– В наших больницах условия намного хуже, чем были у вас в генеральской палате с персональным туалетом и душем, – хмыкает Сашка. – Давайте-ка я схожу в магазин, вечером вам надо будет поесть еще хотя бы раз. Надеюсь, ваша суперохрана из ФСБ меня назад пустит?
– Пустит, они тебя запомнили. Сашенька, давай попозже? Тут, кстати, есть доставка еды из ресторана на первом этаже. Не знаю, как сейчас, а раньше кормили вполне прилично. И всякая диетическая дрянь у них отдельным меню идет. Когда Зарина не успевала готовить, я пользовался.
Всеволод Алексеевич осекается. Понял, что Сашке и так не особенно комфортно, а уж лишнее упоминание о Зарине ситуацию точно не улучшит.
Сашка стоит у окна. Вид на Арбат здесь потрясающий. Самое сердце Москвы. Вот честно, она никогда не мечтала тут жить. Нюрка – да, мечтала. И добилась же в итоге своего. А она – нет. Сама всегда проводила границу между своей и его жизнью. И граница та охранялась жестче, чем Берлинская стена. А все вон как получилось…
Так, ладно, хватит рефлексировать. Пора вспомнить о своих обязанностях. Сокровище даром что хорохорится, изображает хозяина. Тем не менее он устал, и надо организовать ему ванну и чистую постель. Наверняка ведь перестилать придется. Хотя пыль в квартире не лежит, очевидно, тут время от времени бывает горничная. Горничная. На этой мысли Сашка запинается, вспомнив, кто именно выполнял эту роль у Туманова в той, прежней, жизни. Было бы забавно столкнуться тут нос к носу с Нурай. М-да, очень забавно. Веселее только с самой Зариной столкнуться.
И тем не менее постель надо перестелить, в белье всегда скапливается много пыли. Сашка решительно отлипает от окна.
– Всеволод Алексеевич, где у вас постельные принадлежности хранятся? Ванну вам набирать? Лежать будете, или просто искупаетесь?
Молчит. Смотрит внимательно. Ну что опять не так?
– Саша, я тебя сюда не в качестве прислуги привел.
– А в каком качестве?
Вопрос вылетает раньше, чем Сашка успевает подумать. Но, черт возьми, у нее тоже нервы не железные!
– Все, простите, Всеволод Алексеевич. Я устала немножко. Давайте просто искупаемся и будем отдыхать, хорошо? Без выяснения отношений.
Кивает. Лицо по-прежнему серьезное. И грустное. Долбанная же Москва! Как все было хорошо и понятно, пока они сюда не приехали!
А вот ванную комнату Сашка прежде не видела. А посмотреть тут есть на что. Ванна огромная, утопленная в полу, но с удобной лесенкой и перилами. Со всякими джакузи и водопадами, конечно. Зарина извращалась или этот гедонист-любитель?
Сашка набирает ему воду, не слишком горячую. Включает джакузи. Пену, соль и прочие примочки с ароматизаторами ему добавлять нельзя, так пусть хоть пузырьками побалуется. Еще раз проверяет воду, убеждается, что полотенце в шаговой доступности, и выходит в гостиную.
– Идите, Всеволод Алексеевич. Дозатор снять не забудьте.
– Как я забуду, если он вместе со штанами снимается? – ворчит он. – Далеко не уходи, хорошо?
– Не уйду.
Дверь он оставляет приоткрытой. На всякий случай.
На водные процедуры у него есть целый час. Это время, на которое дозатор можно снять без последствий. И Сашка не сомневается, что он использует его по полной. Всеволод Алексеевич на удивление водоплавающий товарищ. Море, бассейн или ванна – не важно, главное, чтобы можно было окунуться. В море, конечно, ему нравится больше всего. Эх, дома сейчас самый разгар купального сезона, а они в Москве торчат. Ну, ничего, успеют еще наверстать. Или не успеют?
На Сашку опять накатывает тоска. Как же столица на нее плохо влияет. Стоит только сделать шаг по летному полю Шереметьево, и все, здравствуй, депрессия. И даже близость Туманова дела не меняет.
А что, если он решит остаться? Вот они уже в его квартире. А ведь месяц назад Сашка была уверена, что та переписана на Зарину, как и все остальное. Чего еще Сашка не знает? Завтра окажется, что его тут ждет концертный директор и договор на парочку корпоративов? Триумфальное возвращение Туманова на сцену. Да нет, бред. Ну какая сцена. А если не бред? Кто его знает? Ты ведь заметила, как он изменился? Он уже решает за вас двоих. Как настоящий Туманов, а не безобидный дедушка. Теперь он дома, и он хозяин положения.
Из-за приоткрытой двери доносится мерное бульканье джакузи. Сашка встряхивается, пытаясь отогнать дурные мысли. Подходит к двери.
– Всеволод Алексеевич, у вас все хорошо?
– Лучше не бывает, – голос довольный и расслабленный. – Ты можешь зайти, тут все равно ничего не видно.
Сашка хмыкает.
– Купайтесь. Я перестелю кровать пока.
Возражений не следует, ну и отлично. Сашка отправляется на поиски его спальни. Догадаться не сложно, в одной комнате спальный гарнитур белый, а изголовье кровати украшает каретная стяжка из бархата. Эта дрянь собирает столько пыли, что приступ астмы и у Сашки бы случился, доведись тут спать. Во второй спальне кровать с обычной деревянной спинкой, нормального «деревянного» оттенка. Кажется, он называется «махагон». Две тумбочки, туалетный столик с зеркалом, небольшой шкаф. Большой не нужен, в коридоре устроена целая гардеробная. Личных вещей нет совсем, как будто не спальня хозяина, а номер в гостинице. Ну да, сколько лет он тут не живет? Все давно убрали. Кто, интересно? Нурай?
