Петька зазвенел стаканами. Шампанского у них в доме уже сто лет не водилось, а вот первачок был знатный.
– Ну иди, штоль! Чего ты в окно пялишься? Давай вон президента послушаем. Пусть расскажет нам про нашу счастливую жизнь.
Степановна задергивает занавеску и идет к праздничному столу, с селедочкой под шубой и оливьешечкой. Под первачок самое то. До Нового года остается десять минут.
31 декабря. Сашка впервые в Европе, да к тому же в Новый год, и от обилия впечатлений захватывает дух. Здесь, конечно, больше отмечают Рождество, но праздничная атмосфера все еще царит на улицах Будапешта. Снег лежит на островерхих крышах, щедро украшенных яркими гирляндами. Веселая толпа, в которой наверняка больше туристов, чем местных жителей, шатается по площади от палатки с глинтвейном к лотку с ароматным штруделем и прочей местной выпечкой, от каруселей к огромной елке, где дают театральное представление. А потом заедают впечатление яблоками в глазури и снова запивают глинтвейном.
– Всеволод Алексеевич, смотрите, пряничный домик!
Сашка тащит его к палатке с имбирными пряниками. Они здесь всех форм и размеров: ангелочки, Санта-Клаусы, колокольчики и, конечно же, человечки. И домики, почти такие же, как в «Лего», только съедобные. Украшенные разноцветной глазурью.
– Купить тебе домик?
Сашка счастливо кивает, без зазрения совести повисая у него на локте. А что, скользко же! Она в кои-то веки не в привычных ботинках, а в сапогах на пусть условном, но все-таки каблуке. Старается соответствовать кавалеру. И ничего, что кавалеру почти все время приходится ее придерживать. Он большой и сильный, ему не сложно, даже приятно.
– Давай тогда еще по глинтвейну, что ли, – решает Всеволод Алексеевич. – Надо же чем-то запить такую сладость.
Никто их них не знает венгерского языка. Английский Всеволод Алексеевич знает в пределах трех фраз. Сашка получше, все понимает, что ей говорят, но сама ответить не может. Интроверт, что поделать? Она на родном-то языке не очень любит общаться. Так что все вопросы решает Туманов. Как он объясняется? Да в основном жестами. Тыкает в то, что ему надо, и его понимают. А Сашка прячется за широкой спиной от непривычно дружелюбных взглядов продавщиц. Здесь никто не глядит на них косо, никто не осуждает. Европейцы на редкость дружелюбны. Сашка невольно думает, какой их ждёт шок, когда в следующем году они приедут на олимпиаду в Россию. Или европейское дружелюбие напускное? Да пусть даже и напускное. Зато она счастлива. И Всеволод Алексеевич тоже. Пьет глинтвейн из картонного стаканчика. Смешной такой, в цветной вязаной шапке с помпоном, вокруг шеи намотан шарф с оленями. Улыбается и смотрит на Сашку, как смотрят отцы на любимых дочек. До Нового года остается пять минут.