эти деньги должны быть моими и только моими. Возможно, со временем, мне и придется пересмотреть свои взгляды на жизнь, но пока я бы просто хотела, чтобы вы или кто-нибудь еще помог мне найти состояние моего деда.
Когда кельнер принес блюдо со спаржей и бутылку шампанского, ее детский восторг достиг предела.
— Вы, должно быть, решили, что я страшная обжора. Уверяю вас, это не так. Просто за последнюю неделю я ни разу не ела досыта… и была очень расстроена. А потом очутилась в Лондоне, совсем одна, а это, согласитесь, не очень-то приятно.
Он слушал ее, присматривался к ней и вдруг неожиданно понял, что она очень красива. Бледность ее лица резко оттеняла нежные брови, темные, но словно светившиеся изнутри глаза, алые от природы полные мягкие губы… Женщины играли в его жизни столь незначительную роль, что этот ужин вдвоем казался ему чуть ли не событием. С некоторым удивлением он чествовал, как приятно ему отмечать в ней все, что отвечало его строгому, взыскательному вкусу: ухоженные руки, просто причесанные темные волосы, отсутствие драгоценностей, скромную элегантность черного платья, которое — несмотря на всю свою неопытность в подобных вопросах быстро понял он — стоило, вероятно, очень дешево. Ему было хорошо. Так хорошо, что он с явной неохотой подумывал о близком расставании с нею и возвращении домой. Харви заказал кофе и, даже бровью не поведя, выпил крепкий мятный напиток, который она заказала, по ошибке приняв за ликер.
— Расскажите о вашей жизни в Париже, — попросил он.
Она взяла предложенную им папиросу.
— В ней нет ничего оригинального, мистер Гаррард. Когда-то моя мать была известной актрисой. Отец, против воли семьи, приехал в Париж учиться живописи. Он так и не прославился, и мы бедствовали. Тогда отец решил заняться торговлей, но оказался к ней совершенно неспособным. Пять лет назад он умер.
Мать же слишком состарилась для своих ролей и часто оставалась без ангажемента.
— А вы? Вам никогда не хотелось играть на сцене?
— Мать была против.
— Почему?
Она задумчиво стряхнула пепел с папиросы и ответила:
— Она твердила, что подмостки опасны для молодых и неопытных актрис. Моя любовь к роскоши не была для нее тайной. Кроме того, мне предлагали выступать в ее ролях, и при одной мысли об этом она страшно возмущалась. Это и понятно…
Он кивнул.
— После смерти отца дед присылал нам небольшие суммы. Я изучала стенографию и машинопись. Потом умерла мать. Я написала деду и получила очень теплый ответ. Он утешал меня, обещая позаботиться о моей дальнейшей судьбе. А потом… Впрочем, остальное вы уже знаете. Вот и вся история моей жизни, мистер Гаррард.
— И никаких романов?
— Француз никогда бы не задал такого вопроса, — улыбнулась она. — Вы хотите, чтобы я вам исповедалась?
— Хочу.
— То, что я сейчас скажу, звучит унизительно, но меня никак не компрометирует. Большинству мужчин я совершенно не нравлюсь. Сама не знаю, почему. Может быть, вы мне это объясните, мистер Гаррард?
Харви медлил с ответом. Чтобы как-то выиграть время, он подозвал кельнера и заказал бренди. Потом снова повернулся к ней и спокойно сказал:
— Я, право, затрудняюсь. У меня очень мало опыта по женской части, но если вас интересует мое мнение…
— Продолжайте.
-..То мужчины, которые не находят вас привлекательной, начисто лишены вкуса.
— Это комплимент, хотя и не французский. Надеюсь, вы искренне верите в то, что говорите.
— Дорогая мисс, да вы смеетесь надо мной! Я уже достаточно стар… а сколько вам лет?
— В Париже, где молодость в большой моде, я считалась уже старой девой. Мне двадцать два.
— Всего-то? Вы не помолвлены и не…
— Уж не собираетесь ли вы сделаться моим опекуном?
— А почему бы и нет?
Она ничего не ответила, и он почувствовал, что зашел, пожалуй, слишком далеко. Харви отлично понимал: из-под маски равнодушия за ним зорко наблюдают. Но он напрасно волновался. Его поведение действовало на нее успокаивающе. Она видела в нем только хорошее воспитание и порядочность.
— А сколько лет вам? — непринужденно спросила она.
— Тридцать восемь. Я достаточно стар для того…
— Для… для чего?
— Для того, чтобы искренне и бескорыстно любоваться вами.
— Я провела с вами замечательный вечер, мистер Гаррард. Все мрачные мысли исчезли, и я счастлива.
— Мрачные мысли?
— Да… Я все спрашивала себя, действительно ли дед умер в вашей приемной от разрыва сердца? Ведь если деньги были при нем, его могли убить и ограбить! В газетах столько об этом пишут! Вы будете смеяться надо мной, но я так испугалась!
Он не смеялся. Он смотрел на нее, словно сквозь туман, и проклинал свою слабость. Краска сбежала с его лица, на лбу выступил пот.
— Это похоже на детективный роман, — пробормотал он.
Она снова посмотрела на него с тем же загадочным выражением.
— Вы выглядите испуганным.
— А как вы думаете? Я во главе фирмы всего несколько дней и совершенно не уверен, что среди моих служащих нет какого-нибудь мошенника. Однако медицинское заключение исключает всякую мысль об убийстве.
— Простите, я жалею, что заговорила об этом. Вы так добры ко мне, а я… У деда в Лондоне было много друзей. Все они прислали сочувственные письма, но помощи не предложил никто.
— Вероятно, они просто не знали, в каком вы положении. Завтра утром я отплываю в Америку. Мой кассир получит распоряжение выдавать вам деньги по вашему первому требованию.
Она допила кофе и поднялась.
— С этим можно подождать до вашего возвращения. Благодарю вас за чудесный ужин.
Девушка дружески кивнула ему и направилась к лифту. Он же не мог отделаться от странного впечатления, что пережитое им сегодня неминуемо отразится на всей его жизни.
Глава 12
— Харви, Харви, да проснись же! Кто-то грубо тряс его за плечо. Открыв глаза, он с удивлением увидел перед собой Мильдред. Ее глаза пылали гневом.