– О чем вы? Я не могу ответить на ваши вопросы, – пожал плечами доктор, – может, дело не в деньгах. Может, он кому-то сильно насолил, ваш муж? Может, у его любовницы был ревнивый муж? Кто знает?
Фраза про ревнивого мужа гвоздем засела в голове у Марины.
«Интересно, кто у Леденцовой муж? – подумала она. – Может, Дима был прав, предлагая копать в этом направлении?» Марина вспомнила про Диму, и сердце на мгновение екнуло.
«Нет, нет и нет, – подумала она, – я никогда не буду устраивать из своей жизни „Санта-Барбару“. Никаких адюльтеров. Никакого секса на стороне, пока мой любимый муж в больнице. Никаких любовников. Ни за что. К тому же Дима заслуживает любви. Не жалости, не секса за деньги, не секса с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на него и его лысину, а именно любви, чтобы кто-то любил его за доброе сердце, за ум, за верность и за то, что он хороший человек».
Виталик лежал на койке. Глаза были закрыты.
– Еще не очнулся, – сказал врач.
Марина села на край кровати, наклонилась и прижалась щекой к избитой щеке Виталика. На его бледное лицо капнула слеза.
Евгений позвонил, когда Марина уже полдня просидела у постели мужа, более не решаясь оставить его одного.
– Есть покупатель на пахучую квартиру, – сказал он, – то есть даже не на квартиру, а на коробку и бетонные стены. Цена, конечно, немного пониже будет…
– Нет, – сказала Марина, – напротив, повыше! Дави на то, что пусть состояние и не жилое, мы полностью подготовили квартиру к ремонту.
– Есть, Марина Владимировна, – сказал Евгений.
Марина в очередной раз порадовалась, что у нее есть кто-то, на кого можно оставить дело.
– Олег Олегович на работе? – спросила она. – Бдит?
– Он в опале? – спросил Евгений, уловив выражение ее голоса.
– Я ему больше не доверяю, – сказала Марина, – он должен был охранять в больнице моего мужа, но все проворонил. Надеюсь, он сделал это неумышленно.
– Понял, – коротко сказал Евгений и отключил связь.
Марина прошлась по палате, пахнущей чистотой и хлоркой. Ей позвонила мама, но Марина не нашла в себе сил взять трубку. Мама любила обеих своих дочерей одинаково.
– «Прости, я виновата», – снова подумала Марина. – Лена ушла добровольно. Кто был ее любовником? Почему этот человек пытался трижды убить меня, отправив на тот свет несчастную Жанну, покалечив моего мужа, лишив меня сестры, которая сейчас неизвестно где? Конечно, из-за денег. Из-за чего же еще? Дима прав, старики отдадут все Лене, а Лена – своему обожаемому другу. Особенно если он на ней женится. А судя по тому, что мне сказали девочки-соседки, отказывать Лена бы не стала. Напротив, помчалась бы под венец во весь дух, как слепая и глупая курица».
Марина остановилась около окна, закрыла глаза, пытаясь отрешиться и увидеть убийцу внутренним взором, но ничего не получалось.
Злые кошки-мышки.
Оставив около Виталика охрану, спешно нанятую в агентстве, Марина приехала на такси к дому номер восемнадцать и поднялась на третий этаж, где находилась квартира сто семь.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Я сестра Лены Кузнецовой, – ответила Марина.
Дверь открылась. Марина увидела миловидное и доброе, но потухшее женское лицо. Один глаз был заметно меньше другого.
– Здравствуйте. Что у вас с лицом? – спросила Марина.
– Да так, – ответила женщина. – Муж бил. А потом, к счастью, ушел. Чем обязана визитом? С Леной что-то случилось?
– Она пропала, – сказала Марина.
На добром – слишком, по мнению Марины, – лице появились испуг и сочувствие. Хозяйка отступила, дав Марине войти.
– Это все он! – сказала женщина. – Ее любовник! Лена вообще с ним голову потеряла. Как с ума сошла. Все, что угодно, готова была для него сделать. Унижалась по-страшному. При этом угрожала, что под поезд бросится, как Анна Каренина, если он ее бросит. Мелодрама с утра до вечера. У нее совсем нервы из-за него разболтались. Вы, кстати, совершенно на сестричку свою не похожи. Да проходите!
Марина вошла и начала снимать обувь, балансируя на одной ноге. Мышцы под слоем жирка приятно напряглись, напоминая о славном спортивном прошлом.
– Вы были с ним знакомы, с ее любовником? – спросила Марина женщину. – Что он из себя представлял?
– Нет. – Женщина прищурила тот глаз, который был меньше. – А Лена совсем пропала? Без следа? Думаю, он ее убил. Чтобы она его не доставала. У Лены была истерика за истерикой. Да вы не разувайтесь. Проходите на кухню.
«Вся жизнь проходит на кухне, – подумала Марина, – на кухне едят, на кухне пьют чай с булочкой, на кухне разговаривают, на кухне смотрят телевизор, на кухне принимают гостей. И я тоже так делаю».
Она села на лавочку мягкого уголка и положила локти на стол.
– Я его не видела ни разу, – повторила подруга Лены, и Марина чуть не застонала. – Он не хотел, чтобы его видели. Она даже его имени не называла, потому что он не хотел, чтобы кто-то знал, как его зовут. Он прятался, но я точно знаю, что он когда-то подарил Леночке свою фотографию. А она ее спрятала. Долго думала, куда положить, а потом сказала мне, что придумала отличное место.
Марина откинулась на спинку.
– Она не намекнула, где именно?
– Нет, – ответила подруга, – но я вижу, вы считаете важным, что есть фотография.
– А как вы думаете? – кивнула Марина. – Сестра пропала. А этого человека никто не видел.
О покушениях и Виталике, лежащем в реанимации, Марина решила ничего не говорить.
– Она придумала отличное место, – повторила подруга, – и сказала, что он никогда не догадается.
– Это точно в квартире? – спросила Марина.
– Видимо, да, – кивнула подруга, – потому что дачи у Лены не было, она нигде не бывала, разве что у меня в гостях, но вряд ли она стала бы прятать фотографию своего любовника у чужого человека или, например, в подъезде. Она вот так напрямую не говорила, что именно в квартире спрятала, но это как бы подразумевалось.
– Зачем было прятать фотографию? Он требовал ее назад, а Лена не отдавала? – спросила Марина.
– Видимо, да, – кивнула подруга, глядя на Марину разными глазами. – Я делаю такой вывод из слов «он никогда не догадается».
– Интересно. И очень плохо, – сказала Марина. – Потому что исчезновение моей сестры становится вдвойне подозрительным. Он ей не угрожал, не знаете?
– Вы понимаете, ваша сестра была в него дико влюблена, до невменяемости. Она бы не сказала никому об угрозах, розовые очки, знаете ли…
Марина встала.
– Позвоните, если Лена вдруг объявится у вас, – попросила она. – Пожалуйста.
– Конечно.
Когда Марина спускалась по лестнице, сердце у нее сжалось. Ей показалось, что сестра зовет ее. Откуда-то издалека.
– Они про Лену спрашивали, – сказал Виталик, морщась от боли, – эти сволочи в масках! А Лена-то в этот момент у нас дома была! Я все равно ничего не сказал, – добавил он голосом Коли Герасимова из фильма «Гостья из будущего».
Марина молча смотрела на мужа.
– Они искали Лену?
– Да.
– Елки-фиалки.
– Понимаешь, как дело было. Я увидел морду в окне, прыгнул. Он бежал по строительным лесам, я за ним. Он скользнул в окно, я за ним, там было темно, кто-то ударил меня сзади по голове, я упал, а в руке у меня катетер торчал-то… Помню, в руке боль, потом все мокрое.
– Катетер, – сказала Марина. – А мы думали, откуда кровь. А они тебе катетер из вены вырвали. Хорошо, что ты насмерть кровью не истек.
Виталик закрыл заплывшие глаза.
– Да, это необычное ощущение. Я чувствовал, как сдуваюсь, словно воздушный шарик. Потом меня куда-то несли, куда-то везли, я то терял сознание, то в себя приходил. И все время спрашивали, где Лена Кузнецова. Куда мы ее спрятали. Я так и не сказал. Я вообще ничего не чувствовал. Очнулся уже в больнице. А где Лена-то? Дома у нас по-прежнему?
– Пропала, – призналась Марина. – Прямо из нашего дома. Ушла и записку оставила «Прости, я виновата».
– Я ничего не понимаю, – сказал Виталик, – просто ничего. Я раньше ее подозревал, но сейчас как-то перестаю.
– У нее был любовник, – сказала Марина, – его никто не видел. Лена была в него дико влюблена. Я не знаю, что у них там произошло. И не знаю, кто это. Но это все он, этот человек.
Виталик смотрел на нее ввалившимися глазами.
– Почему, – спросил Виталик, – если в записке было написано «Смерть близка», они меня не убили?
– Они думали, что убили, – сказала Марина. – Тебя нашли лежащим на шоссе. Это очень хорошо, что водитель фуры вовремя заметил тебя и остановился. В трех метрах. Я думаю, что от кровопотери у тебя ни пульс не прощупывался, ни дыхания не ощущалось. Катетер…
Виталик тяжело вздохнул.
– Только один вопрос, – сказала Марина, наклоняясь в нему. – Кто такая Людмила Леденцова?
Виталик посмотрел на нее диким взглядом.
– Ничего не было, – сказал он, пряча глаза, – ну… флирт. Прости. Не более того. Я люблю тебя.
Он нашел ее руку и сжал пальцы. Марина подошла к больничному окну и посмотрела вниз. Неподалеку, на углу, были припаркованы синие «Жигули» с наглухо тонированными окнами.
Марина разобрала и снова собрала фиолетовую авторучку, потом понюхала ее, посмотрела на свет. Она так бы хотела вспомнить и закричать «Эврика!», но пелена в мозгу не рассеивалась, и свет не воссиял.
Она легла на ковер, раскинула руки и постаралась расслабиться.
– Не думать, не напрягаться, – говорила она себе. – Я должна вспомнить.
Тело постепенно расслаблялось. Калейдоскоп цветных зайчиков, пляшущих перед глазами, замедлялся. На мгновение заныли ноги, вынужденные постоянно мучиться на каблуках.
– Недавно. Я видела авторучку недавно.
Тело погружалось в негу. Голова стала пустой. Что-то зазвенело в ухе, потом звон прекратился.
– Ни о чем не думать. Особенно о белой обезьяне, – вспомнилась ей старая шутка.
Марина помотала головой. В мозг настойчиво лезли мысли о том, что надо позвонить Евгению и выяснить, как движется продажа пахучей квартиры. Марина глубоко вздохнула, представляя, что рабочие вопросы покидают ее сознание, оставляя вместо головы только оболочку, похожую на мяч. Наконец, под закрытыми веками наступили тишина и темнота. Все чернее, все глубже, все тише. Она услышала мерное биение собственного сердца, потом тихий шум, как будто где-то текла вода. Но это была не вода. Это текла по сосудам ее кровь.