— Значит, к трём я буду готова.
Михаил вышел за мной следом из машины, вынул из багажника пакеты с платьем, туфлями и аксессуарами. И вдруг, чуть помедлив, сообщил:
— В чём бы ты не пришла завтра, Галю всё равно затмишь. Белое это будет платье, или черный балахон. Дело ведь не только в одежде.
Я замерла, как мышка, застуканная за поеданием зерна.
— Спасибо.
Это всё, на что меня хватило. Хотя нет, не всё. Забрав пакеты, я поиграла бровями, совсем как он недавно, и добавила:
— Знаешь… у меня тоже есть родимое пятно. На правом бедре. В виде неполной луны. Ну, до завтра.
Я уходила, чувствуя на себе его взгляд, в котором смешалось удивление, смех и что-то еще, от чего у меня самооценка начала медленно подниматься, а губы так и растянулись в оскале, не желая возвращаться в нормальную форму.
Но дома идиллия кончилась.
Арина встретила меня на входе, врезавшись с рёвом разгневанного медвежонка. И сразу начала обиженно излагать факты: всё плохо, ей обидно, Артём гад мелкий! Сын в это время выл из детской, не забывая громко причитать, что он не виноват. В гостиной из всех взрослых нашлась лишь одна женщина — нашлась Жанна Михайловна. Она со спокойствием удава сидела у барной стойки и читала книгу по психологии. Что-то там о воспитании гения в семье.
— У меня теперь синяк, — бубнила бегущая за мной Арника. — На всю голову! Он меня прямо пультом!..
— Я разберусь, — пообещала, глядя на бедлам вокруг.
— Мама! — обрадовался Артём, выбежавший к нам на мой голос. — Ты всё? Или снова нас бросишь, как Зоя Аркашевна?!
Я уронила пакеты, посмотрела на жену отца и уточнила:
— Что происходит?
— Зоя Аркадьевна пала от мигрени, — пояснила та. — И это неудивительно, скажу вам откровенно. Пришлось её подменить. Но теорию я немного подзабыла, так что вот…
Мне показали книгу.
Арина зарычала и бросилась на Артёма с криком:
— Он опять! Не показывай мне этот палец!
— Маму-у-уля! — сын унёсся в мою спальню, голося на всю окрестность: — Спаси-и-и-те-е!!!
— И давно вы здесь? — спросила я у Жанны Михайловны, очень стараясь быть разумной спокойной и цивилизованной.
— Часа два, — пожала она плечами. — Привела их сюда после ужина.
— А где Варя?
— С Кариной в бассейне плавать осталась. — Посмотрев на часы, она добавила: — О, вот-вот вернётся. Они, кажется, поладили. А вы как погуляли?
— Неплохо. Наверное.
В спальне что-то упало. Такое ощущение, что шкаф. У меня дёрнулось веко, пропало желание быть вежливой.
— Это стул, — отмахнулась нереально умиротворённая Жанна Михайловна. — Они его часто роняют. Не стоит беспокоиться.
Я мотнула головой, осоловело уставилась на женщину и спросила:
— Почему вы не позвонили мне?? Я бы приехала! Я же их мать!
— Потому что ничего ужасного не случилось, — спокойно ответила та. — Зачем вас беспокоить? Вы же не можете вечно бросать все дела и отмахиваться от личной жизни по любому их писку.
Как это не могу? Я так и живу…
— Но… Дети! Они без няни.
— Без няни, но под присмотром. Они со мной, а я уже воспитала сына. Это как велосипед, Марго, не волнуйтесь. Однажды научилась ездить и всё.
— Что, всё?
— Могу вспомнить как. Легко. Только нужно время и хорошая доза успокоительного. И то, и другое было в наличии.
Я вспомнила, как она воспитала Льва. Последний раз он доказывал мне, что ворует у матери украшения из лучших побуждений. Угу, научилась она ездить…
— Дальше я сама, — улыбнувшись, я подняла пакеты и направилась в спальню.
И вдруг поняла, что если бы мне позвонили, то часов, проведённых рядом с Михаилом не случилось бы. А это было очень хорошее время. Замечательное. Давно мне так уютно ни с кем не было. Я остановилась и, обернувшись, искренне добавила:
— Спасибо вам огромное. Вы… Спасибо, правда.
— Обращайтесь, Марго. Я буду рада снова помочь.
Она выверенным жестом поправила идеальную прическу и отправилась к выходу. А я к детям.
Утихомирить их удалось быстро, и даже задобрить получилось, разрешив съесть по эклеру на ночь.
А вот Вари всё не было.
Пришлось мне идти за блудной дочерью, взяв с младших клятвенное обещание не баловаться.
Она нашлась на полпути к вилле. Веселая, поющая что-то себе под нос и совершенно не замечающая моего особенного мамо-взгляда. Сурового такого, даже гневного.
— Ой, привет, — расплылась в улыбке дочь. — Ты давно приехала?
— Давно.
— А я была в бассейне с Кариной. Она такая классная, мам! Подарила мне футболку.
Она потрясла передо мной мелким целлофановым пакетом.
— А дедушка обещал подарить гитару.
— Кому? — опешила я, забыв даже, что хотела начать проповедь на тему "Слушай сюда, ты провинилась, кайся!"
— Мне. Я же хочу в музыкалку, помнишь? А препод сказал, что надо новую гитару. Дедушка сказал, что если я хочу учиться, это хорошо. Он поощряет.
— Какой дедушка, — решила зайти с другого края я.
