Но кроме невообразимой тоски, которую ощущал уже сейчас, меня никак не отпускала внутренняя настороженность. Не нравился мне этот лимин и взгляд, каким он одарил девушку. Было там что-то, от чего мороз пробегал по коже.
— Вы правильно поступили, ист Айлир, — послышался голос голубокожего коротышки. — Ваш отец будет доволен и, несомненно, оценит ваш вклад в дела рода.
— Вклад? — какой к Чёрной дыре вклад?! — Можно подробнее?
— Вам не о чем беспокоиться, — не спешил делиться информацией Гребл.
— Объясните мне, кем будет у вас работать Ева? — упорствовал я.
Лимин посмотрел на меня со снисходительной насмешкой. Так смотрят на детей или умственно отсталых. Это лишь усилило чувство беды. Его поведение, термины и отказ отвечать на вопросы… Звёзды! Не говорите мне, что это космический пират-рабовладелец! Потому что тогда мне останется только удавиться. Что бы ни думали обо мне окружающие, каким бы гадом ни считали, я никогда не был палачом или торговцем живым товаром. При всём наборе недостатков подобное для меня неприемлемо.
— Ист Айлир, — снизошёл до ответа мужчина, — вам не кажется, что задавать эти вопросы стоило до того, как вы передали мутантку?
Захотелось взвыть и побиться головой обо что-нибудь твёрдое. Он миллион раз прав. Только не буду же я объяснять, что в те мгновения все мои мысли и сила воли уходили на то, чтобы совладать с собой? Инстинкт, взбесившись, требовал схватить Еву в охапку и утащить отсюда, спрятать ото всех. И останавливало лишь осознание последствий, а именно — наказание от отца. Не сомневаюсь, он бы лишил меня прав наследника, а то и вовсе отлучил от рода. Это величайший позор для любого эра, а так же самый жуткий страх. Но сейчас я не был уверен, что выбрал правильно. Избежать общественного унижения и заслужить похвалу родителя такой ценой? Смотреть в зеркало и видеть там мерзкую тварь? Жить с осознанием того, что отдал невинную девушку в рабство, и не просто девушку, а ту, которую Вселенная определила мне парой? Разве стоит оно того?
— В общем, так, — продолжил Гребл, видя, что со словами у меня проблемы, — все подробности выясняйте у главы вашего рода. А у меня нет ни времени, ни желания что-то вам разжевывать. Я очень занятой лимин. И так уже выбился из всех графиков.
После чего коротышка встал и скрылся за дверью, которая всё это время была за его спиной. Писк электронного замка словно вывел меня из транса. Кинулся туда, где скрылся лимин, дабы вытрясти из него информацию, но лишь удостоверился — поздно.
***
Выбравшись из злополучного здания, я отправился в ближайший отель. По пути наткнулся на группу гебийцев, которые были одеты так, чтобы невозможно было опознать. Они определённо ждали меня. Проклятые вояки! Куда мне одному против пятерых? Отделали меня порядком. И самым унизительным был облезлый хвост. Шипя сквозь зубы от боли и кипя от гнева, я всё же добрался до вожделенного здания. Сняв номер, первым делом связался с отцом. В отличии от прошлого разговора, сейчас он темнить не стал. Рассказал всё как есть.
Правда обрушилась на меня водопадом мерзости. Слушал и не верил. Как? Как мой отец мог опустится до подобного? Мои худшие подозрения были лишь близки к истине. Родитель и правда договорился с Греблом о продаже Евы. Только лимин был не работорговцем, а учёным, и девушка была нужна ему для опытов. От такой истины все волоски на теле встали дыбом. На фоне этого известие, что шестируких ублюдков тоже послал папаня, не стало таким уж шокирующим. Эр объяснил это тем, что мне нужно прикрытие. Никто не должен знать, что произошло на самом деле. Для всех на нас напала группа неизвестных и Еву похитили.
Как же гадко! Мне казалось, я физически ощущаю, как рушится привычный мир, испаряется вера в отца. Зато мне стали понятны его слова, что я не готов сменить его и стать главой рода и готов буду не скоро. И если для этого надо стать таким же, как родитель, то значит, вообще никогда. Я всегда знал, глава рода — ответственная должность. Без умения хитрить и принимать непростые решения не обойтись. Но такая откровенная жестокость и бесконечная подлость? Обменять душу и честь на власть? Как никогда сейчас я завидовал Мейну, младшему брату, который не был наследником и имел куда больше возможностей строить свою жизнь по своему усмотрению. А ведь когда-то я так гордился, что должен буду встать во главе рода… Увы, все иллюзии разлетелись на осколки. Мне было невыносимо мерзко, тошно, тоскливо. Разочарование в том, кем всю жизнь восхищался и кому стремился подражать, убивало.
Хуже было только разочарование в себе. Сейчас острее, чем когда-либо, осознавал, что являюсь всего лишь марионеткой отца. Да, всех эров с рождения учат подчиняться главе рода и отцу в частности, но при этом каждый должен осознавать границы, через которые нельзя переступать. И родитель только что пересёк черту, превратившись из мудрого главы в сволочь, готовую на всё ради денег и власти. И мне было больно и стыдно, что я этого не разглядел раньше. Привычно подчинился, гонимый страхом изгнания, и стал полнейшим моральным уродом. Полным ничтожеством в собственных глазах. А ещё пришло горькое осознание — больше никогда. Никакого слепого повиновения. И если за это я лишусь рода и отхвачу позора, так тому и быть. Это лучше, чем презирать себя каждое мгновение свой жизни.
