- Впечатляет, - в тон мне сказала Екатерина, скользнув взглядом по низу моего живота.
- Так может обойдемся без привязываний и китайской терапии? – усмехнулся я, делая шаг к ней – но она вновь отступила назад и металлическим голосом произнесла:
- Нет. Или играем по моим правилам, или я нажимаю скрытую кнопку и сюда ворвется охрана, которая выбросит тебя на улицу в чем мать родила.
Признаться, колыхнулось во мне желание послать ее к черту, одеться и уйти. Но уж слишком соблазнительно она выглядела обнаженной, с фигурой, подсвеченной со всех сторон красными светильниками, словно специально установленными так, чтобы подчеркивать все выпуклости и изгибы ее великолепного тела...
- Хорошо, - сказал я. – Играем по твоим правилам.
И лег на кровать, положив руки и ноги в заранее заготовленные пластиковые петли.
- Поверь, ты не пожалеешь, - проговорила Катерина, затягивая их на моих запястьях, и при этом словно случайно касаясь грудью моего тела, отчего по нему волнами прошла невольная дрожь желания. Я и без китайской терапии уже был на грани…
Но мог ли я предположить, что будет дальше!
Начала она со стоп.
Сначала размяла их, что было даже приятно. А потом вдруг нажала согнутым пальцем на точку возле левой пятки – и я от боли и неожиданности натурально заорал.
Катерина же засмеялась – и нажала сильнее…
В моих глазах заплясали знакомые звезды, которые порой появляются после хорошего удара в челюсть. Но девушка на этом не закончила, продолжая обрабатывать мои стопы тонкими, но удивительно сильными пальцами…
Я больше не орал. Сцепил зубы и молча терпел эту пытку, лишь ощущая, как по лицу катятся капли пота.
Ну а Катерина стопами не ограничилась, и, когда я фактически перестал их чувствовать, начала подниматься выше…
Я далеко не первый день занимаюсь рукопашным боем, но я и подумать не мог какое количество болевых точек расположено на ногах...
Эта девушка, похоже, знала их все, и костяшками своих пальцев нажимала на них поочередно, словно пианист, играющий свою мелодию на клавишах чужих нервных окончаний…
Я уже изрядно искусал себе нижнюю губу, пытаясь привычной, понятной болью отключить ту раздирающую, которой уже горели мои ноги.
Но укусы не помогали… Даже вкус собственной крови во рту, отвлекающий любого человека от многих неприятных ощущений, в данном случае ничем меня не выручил.
Я, конечно, парень терпеливый. И жесткие удары в себя принимал, и переломы костей были, и ножом разок полоснули в драке. Но бывает боль, которую можно терпеть.
А бывает нестерпимая…
Пришла мысль: «а на кой оно мне вообще надо? Чтобы потрахаться? Да как-то не видно, что эта садистка настроена на секс. Похоже, ей просто нравится мучить людей, а ты повелся на красивую мордашку, фигуру и обещания. Я тут, по ходу, скоро отключусь от болевого шока, а дальше что? Такая ненормальная вполне может разделать мою тушку и на шашлык замариновать, с нее станется».
В общем, я был почти готов уже сказать «стоп!», а если не сработает, то начать пробовать порвать пластиковые фиксаторы. Но вдруг через сплошной фон боли, можно сказать, на его пике, я почувствовал нотку острого, ни с чем не сравнимого наслаждения… Слабую пока что, но с каждой секундой нарастающую, заполняющую всего меня ревущей, сверкающей волной, похожей на накрывающее меня золотое цунами…
Где-то на краю сознания я понимал, что это ревет не океан безумного кайфа, в котором я тону словно беспомощный пловец, не способный справиться со стихией… Что это я ору словно раненый бизон - и звуки моих воплей, раздирающих легкие, сплетаются в единый зрительно-звуковой фон с многочисленными отражениями в зеркалах меня и Катерины, которая наконец перестала тыкать в меня своими каменными пальцами… и резко уселась сверху, словно наездница, пытающаяся укротить жеребца, спятившего от боли и нереального, фантастического наслаждения…
Я не знаю, какую животную, первобытную силу высвободила во мне эта девушка. Но я реально чувствовал себя диким зверем, бьющимся в путах, рвущимся на свободу, наполненным ни с чем не сравнимой мощью.
И средоточием этой мощи был низ моего живота…
Да, я в курсе, что там, немного ниже пупка по представлениям восточных народов находится точка средоточия жизненной энергии человека. Но сейчас мне казалась, что Катерина своим садистским массажем сместила всю эту мою энергию еще ниже, наполнила ею мой самый бережно хранимый орган – и пользовалась им вовсю, запрокинув голову и раненой львицей крича от удовольствия…
Я же раз за разом взрывался в ней… но от этого ничего не заканчивалось!
Как только волна золотого наслаждения теряла силу во мне, эта дьяволица резко нажимала на какие-то точки, расположенные у меня на шее, возле плечевых суставов, под мышками – и всё начиналось сначала…
Но через эти накатывающие волны безумия все же как-то смогло пробиться моё сознание, жалобно проскулившее, что я, пожалуй, могу так сдохнуть, и уже не от боли, а от истощения…
И тогда я, неимоверным усилием воли удерживая это самое сознание, резко крутанул запястьями, рискуя прорезать их до крови тонким пластиком фиксаторов…
И, действительно, кожа на левой руке лопнула, брызнув горячими каплями на предплечье, но обе пластиковые ленты порвались, освободив мои руки. И тогда я, схватив Катерину за талию, резко перевернулся, почувствовав, как лопаются фиксаторы и на ногах тоже.
