Он обманщик, говорила я себе, стараясь заглушить воспоминание о том, каким голосом он разговаривал с Дамарис. Он просто волокита, бегающий за каждой юбкой. Вот и я попалась на его удочку. Какая же я глупая! И какую ненависть порождают в нас те, кто заставляет нас признаваться в своих слабостях! Любовь и ненависть. Временами они идут рука об руку.
Глава VII
Я плохо спала этой ночью, и уже под утро меня разбудила Мери-Джейн. Было еще темно, и она держала зажженную свечу.
— Мери-Джейн? Сколько времени? — спросила я.
— Шесть утра, мадам.
— Но зачем же…
— Я хотела сказать вам об этом вчера, но из-за приготовлений к Рождеству у меня не было возможности. Я нашла его только вчера, когда мы украшали холл.
Я села в постели:
— Мери-Джейн, ты нашла выход из дома?
— Кажется, да, мадам. Он там, на галерее… в шкафу. Там на полу есть щель между двумя досками, в которую можно просунуть ладонь. Мне это показалось странным, я просунула туда пальцы и взялась за одну из досок. Она легко поддалась. Внизу была темнота, я взяла свечу и посветила туда. Я увидела лестницу, ведущую вниз. Вот и все, мадам. В этот момент меня позвал Уильям, я положила доску на место и ничего никому не сказала… я думала, что сразу пойду к вам и расскажу обо всем. Но мне пришлось пойти помогать на кухне, а другого случая за весь вечер так и не было. Но я всю ночь думала об этом!
— Мери-Джейн, — сказала я, — мы должны проверить, что там находится.
— Я так и знала, что вы захотите туда пойти.
— Никто еще не встал?
— Только слуги, мадам. Да и то они не в этом крыле дома. Но примерно через полчаса они придут убирать холл.
— Значит, надо поспешить, — сказала я. — Мы проверим, что там за лестница.
— Может быть, вам одеться, мадам?
— Нет. Ждать нельзя, — сказала я. — Я просто надену накидку сразу на ночную рубашку.
Итак мы с Мери-Джейн вышли из спальни и тихонько двинулись в сторону галереи. Я все время боялась, что вдруг появится Люк, но со мной была Мери-Джейн, и он не смог бы причинить мне никакого вреда.
Я очень волновалась, ведь как раз этого доказательства мне не хватало. Единственный человек в этом доме, кому я могла доверять, была Мери-Джейн, и, слава Богу, именно она была рядом со мной.
В доме было тихо, даже мои осторожные шаги в тапочках, казалось, производили много шума. Мы добрались до галереи, никого не встретив на пути.
Мери-Джейн осторожно закрыла дверь, я держала свечу, пока она открывала шкаф и показывала мне эти доски. Она встала на колени и приподняла одну из них, и пока она объясняла и показывала мне, эта доска легко поддалась! очевидно, это было задумано, как люк.
Я наклонилась над отверстием в полу, посветив туда свечой. Из темноты проступили ступени, о которых она раньше мне рассказывала. Мне тут же захотелось спуститься вниз, но для этого необходимо было спрыгнуть на приступку, а я не осмеливалась это сделать.
Но Мери-Джейн была гибкой и худенькой. Я повернулась к ней.
— Полезай ты, — сказала я. — А я подам тебе свечу. Хотя бы оглядись и расскажи мне, что ты там увидишь.
Она немного побледнела, но не в ее характере было пугаться всяких глупостей, как она их называла. После минутного колебания она спустилась в люк, и, когда достала до ступенек, я подала ей свечу.
— Здесь, кажется, большая комната. И еще здесь очень холодно, — послышался ее голос.
— Быстренько оглядись, — велела я. — А потом мы постараемся найти вход со стороны монастыря.
Ответа не было. Я глянула вниз. Она медленно спускалась по лестнице. Я крикнула, чтобы она была осторожнее.
— Все нормально, — заверила она меня. — Со мной все в порядке, мадам.
До меня вновь донесся ее голос. Она спускалась все ниже.
— Вдали я вижу свет. Наверно, там выход. Я сейчас быстренько посмотрю.
Сердце у меня бешено колотилось. Как мне хотелось быть внизу вместе с ней. Но я боялась поскользнуться на каменных ступенях. Я оглянулась назад. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за нами. Но никого не было. В доме не было слышно ни звука.
Вдруг Мери-Джейн крикнула снизу:
— Мадам, я кое-что тут нашла!
— Я тебя не вижу! — крикнула я в ответ. — Где ты там?
Ее голос доносился уже издалека.
— Свеча уже догорает, мадам.
— Возвращайся скорее, Мери-Джейн. Принеси сюда то, что ты там нашла, если сможешь донести.
— Но, мадам…
— Возвращайся! — приказала я.
Потом я опять увидела мерцающий свет ее свечи и с облегчением вздохнула.
И вот Мери-Джейн появилась на ступеньках. В одной руке у нее была свеча, и еще она что-то держала под мышкой. Она передала мне сверток, и я сразу поняла, что это монашеская ряса. Я забрала у нее свечу, а через мгновение Мери-Джейн в целости и сохранности выбралась из люка и оказалась рядом со мной на галерее.
— Я так волновалась, когда тебя не стало видно! — я наконец-то перевела дух.
— Я и сама-то там внизу перепугалась, мадам. Прямо затряслась от страха.