— Серёжа, — удивлённо молвила Варя. — Мы у него гости сейчас, мам. Это его дом. Ты чего?
Я кивнула. Хмуро посмотрев на окна кабинета отца, уточнила:
— И давно вы сдружились с дедушкой?
— Нет. Он вообще не самый дружелюбный, — пожаловалась Варя. — Но вчера сказал, что я очень похожа на его мать. И что она была певицей. С шикарным голосом.
— Надеюсь, ты ему не пела, — усмехнулась я, вспоминая завывания Вари из душа. — У Сергея Петровича больное сердце.
— Не пела, но сказала, что хочу научиться играть на гитаре. А ты ее не покупаешь, потому что разводится с папой и безработная. И папа сказал, что не купит, потому что он не миллионер обеспечивать всех, и мы теперь твоя забота. Поэтому я, наверное, играть не буду.
— Офигеть, — только и смогла сказать я.
— Он также ответил. Вы с ним чем-то похожи, мам.
— Угу.
— Он меня послушал и ушёл. А сегодня встретил снова, позвал и сказал, что подарит мне гитару. И о другом позаботится.
— О чём другом? — не поняла я.
— Не знаю. Может он откуда-то узнал, что я ещё велосипед новый хочу?
— Иди домой, Варя! — опомнившись, закатила глаза к небу. — Там мелкие одни телек смотрят, пока мы здесь. Как Зоя Аркадьевна, кстати, не знаешь?
— Нет, — Варя покачала головой, — но на ужине она обещала завтра быть вовремя. Хотела и сегодня с нами остаться, но у неё очень разболелась голова, и Жанна Михайловна пошла вместо неё. Она встала и сообщила, мол, не тревожьте Марго, она совсем о себе забыла, пусть хоть немного погуляет. И дедушка сказал, что пусть. И улыбался. Так улыбался, что дядя Паша предложил позвать врача.
Я кивнула и отправила дочь в наш домик, а сама настороженно обернулась к вилле. "Что там вообще происходит?" — подумала, чувствуя, что любопытство снова поднимает голову.
Вселенная не дала ответа, потому пришлось додумывать самой. Лопухин разочаровался в Лёвушке и решил найти другого наследника. Тогда же и вспомнил, что у него наделаны дети по всему миру. Приказал найти, и вот мы здесь. И что дальше? Выбирает между нами наиболее похожего на себя?
Вроде все сходится. Но остаётся нестыковка: у Льва, насколько понимаю, образование соответствующее. Его готовили быть папочкиным помощником. А вот дети самого Лопухина к этому вряд ли пригодны. Паша — разнорабочий, я — медсестра практически без стажа и опыта, Карина… она просто красивая. Зато личная жизнь ни у кого не сложилась — хоть что-то у нас от папы!
Грустно усмехнувшись, я пошла к домику следом за уже пропавшей из виду Варей.
— И всё-таки, чего ты хочешь? — спросила вслух, всё еще пребывая в задумчивости.
— Поболтать, — раздалось из темноты, сгустившейся чуть плотнее у яблони.
Я замерла с открытым ртом, от неожиданности забыв даже покричать.
— Привет, — тьма отделилась от дерева и преобразилась в очертания Олега Дорфа. — Хорошо у вас тут.
— Где?
— В саду.
— У тебя сад не хуже, — ответила на автомате, разглядывая писателя с невыразимым ужасом. Теперь его освещал тусклый фонарь, и мне хотелось позвать на помощь. У Олега был вид зомби, которого пожевал дракон. Как-то так. Лохматый, бледный, заросший, с впавшими глазами, очерченными красными синяками, он стоял напротив, глядя вроде и на меня, и — в то же время — куда-то очень далеко. Дальше нашей планеты.
— Мне одиноко, — сказал он, внезапно вперив свои страшные глаза в меня. — Сил нет.
— На что?
— Вообще, — он вздохнул, почесал живот. — Хочу, наверное, семью.
— Наверное? — увы, пока я могла только повторять за ним слова, своих не находила.
— Да. Я бы мог стать мужем и отцом. Мы с супругой вместе любовались бы закатами, она стала бы моей Музой. Моей Силой!
— В смысле, была бы рядом по необходимости, и не отсвечивала бы, когда вдохновение? — кивнула я.
— Ты всё понимаешь, — тепло улыбнулся зомби Олег. — Пойдёшь?
— Куда?
— За меня.
— А дети?
— Ах, да… У тебя же еще дети…
Он снова посмотрел куда-то далеко, за пределы нашей вселенной. Задумчиво вздохнул, сказал замысловатое: «Эх, скотство», и побрёл в противоположном от меня направлении.
А я, постояв еще минутку, сорвала четыре яблока с дерева и пошла в дом к детям, отчего-то улыбаясь во всё лицо. Надо же, какое неспокойное странное время настало: сразу двое мужчин сегодня выводили меня на своеобразные свидания, а третий — пусть и псих — даже замуж звал. Это определённо хороший отпуск, и он ведь ещё не закончился…
Дети, утомлённые собственным поведением, едва держались, но спать отказывались до последнего. Когда я пришла., они дружно смотрели семейную комедию. И мне бы рявкнуть, как в старые-добрые времена, чтоб все по местам и как положено… но фильм оказался по-настоящему хорошим, а на столе стоял сырный попкорн. Так что мы смеялись и сопереживали до самого конца, только тогда обнаружив, что Артёмка всё-таки провалился в объятия Морфея.