Но резкая режущая боль в районе щиколоток не смогла меня остановить. Теперь я был сверху, и видел расширенные, испуганные глаза девушки, явно не ожидавшей такого поворота событий.
И, черт побери, эти глаза, а точнее, осознание доминирования над доминирующей, меня возбудили так, что та золотая волна боли, замешанной на наслаждении, не накрыла, а похоронила меня под собой…
Я словно со стороны наблюдал, как рычащий, брызжущий слюной самец жестко и страшно берет самку, визжащую уже не от возбуждения, а от страха. Видел наши множащиеся отражения в зеркалах, создававшие впечатление, что целое стадо озверевших первобытных людей одновременно и синхронно исполняет жуткий эротический ритуал, когда непонятно, то ли самец жестко трахает самку, то ли собрался убить ее ударами таза нечеловеческой силы…
А потом где-то подо мной, витавшим под потолком зеркальной комнаты, взорвались два вулкана из плоти, со стороны немного похожие на людей. Их обоих трясло крупной дрожью, они вцепились друг в друга так, словно хотели срастись навечно в единое целое. По спине того, кто был сверху, текла кровь, так как красные когти той, что была под ним, сильно расцарапали ему спину.
Но он ничего не чувствовал.
Он, похоже, умирал, а умирающему плевать на несколько кровоточащих царапин, взбороздивших его кожу…
А потом я услышал стон.
Сначала ее.
Жалкий, слабый, словно писк полузадушенного котенка.
А после – свой.
Хриплый, словно в мои легкие вонзилось несколько стрел с каменными наконечниками, красиво и эффективно прервавшие мой земной путь.
Но я не сдох к сожалению…
И даже нашел в себе силы оттолкнуться от мокрого, скользкого тела девушки, скатиться с нее, и безвольным кожаным мешком рухнуть на кровать рядом с ней...
Я не знаю, сколько я так пролежал, тяжело дыша и ожидая, что сердце вот-вот остановится от работы в таком бешеном ритме.
Но нет, выдержало.
И вроде даже понемногу начало трудиться в обычном режиме.
А потом пришла боль…
В запястьях, щиколотках – резкая, словно их тупым ножом пилили. В спине – неприятно-раздирающая. И тупая – во всем остальном теле, будто я только что в одно лицо разгрузил пару вагонов с углем...
- Это было потрясающе, - прошептала Катя. – Кто бы мог подумать, что ты такой выносливый.
Я повернул голову, посмотрел на нее. Лежит на спине, смотрит на зеркальный потолок, на губах блуждает улыбка то ли счастливого человека, то ли слегка тронувшегося умом.
- Да уж, потрясло знатно, - проговорил я. При этом мой голос прозвучал хрипло и надтреснуто, словно из помятой трубы старого граммофона.
- Тебе не понравилось? – отстраненно поинтересовалась Катя.
- Еще не понял, - честно отозвался я.
Пока что ощущения были примерно как после крутого горного спуска на лыжах, окончившегося в зарослях колючего кустарника. Воспоминания о захватывающем дух приключении несомненно останутся, но и дырки от шипов, впившихся в тело, залечивать придется долго.
- Можем повторить как-нибудь, - произнесла девушка, так и продолжая лежать на спине не меняя позы.
- Конечно можем, - отозвался я, осторожно поднимаясь с кровати. Расцарапанная спина прилипла к простыни, и отрывать ее от тела оказалось довольно-таки неприятно.
- У тебя кровь, - заметила Катя. И неожиданно ловко, согнувшись змеей, лизнула рану на моем запястье. – Вкусная.
- Ага, мне тоже нравится, - заметил я, натягивая джинсы. – Дорога как память.
- Ты наверно считаешь меня чокнутой, - сказала девушка, вставая с кровати и потягиваясь, словно сытая кошка. – Может ты и прав. А может я просто свободна от условностей этого мира и живу, раздвинув его рамки до самого горизонта… Кстати, извини, я тебе спину расцарапала. Обещала, что травм не будет, но ты был и правда очень хорош. Насчет царапин на руках и ногах тут ты сам виноват, не обессудь.
- Без проблем, бывало и похуже. Пойду я, пожалуй.
- Иди, - равнодушно произнесла девушка. – Проводить, или сам дорогу найдешь?
- Спасибо, справлюсь, - сказал я.
И ушел.
От греха подальше.
Глава 11
Пройдя через ворота, я по телефону заказал такси на адрес, прилепленный на воротах. Пока ждал машину, наклеил пластыри на запястья – я всегда ношу с собой в кармане мини-аптечку. Ущерб оказался меньше, чем я предполагал. Пластиковые стяжки лишь в двух местах немного распороли кожу, в остальном лишь намяли руки, оставив красные полосы.
Зла на Катерину не было – в конце концов, я сам согласился на всё. Мог уйти, но не ушел, так что какие могут быть претензии? В голове у девушки, конечно, насекомые моим не чета, но, с другой стороны, почему бы и нет, если хочется и может себе позволить? Небось, в детстве родители обесценивали и подавляли ее как личность, а теперь она справляется как умеет с пассивной агрессией.