— Лиза, — подошла ко мне Наташа и опустилась рядом, — прости. Левицкий сам попросил нас молчать, потому что ты в положении.
— Тимофей? — внезапное удивление отмело на второй план зарождавшуюся злость.
— Он.
— Но почему? Из-за Жени?
— А вот тут ничего сказать не могу. Степан молчит как партизан, а строить догадки на ровном месте не стоит.
Тяжкий вздох вырвался из моей груди.
— Наташ, меня не отпускает мысль о том, что в прошлом они что-то не поделили. Знаешь, я сидела и проворачивала в голове их диалог, вспоминала детали, а потом вдруг шестое чувство подсказало: наверняка, дело в женщине. И судя по тому, как сильно Женя злится при виде Тимофея, то она скорее всего выбрала второго. По-другому же оправдать происходящее я не могу.
— В какой женщине? — в глазах подруги отразилось недоумение.
— Если б я знала. В любом случае, надо держаться от обоих подальше. Никому не хочется быть чьим-то трофеем, и мне в том числе.
Наташа хотела возразить, но под моим взглядом стушевалась. Только выдала короткое «прости». Я слегка сжала ее теплую ладошку и бодро обратилась к Зарине.
— А что за вкусняшки ты там прячешь?
Девушка спохватилась, будто вырвавшись из раздумий, и предложила нам быстрее заморить червячка, пока длится обеденный перерыв и нет клиентов.
Весь оставшийся день с моих уст не спадала улыбка. По крайней мере никто не догадался бы о боли, которая мучила сердце. Да что уж говорить! Я и сама отгоняла ее прочь, заполняя холодную пустоту работой. Только бы не думать о Тимофее. Только бы не вспоминать то, от чего теперь было не так стыдно, но не менее волнительно. Однако мысли все равно возвращались в первый июльский день, когда мой муж вернулся и начал осаждать порог съемной квартиры.
Мы как раз переехали с Машей и пытались худо-бедно, но обжить территорию. Наташа подарила мне кое-какую кухонную утварь, Сергей Семенович настроил слив воды из стиральной, потому как все стекало не сразу в канализацию, а в саму ванну; Тимофей каким-то образом сторговался с хозяевами квартиры, и те сбросили оплату на две тысячи. Последнему я была особенно благодарна. Поэтому в кафе, где мы решили отпраздновать наше с дочерью маленькое новоселье, пригласили и нового знакомого.
Вот только ранним утром явился Женя, зачем-то притащил эти вонючие лилии и стал просить прощения. Сердце и вправду дрогнуло. И неостывшие чувства дали о себе знать, однако…
После ухода разъяренного мужа, обещавшего обязательно вернуться, мы с Машей пострадали-погоревали, пообедали, подготовились к встрече и поехали отдыхать. Честно, все шло нормально. Я почти не думала о Жене, и даже пригубив красное вино, убеждала себя, что глоток сделан не в попытке найти успокоение, а только ради поддержания атмосферы. Едва стемнело, как Маша захотела переночевать у Артема. Долгие уговоры завершились радостным визгом. Дочка бросилась обнимать мою шею, а Наташа успокаивала своего сына, начавшего воображать и корчить рожицы.
Тимофей просидел тогда с нами весь вечер. Затем он подвез меня и проводил до двери. Именно в момент прощания и позвонил муж, вновь заводя шарманку. Горьче всего было слышать слова любви. Слезы полились из глаз так внезапно, какими оказались и объятья Левицкого. Тоска разъедала душу, а от боли и сдавленных рыданий першило в горле. В тот момент поддержка Тимофея была неоценимой, ведь мне требовалось простое участие.
А вот в какой момент это самое участие переросло в поцелуй, я до сих пор не поняла. Помню, как нежный платок скользил по коже, утирая дорожки слез, как мужчина поправлял мне волосы и терпеливо играл роль случайной жилетки. А вот некоторые детали просто ускользнули, стерлись из памяти, словно мозг специально оставил в воспоминаниях лишь нежность и горящий желанием взгляд.
Почему я в тот вечер решила больше не вспоминать? Зачем отмахнулась от этого, не желая даже на секунду задуматься? Не знаю. И уж тем более не могла найти оправдание в том, что вновь впустила его в свою жизнь.
Настало очередное воскресенье, и в дверь позвонил мой муж, чувства, так старательно скрывающиеся на дне души, восстали и захватили в плен разум. Из-за волнения мысли бросились врассыпную, а воспоминания нахлынули с такой силой, что не удавалось взять себя в руки.
Настойчивый звонок в дверь прервался. Однако вскоре зазвонил мобильный. Маша заворочалась в постели, приподнялась на руках и громко зевнула.
— Мама? — удивилась она, глядя на меня, стоящую в прихожей истуканом. — А кто там пришел?
Я не нашлась ответом. Этот чертов страх не давал покоя, но…
— Там папа. Машунь, нам надо с ним поговорить. Посиди сперва в комнате.
— А мы разве не пойдем гулять? — ее до сих пор прикрытые сонные глазки округлились от испуга. Еще бы. Ребенок ждал выходных, как самого желанного подарка, что несомненно напрягало. Ведь сегодня я собиралась окончательно порвать с затянувшейся котовасией. Несмотря на уговоры, просьбы простить и прочее.
— Послушай маму и не выходи из комнаты, хорошо?