— Мери-Джейн, да ты совсем замерзла!
— Там внизу очень холодно, мадам. Зато я нашла эту рясу.
— Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы кто-нибудь застал нас здесь.
Мы положили доску на место и постарались сделать так, чтобы не было заметно, что ее кто-то трогал. После этого, захватив с собой рясу, мы направились в мою комнату.
Когда мы пришли, Мери-Джейн закуталась в рясу, и я вздрогнула от страха.
— Сними ее, — сказала я. — Мы должны сохранить ее. Если кто-нибудь еще посмеет сказать, что у меня видения, потому что я не в своем уме, мы теперь сможем доказать, что это были совсем не видения.
— Может быть, надо кому-нибудь рассказать об этом? И показать эту рясу?
Еще днем раньше я бы сказала: «Да. Мы расскажем об этом мистеру Редверзу», но, увы, теперь это было невозможно. Я больше не доверяла Саймону, а если я не могла доверять ему, значит, я больше не верила никому.
— Нет, мы пока никому не скажем об этом, Мери-Джейн, — вздохнула я. — У нас теперь есть доказательство. Я спрячу ее в шкаф и буду запирать дверь, чтобы никто не смог украсть ее.
— А что потом, мадам?
Я посмотрела на часы под камином и увидела, что уже семь утра.
— Если ты еще задержишься у меня, тебя могут хватиться. Я сейчас лягу. А ты принесешь мне завтрак, как обычно. Принеси мне поесть совсем немного. Да, но сначала горячей воды. Я хочу обдумать, как же мне действовать дальше.
— Хорошо, мадам, — сказала она.
И ушла.
Зашла Рут, чтобы проведать меня.
— У тебя измученный вид, — заметила она. — Вчерашний день утомил тебя.
— Да, я действительно устала.
— Я посижу здесь с тобой сегодня весь день, чтобы никто тебе не мешал. Тогда, может быть, к вечеру тебе станет лучше, и ты сможешь присоединиться к нам. Будут только члены семьи. Саймон и Хагар уедут завтра утром. Экипаж за ними обычно приезжает ровно в половине десятого на третий день Рождества.
— Хорошо. Но я бы хотела отдохнуть немного, — попросила я.
Весь день я провела в постели, обдумывая все события, которые закончились тем, что нам удалось найти рясу. Я вспомнила все с самого начала — с первой встречи с Габриелом и Фрайди. Габриел уже понял, что на его жизнь кто-то покушался, когда он стоял среди развалин, и в нем поселился страх. Он надеялся, что я смогу помочь ему. Или, по крайней мере, мы вдвоем будем противостоять угрожающей ему опасности. Потом была та ночь перед его гибелью, когда Фрайди учуяла кого-то в коридоре. Если бы не она, то уже в эту ночь Габриел бы погиб. Было очевидно, что Фрайди убили, чтобы она в следующий раз не смогла помешать. Сара знала об этом и изобразила все эти события на своем гобелене. Интересно, что было ей известно еще? Итак, Габриел погиб, а я не представляла для убийцы никакого интереса, пока… не обнаружилось, что у меня будет ребенок. Идея о моем сумасшествии возникла, когда доктор Смит посчитал своим долгом сообщить семье о том, что некая Кэтрин Кордер является пациенткой в Уорстуисл.
Как же дьявольски хитро был продуман этот план! Я думаю, меня не собирались отправлять в Уорстуисл. Просто дело было бы представлено так, что все свидетельствовало бы о моем сумасшествии, а затем, еще до рождения ребенка, возможно, инсценировали бы мое самоубийство.
Но почему это я стала думать об этом дьявольском плане в прошедшем времени? Он все еще был в силе. И когда мой потенциальный убийца обнаружит, что пропала его ряса, что он будет делать? Вернее всего, он решит, что теперь действовать надо незамедлительно.
Я растерялась. Может быть, стоило уехать в Глен Хаус? Но как сделать это втайне? Если я открыто объявлю о своем намерении, то последует немедленная ответная реакция. Я была уверена, что тогда уже не смогу покинуть этот дом.
Я еще раз подумала… Люк и Саймон. Я старалась отбросить мысли о Саймоне. Это Люк, убеждала я себя. Это наверняка Люк. А Дамарис ему помогает.
Дамарис! Но не далее как прошлой ночью я узнала, что существует связь между ней и Саймоном!
Мысли крутились в моем мозгу, как белка в колесе. У меня наконец в руках была ряса. Как рада я была бы, если бы могла разделить этот успех с Саймоном!..
Но о чем вообще теперь можно говорить с ним?
И опять, как тогда, у Колодца Желаний, в Несборо, когда вода стекала у меня с пальцев, я загадала желание: «Нет, пусть это будет не Саймон!..»
Только за обедом я присоединилась к остальным членам семьи. Саймон был ко мне очень внимателен; по-видимому, он волновался из-за меня, и хотя я дала себе слово не показывать, как изменилось мое отношение к нему, я поневоле стала обращаться с ним более холодно.
Как и вчера, мы обедали в холле, и Саймон сидел со мной рядом.
— Мне так жаль, — сказал он, — что я не смог побыть с вами сегодня. Я-то думал, что мы с вами поедем вместе на прогулку… вы, я и бабушка.
— Кажется, для нее погода слишком холодная.
— Возможно, но она ни за что не признается в этом, Ей тоже так жаль, что прогулка не состоялась.