— Как ты мог? — прошептал неверяще, что-то внутри ещё яро надеялось на чудо, ошибку.
— Что? — прищурился отец. — Ты чем-то недоволен? Я всего лишь сделал то, на что у тебя, сопляка, никогда бы не хватило духу. Возвращайся на Лендор и не устраивай сцен. Не позорь себя, меня и наш древний род.
— Наш род позоришь ты, отец! — не выдержав, выпалил я. — Нет чести в том, чтобы продавать разумных!
— Да как ты смеешь мне дерзить?! — взвился яростно мужчина, сверкая алыми глазами. — Первый и последний раз я прощаю тебе подобное, и то лишь потому, что за тебя говорит инстинкт. Ещё раз посмеешь говорить со мной в таком тоне и сомневаться в моих решениях, последствия тебе не понравятся.
— Где Ева? — задал я главный на данный момент вопрос.
— Больше она не будет создавать проблем, — ледяным голосом отозвался отец. — Это всё, что тебе нужно знать. Возвращайся на Лендор. Придерживайся легенды. И не забывай, кто ты и чей ты сын, Айлир.
После чего уже привычно оборвал связь. Я же продолжал пялиться в пустоту, попросту не зная, как теперь жить и во что верить. Реальность оказалась слишком невыносимой. Сам себе я казался самым жалким из идиотов на всех планетах среди всех рас. Привычный мир трещал по швам, а как существовать на его руинах в новом, я не знал.
Единственное, что было мне ясно — надо исправлять то, что натворил. Необходимо найти и вызволить Еву из лап психа-учёного. Только с чего начать? Где искать девушку? Она может оказаться на любой из сотен планет Федерации! И всё же за один жизненный урок я отцу был благодарен: в любой ситуации, какой бы патовой она не казалась, надо не сидеть и жалеть себя, а действовать. Для этого, в первую очередь, нужно успокоиться. Вернуть привычное хладнокровие, чтобы разум работал как надо.
Спустя почти два часа медитации я был собран и спокоен. И, кажется, у меня появились мысли, с чего начать поиски Евы.
ЕВА
Звенящая тишина сводила с ума. Не было никаких звуков, кроме стука собственного сердца и дыхания. Самое скверное, я не знала ни где я, ни сколько прошло времени с того момента, как Айлир продал меня. Да, именно продал. Само его предательство отзывалось внутри болью и злостью, но когда я шла в сопровождении гебийцев и услышала, как один говорит другому, что хозяин совсем из ума выжил, отдавать столько денег за такую уродину, как я, постаралась вырваться и сбежать. Последнее воспоминание — боль от разряда шокера. С тех пор я здесь, в какой-то камере, отделённая от мира четырьмя стенами из чего-то, напоминающего пластик, и стекла, сквозь которое видно стену. Там же находилась дверь, которая, естественно, была заперта, а также крошечное окошко, сквозь которое мне уже дважды давали миску с какой-то дрянью, видимо, едой. Голод пока ещё был не столь силён, чтобы пересилить отвращение.
Как могла, я пыталась успокаивать себя, но получалось откровенно плохо. А всё потому, что ситуаций, подобных этой, в моей жизни ещё не было. Всегда, как бы плохо ни было, я знала, что относительно свободна. Сейчас же я — невольница. Рабыня. Очевидно же: ни о какой работе на этого Гребла и речи не идёт. Хотя, есть ведь всякие извращенцы, педофилы и зоофилы, и прочие больные на голову уроды. Вполне возможно, кто-то из них будет только рад такой, как я. Только вот добровольно я никогда не соглашусь ублажать всяких ублюдков. Увы, было ясно, что значения моё согласие имеет мало. Что бы меня ни ожидало, вряд ли это что-то хорошее.
Я всегда знала, что не имею права жалеть себя, но именно сейчас моя выдержка сдавала. Было невыносимо горько и обидно. За что мне это? Чем заслужила? Про Айлира думать и вовсе было невыносимо. Я ведь к нему со всей душой, доверилась, искренне привязалась. Начала считать его близким мне, была в шаге от того, чтобы влюбиться. И не заметила, какой он на самом деле подонок. И теперь его предательство ядовитой болью жрало меня изнутри. Ненавижу! Интересно, чего он наплетёт окружающим?
В любом случае, искать меня никто не будет. Кому это нужно? У меня нет родных или давних близких друзей. Всегда и везде по жизни одна и сама за себя. Может, Ястон подивится, что после стольких усилий бросила работу, да Мик, светлый мальчишка, чуть взгрустнёт. На этом всё. Такие одиночки идеальны для похищений.
— Ева, — послышался тихий и напряжённый шёпот.
Обернувшись, я еле сдержала крик, так как за стеклом, открыв окошко для подачи еды, топтался Мик. Парень нервничал и постоянно озирался. Как он здесь оказался, звёзды?!
— Мик? Ты откуда тут? — задала я идиотский вопрос. — То есть, а мы вообще, где?
— На Креосе, — тихо отозвался юноша, а потом, кусая губы, чуть ли не плача, выдал: — Ева, я не могу открыть проклятую дверь!