Дочь нехотя кивнула, и я закрыла дверь, оставаясь наедине со звенящим мобильником.
— Ало? — мой голос звучал тихо, чего не скажешь о Женином.
— Лиза! Открой дверь, блин! Сколько можно звонить?
— Не кричи на меня, Женя. Мы спим еще, — все так же тихо произнесла, чтобы поумерить его пыл.
— Я приехал увидеться с дочерью.
— Заходи. Только не смей мне в доме устраивать скандал. Посидим в кухне. Разговор есть.
— Понял, — ответил он почему-то с неохотой, и следом вновь раздался дверной звонок. Хорошо, что не стал выбивать дверь. Конечно, психом Женя не был, но мало ли? Как показывает жизнь, мой муж полон сюрпризов.
— Чай будешь? — спросила его минутой позже, вложив в голос всю степень своего раздражения.
— Нет, я не хочу задерживаться. О чем ты хотела поговорить?
Я посмотрела в некогда любимые голубые глаза и увидела там холод. Казалось, еще секунду, и мое сердце заледенеет под тяжелым взглядом. Интересно, почему он продолжает приходить? Неужели многочисленные отказы его не проняли?
— Развод, — сообщила ему, наблюдая за реакцией. А она была неожиданной. Женя усмехнулся, а затем рассмеялся, хотя ситуация совсем не располагала к веселью. — Что смешного?
— Да, просто не понимаю, как ты на такое решилась? Захотела моих денег, что ли?
Теперь он насмехался. Искаженное бледное лицо пугало. Мой муж знал все рычаги давления на меня, но сейчас они не сработали. С каждым днем мои чувства стремительно остывали. Поступок за поступком, он словно сам ставил крест на наших отношениях, и пока я была под одной с ним крышей, то совершенно точно была слепой. Словно черная плотная повязка сдавливала веки, не давая распахнуть ресницы и взглянуть на свою жизнь под другим углом. Дом из песка, семья из песка и счастье тоже из песка. Стоило вырваться из клетки, как весь песок утек сквозь пальцы, оставив только разрушенную мечту.
Я никогда не просила у жизни много. До того, как встретила Женю, грезила о принце, который найдет меня уже состоявшейся женщиной. А в итоге после парочки совместных ночей, начала бегать в туалет из-за запаха рыбы, а уже через тридцать восемь недель стала мамой. Жизнь изменилась, произошла переоценка приоритетов и появился новый смысл, новая мечта. Но разрушилась и она.
— Чего молчишь? Ответить нечего? — он начал злиться.
— Думаю, — ответила ему тихо, борясь с обидой. — Деньги, что ты кинул на мой счет, я не трогала. Верну. А развод… Просто давай разойдемся тихо и мирно. С Машкой будешь видеться как всегда, но она останется со мной.
— Хочешь пожизненно сделать из меня воскресного папочку? — до сих пор Женя сидел на стуле, а теперь вскочил и подошел, грозно сверля меня взглядом. — Хоть соображаешь, как это не вяжется со мной? Я слишком много вложил в свою дочь, чтобы так просто расстаться с ней! Маша — это все, что у меня есть!
— А я? — не выдержала его натиска и сделала шаг в сторону, теперь упираясь бедрами в мойку, где лежала одинокая грязная ложка после ночного жора. — Я у тебя есть? Зачем ты приходил и просил прощения? Ради чего?
Он опустил голову и уставился в угол.
— Ты же не любишь…
— Не тебе решать, люблю или нет?
— Если бы любил, не изменил бы.
Женя вновь посмотрел с насмешкой.
— Можно подумать ты у нас святая! Стоило из дома выйти…
Мои пальцы вмиг соприкоснулись с его кожей, после чего на щеке остался красный след. Оплеуха вышла неожиданной, даже для меня. Но я не пожалела. Смотря в эти разъяренные глаза, не пожалела о содеянном. Женя прекрасно знал о моих принципах, потому специально обижал, доставлял боль, унижал и сам же верил в свой придуманный бред.
— Значит, ты с ним теперь…
Откуда в его голове подобные мысли, я не знала, но и смолчать не могла.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Не равняй всех по себе, Жень! Мы просто не любим больше друг друга, и наш брак исчерпал себя. Признай это, и возможно найдется золотая середина. И не смей мне приписывать романы с первым встречным. Я не росла на помойке, и знаю себе цену! И если ты перестал уважать во мне женщину, то вспомни другое: перед тобой мать твоих же детей. Прекрасных детей. Уверена, что тот, кто родится будет таким же чудесным, как и Мария.
— Тогда чем тебе не угодил штамп в паспорте? Или Левицкий уже проехался по твоим ушам?
— Причем здесь он? Мы говорим о нас!
— Притом. Я собственными глазами видел ваши умилительные объятья. До сих пор челюсть сводит…
— Не уходи от главной темы разговора! — я оттолкнула его, нависшего надо мной, и придвинулась ближе к двери. Мало ли что взбредет в голову. Слишком безумным был взгляд, слишком резкими слова и слишком сильная моя обида.
Однако, Женя не двинулся следом, а занял мое предыдущее место, не забыв сложить руки на груди и принять задумчивый вид.
— Видимо мало ему этих проблем. Еще хочет…
— Это… — не поверила я своим ушам, — твоих рук дело?