Постельное белье обнаруживается на верхней полке шкафа. Сашка быстро перестилает постель, открывает окно лоджии, чтобы как следует проветрить комнату. Да уж, в центре Москвы – и проветривать. Смешно. По крайней мере его окна выходят на пешеходную зону, а не на магистраль.
Надо еще питье ему приготовить на ночь. Термокружку из больницы никто, конечно, не забрал. Есть в его доме термокружки, интересно? Кстати, надо в госпиталь позвонить, предупредить, что они сегодня не вернутся. Кто там дежурит? Кажется, Валя.
С телефоном в руках Сашка топает на кухню, не забыв пройти мимо ванной комнаты и еще раз уточнить, все ли хорошо у сокровища. В кухонных шкафах находит заварку трех сортов, и даже заменитель сахара имеется. Срок годности у него заканчивается, но это лучше, чем ничего. Сашка колдует над чаем, параллельно объясняясь с Валей.
– Да и правильно сделали, – отзывается подруга в трубке. – Нечего мужика мариновать в нашей богадельне, раз сам на свободу рвется. Завтра хоть приедете на процедуры?
– Я очень надеюсь, что он согласится!
– Слушай, а вы, собственно, где ночевать-то будете?
– У него.
– О-о-о! Ну удачи вам, – многозначительно хмыкает трубка.
– Валя! Я с ним, вообще-то, уже два с лишним года ночую.
– А я что-то сказала? Все, мне некогда, у меня обход.
– Кто звонил?
Сашка оборачивается. В дверях кухни стоит Всеволод Алексеевич, в намотанном на бедра полотенце. Мокрые волосы зачесаны назад, лицо довольное до безобразия. В руках дозатор инсулина.
– Подсоединишь? У тебя ловчее получается.
– Вы бы сначала штаны надели, – усмехается Сашка. – Куда я его цеплять буду? На полотенце?
– Их еще найти надо, штаны. Так кто звонил?
– Я звонила, Валентине. Предупреждала, что мы сегодня не приедем. Как себя чувствуете?
– Замечательно. Еще бы принять горизонтальное положение, и жизнь удалась.
– Идите, принимайте. Я же правильно постелила – в дальней спальне? Это ваша?
Завис. Смотрит сквозь нее куда-то в стенку. Что с ним?
– Всеволод Алексеевич?
– А? Что? Да, моя.
– Пойдемте, я вас провожу. И расскажите, как найти вашу доставку здоровой еды? Вам уже ужинать пора.
Всеволод Алексеевич доходит до спальни и останавливается на пороге. Задумчивое выражение с его лица не сходит.
– Сашенька, боюсь, я не учел одно обстоятельство, – медленно начинает он.
Сашка хмыкает. Она уже догадалась о причине его замешательства. Диван в спальне отсутствует. Раскладушка в доме народного артиста тоже вряд ли завалялась где-нибудь на антресолях.
– Знаете, если я уже оказалась тут, то ночевку на кровати Зарины я тоже как-нибудь переживу. Согласитесь, в абсурдности ситуации есть даже некое очарование.
– Нет, – качает он головой на полном серьезе.
– Почему нет? А по мне, довольно забавно. Еще забавнее будет, конечно, если она завтра утром тут появится внезапно.
– Саша! Хватит ерничать. Я говорю о том, что ты не можешь ночевать в спальне Зарины, потому что если ночью что-то случится… Из ее спальни не слышно ни звука.
И лицо бледное-бледное. А глаза, наоборот, потемнели. До Сашки доходит, что он сейчас нервничает даже больше, чем обычно в последнее время. И понимает почему. Именно здесь у него случались самые жестокие приступы и никто не спешил на помощь. В этой спальне. М-да… Отдохнули с комфортом.
– Всеволод Алексеевич, – Сашка осторожно берет его за локоть и заводит в спальню, не вечно же на пороге стоять. – Вы оставите дверь открытой. Я оставлю дверь открытой. У вас под рукой телефон. Я не ваша Зарина. Дело не в звукоизоляции, вы же понимаете?
Черт, так прозвучало, как будто она хорошая, вся в белом, а Зарина последняя сволочь. Но если объективно разобраться, что Зарина могла сделать? Врач она, что ли? Максимум – упекла бы в больницу. Ну или каждый раз просто вызывала скорую. Вообще-то так и следовало поступать.
Он вроде бы соглашается. По крайней мере не протестует. Но глаза все равно потерянные. Укладывается в кровать, вытягивает больную ногу, прикрывает веки. Сашка уходит в гостиную разбираться с доставкой еды. Еще довольно рано, половина восьмого. Даже если он уснет, то наверняка проснется похомячить. Но когда она, сделав заказ, возвращается в спальню, то обнаруживает, что Всеволод Алексеевич не спит. Наоборот, развил бурную деятельность: включил телевизор и даже отыскал в недрах шкафа какие-то условно домашние штаны. Хлопковые, с красными полосками. Сашка хихикает.
– Очень смешно! Футболки вообще ни одной нет, – ворчит он. – Ума не приложу, куда все подевалось.
– Так ходите, жарко же. Завтра заберем из госпиталя все ваши вещи.