– Ты что? – спросила Лина, ясно улыбаясь.
– Ерунда, – отмахнулся Алик. – Вспомнил забавное. Потом расскажу…
Они зажили совершенно, казалось бы, безоблачной жизнью. Возвращаясь с работы, Алик видел счастье в глазах жены – и радовался, что счастье это досталось именно ей. Ведь кто, как не она, был достоин – если уж вообще кто-то мог быть достоин! – и его красоты, и ослепительного блеска многогранной талантливости. Лина же называла мужа «моя звезда», искренне считая Алика самым удивительным и прекрасным человеком в мире.
В их доме вечно толклись какие-то подруги. Глядя на мужественную и безупречную красоту Алика Абуладзе, девушки, склонные принимать желаемое за действительное, подозревали сумасшедшее либидо. И он не скупился на мимолетные и ничего ему не стоившие знаки внимания. Однако, привыкнув наблюдать вокруг себя женский ажиотаж, на самом деле совершенно не стремился к адюльтеру. Во-первых, действительно предпочитал всем Лину. Во-вторых – не нуждался в бесперебойном и разнообразном сексе, как нуждаются в нем многие более сексуально активные и потому менее разборчивые мужчины. К тому же был брезглив. Так что, вопреки роковой внешности, Алик не был падок на женщин.
Между тем с самой свадьбы прилипшая к молодой семье Юлиана по-прежнему не оставляла своих упований, решительно считая этот брак ошибкой. Ее очень обнадеживало то, что пара не спешила обзаводиться детьми. Эгоцентрику Алику такое в голову не приходило, а жена его уверенно выстраивала успешную карьеру и жертвовать ею пока не собиралась. Юлиана же считала этот факт признаком явного неблагополучия, совершенно не замечая, что пресыщенному эмоциональными выплесками многочисленных почитательниц и не отмеченному ураганным либидо Абуладзе действительно комфортно существовать рядом со сдержанной, невозмутимой Линой. Возле нее он чувствовал себя как в любовном коконе, чего, собственно, и желала его довольно бесстрастная душа нарцисса.
Юлиана мечтала, что Алик обязательно разочаруется в своей «снежной королеве». И влюбится в нее, Юлиану, как пацан. И вместе они начнут обманывать дуру Линку, и это будет острым удовольствием само по себе. И уж конечно, долгожданным наслаждением от обладания предметом столь долгого вожделения… Притом она верила, что если всего этого так и не случится, то подонок Алик еще получит свое, что все у него в жизни будет плохо и никогда-никогда ему не посветит удача… Но так как ее главная мечта все же обязательно сбудется, то очень скоро они с божественным Аликом сыграют самую пышную свадьбу, так что все подружки просто облезут от зависти.
В общем, Юлиана была полна противоречивых и мучительных желаний, для исполнения которых не упускала случая показаться Алику на глаза, быть с ним соблазнительной, заявить о себе любым запоминающимся способом. Но проходило время, а результатов все не было. Конечно, она давно не надеялась привлечь его внимание каким-нибудь вульгарным ходом, вроде того глупого опыта на свадьбе. Ясно было, что уловки на грани фола в случае с Абуладзе ей не помогут. Однако эта долгая осада без каких-либо внятных успехов все больше раздражала. Непонятно почему, Алик оставался каким-то непробиваемым. Его ответы на все ее попытки сближения были столь незначительны, что годами принимать их всерьез можно было лишь при очень-очень большом желании. И наряду с желанным самообманом Юлиана подозревала, что эти любовные крохи – просто имитация, что Алик, похоже, привык бросать такие подачки влюбленным женщинам без каких-либо для себя обязательств. В минуты прозрения ярость ее поднималась такой разрушительной волной, что она была бы рада уничтожить своего кумира.
Между тем в карьере этого завзятого баловня судьбы, как ни странно, почти ничего не происходило. Еще в самом начале трудовой деятельности подающему надежды выпускнику престижного вуза доверили новый проект – и Алик безнадежно провалил презентацию. Начальство недоумевало: вроде бы талантливый, вроде бы знающий… Сложно было сказать, что именно пошло не так. Пока дело не касалось личной ответственности за большую кампанию, молодой специалист проявлял и знания, и понимание трудностей ремесла… Сам Алик считал свою неудачу плодом тайного недоброжелательства окружающих бездарей. Руководство же приписало провал неопытности и недостаточной амбициозности сотрудника. Как бы то ни было, серьезных проектов ему больше не поручали.
Со временем выяснилось: чего другого, а амбиций Алику не занимать. Его способность к схватыванию сути и удержанию в голове больших объемов информации тоже не вызывала сомнений. Но склонности к работе в команде, творческой работоспособности, готовности к решению комплексных задач в условиях большого напряжения сил – этих качеств явно не хватало. Он был одиночкой, к тому же не умел противостоять неудачам и не желал перенапрягаться. Начальник отдела, по первости увлекшийся многообещающим блеском вчерашнего студента, со временем открыто его невзлюбил. И по протекции, устроенной обеспокоенной родней, