– В чем дело? – спросил он наконец Марину.
Она взвела курок.
– Я тебя пристрелю, – сказала она, – как нарушившего клятву Гиппократа. Ты положил в палату к моей сестре совершенно здоровую женщину. За деньги. Ты не задумывался, что и почему она собирается делать?
– Разве она была здоровой? Она была в состоянии средней тяжести, – с готовностью соврал врач, – я выполнял свой долг. А то, что ей потом стало лучше, – это уже не мое дело. Напротив, я рад. Хотя, конечно, ей прямая дорога в невропатологию, а не к нам. Но у них мест не было. Девушка не совсем нормальна, у нее случаются припадки, меня об этом предупреждали…
Он посмотрел на пистолет в руке Марины и перестал нести ерунду. Рука держала оружие твердо и уверенно.
– Я не промахнусь, – сказала Марина. – Я и со ста метров не промахнусь, чего уж говорить о метре.
– Верю, – сказал врач. – Но вы не будете меня убивать. Меня не за что.
– Продажная тварь, – сказала Марина. – Как тебе вообще не стыдно. Ты врешь. Как у тебя рука поднялась взять деньги? Урод.
Она выстрелила, пуля вонзилась в дверцу шкафа рядом с ухом медика.
– Говори, – сказала Марина.
Его лицо задрожало, губы тряслись, кожа приобрела зеленый цвет. Вдруг чьи-то руки обняли ее за талию, сильная пятерня схватила Марину за запястье, пистолет упал на пол. Она извернулась и ударила того, кто сзади, по лицу, потом почувствовала знакомый запах.
– Это все ты, – сказала она, пытаясь укусить Диму. – Это ты, ты!
Он толчком ноги отправил пистолет под стол.
– Спокойно, – сказал он.
Она продолжала бить его то кулаком, то наотмашь. Вдруг сквозь ярость проступило горькое чувство потери.
– Если бы я могла тебе доверять, – сказала она, тяжело дыша, – если бы ты был за меня, если бы ты не был предателем и убийцей… если бы…
– Тогда что? – спросил он.
Бледный врач уполз куда-то влево.
– Тогда я смогла бы тебя полюбить, – сказала Марина.
Он смотрел на нее снизу вверх и улыбался.
– Начинай прямо сейчас, – сказал он.
Марина ударила его по колену, потом снова по лицу, он перехватил ее руку и сильно сжал.
– Это в твоем понимании и есть «полюбить»?
Он посмотрел на врача и повел бровью. Повинуясь взгляду, медик вышел за порог, закрыв за собой дверь.
– Объясни мне кое-что, – попросила Марина.
Она села в кресло. Дима поднял пистолет и вернул ей, демонстрируя полное доверие. Марина сунула оружие в карман.
– Все пока не смогу, – сказал Дима.
Он сел на стол напротив нее.
– Когда ты впервые увидел меня?
Его глаза сузились.
– Только не говори, что ты познакомился со мной после смерти Жанны, когда узнал, что на показе мод и на фуршете была женщина в таком же платье.
– Я там был, – признался Дима. – На этом показе. Но смерть Жанны была для меня такой же неожиданностью, как и для тебя. И это был первый раз, когда я тебя увидел.
– Это неправда, – сказала Марина. – Твои люди подложили мне записку. Потом ты следил за мной из серой «восьмерки» с тонированными стеклами. Потом именно твои архаровцы подложили записки с угрозами Виталику и Лене. Именно твоя фотография где-то спрятана у Лены. И именно твой человек пытался сегодня ночью убить мою сестру. Последнее вообще сто процентов.
Дима молчал. Марина смотрела на него спокойно. Ей больше не было страшно. Тем более что у нее теперь снова был пистолет.
– Это все ты? – спросила она. – Признайся!
– Ты думаешь, – сказал Дима, – что в палате не было никого третьего? Что никто не видел, как ты вышла из дверей? Заглянул, увидел, что Виталик спит, и зашел. А девушка с рыжими волосами… это просто девушка с рыжими волосами.
– Кто она?
Дима не ответил.
– Я тебе не верю, – сказала она наконец. – Не верю.
Дима смотрел на нее с печалью. Он сидел в метре от нее и не шевелился.
– Мне не нравится твой взгляд, – сказал он.
– Мне вообще ничего уже давно не нравится, – ответила она.
– Твою машину отремонтировали, – вдруг заявил он. – Она по-прежнему стоит у меня в гараже. Можешь пользоваться. Я почему-то решил, что тебе понравится этот голубой цвет.
Марина вскинула голову.
– Издеваешься? – спросила она.
– А что еще можно подарить девушке, у которой все остальное есть? – пожал плечами он.
– Ты мой злой гений, – сказала она. – Ты превратил мою жизнь в кошмар.
– Мы должны написать на него заявление и сдать в милицию, – сказал Виталик.
Марина лежала на подушках. Осунувшаяся и с пустым взглядом.
– В милиции считают, что рыжая девушка была просто-напросто наркоманкой. Непредсказуемой. Шприц принадлежал ей.
– А яма?
– Видимо, Лена гуляла по лесу и провалилась в волчью яму. Меня вызывал следователь. Он тоже считает, что это случайность.
Марина посмотрела на него диким взглядом.
– Так что напиши заявление! Пусть его проверят. Это он, он. И записки надо сдать в милицию. Все три. Там, где «Смерть близка» написано.
– У нас где-то дома две. Третья у Лены… Ой, нет! – махнула она рукой. – Записок у нас нет, я Диме отдала все три.
Виталик молчал.
– Ты с ним трахалась? – спросил он.
Глаза мужа остекленели.
– Нет, – сказала Марина. – Успокойся, ты думаешь о всякой ерунде. Идиот. Все вы идиоты.
– Меня смутили тапки. И халат, который ты ему купила, – сказал Виталик. – Чужим такое не покупают. Только близким. Это не ерунда. Мне… больно.
– Ничего не было, – покачала головой Марина. – Пусть тебе не будет больно.
Голова у нее была тяжелой, как из свинца. Марина откинулась на подушку.
Мозг Марины работал все хуже и хуже.
Она шла по торговому центру, и яркий синеватый свет слепил ее, отражаясь от белых полов, белого потолка и стеклянных витрин. Впервые Марине не хотелось ничего покупать. Платья, блузки, джинсы, сапожки на тонких каблуках – все то, что волновало ее, радовало и вдохновляло, теперь было словно мертвым.
В отделе, где Марина покупала бирюзовое платье, никого не было. Консультант читала книгу. Марина подошла и оглядела стол.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Ой, – красавица с белоснежной кожей и черными волосами, такая, как обычно изображают в сказках Белоснежку, широко улыбнулась. – Попалась интересная книжка, – зачем-то сказала она.
– О чем? – спросила Марина.
– О том, как коллектив небольшого агентства по недвижимости в едином порыве сплотился против хозяйки предприятия. Потому что заместитель хозяйки пообещал им больше. Потому что хозяйка забирала все себе, выплачивая нищенскую зарплату. Потому что у нее все было, и ее все ненавидели и все завидовали.
– Какая прелесть, – сказала Марина. – Интересно?
– Так себе, – призналась черновласка с мраморной кожей. – Если честно, слишком много незнакомых слов.
Марина обвела бутик глазами. Недалеко от входа висело великолепное платье-футляр, черное, глухое, по колено, с молнией на спине.
– Ткань тянется? – спросила Марина.
– Да! – обрадовалась продавщица. – Примерим. Вы давно у нас ничего не покупали.
– Может быть, попозже, – сказала Марина. – А где ваша фиолетовая авторучка? Вы записывали, кто у вас что-то купил, этой авторучкой.
– Украли, – развела руками красавица. – Прямо со стола. Вы ее тоже помните, да? Красивая была!
– Кто это сделал? Вы не запомнили?
Девушка хотела было отрицательно покачать головой, потом огляделась, на лице появилась нерешительность.
– Странно, когда уважаемые люди, да еще и постоянные покупатели, тырят ручки, – сказала она.
На пухлых губах промелькнуло выражение обиды.
– Да, странно, – кивнула Марина, продолжая имитировать непринужденную беседу, – может, случайно захватили покупатели вашу ручку?
– Я думаю, клептомания, – понизила голос продавщица, – бывает такая болезнь. Женщина-то уже немолодая, одета очень хорошо… лицо гладкое-гладкое. Но все равно возраст виден.
– Ботокс?
– Не думаю. У нее темные такие волосы, челка лоб закрывает, а щеки гладкие, и подбородок. Удивительно, почему я решила, что ей лет сорок? Не знаю. И волосы блестящие, до плеч, и фигура спортивная. В целом, ухоженная женщина, можно сказать, что и без возраста совсем. Нос, правда, меня смутил, будто она пластическую операцию делала. А авторучку вот стырила.
Марина посмотрела на черное платье-футляр.
– Я померяю, пожалуй, – сказала она.
– Вам будет хорошо, – с энтузиазмом подхватилась черновласка. – Такие платья подчеркивают то, что надо, и то, что не надо, скрывают. Очень выгодный крой.
Игорь сидел в рюмочной.
– У него была куртка в полоску, как у зебры, – пьяно говорил он. – Они покупали белье постельное в подсолнухах. Но я его не запомнил, куртку – да, а лицо – нет. Понимаете?
Марина сидела рядом.
– Нет, я ее не убивал, – сказал он, перескакивая на другую тему. – Она меня обманывала, но я даже и не думал… Мне просто песня нравилась, что все прицепились к этой песне?
– А что вы еще запомнили, кроме куртки? – спросила Марина. – И не был ли он похож на Диму?
– На вашего этого богатого уродца? – спросил Игорь, – любовника моей жены? Да ни разу.
Перед утомленными глазами Марины словно вспыхнул свет. Ну конечно, Дима не мог быть тем самым любовником Лены, потому что Игорь бы его узнал.
Она стукнула кулаком по столу.
– Тупица, – сказала она. – Бестолочь.
– Вы о себе? – проявил проницательность Игорь. – Или обо мне?
– О себе, – сказала Марина.
– Самокритично, – похвалил ее Игорь. – А я вот от милиции скрываюсь.
– Хорошо вы скрываетесь, – сказала Марина, – в рюмочную вот пришли. Видят вас все.
– Сейчас уйду, – сказал Игорь. – Я хотел бы знать, кто ее убил. Надеялся, что вы уже выяснили. А так все собаки на мне висят.
Он хлебнул водки, слегка расплескав стакан.
– Тот парень был высокий, с короткой стрижкой, брюнет.
– А какие-то особые приметы?
– Обыкновенный. Необыкновенной была только куртка. Хитрец. Все смотрели на куртку. Смешную, яркую, такую… клубную. А внешность совершенно обыкновенная. Нормальный симпатичный парень.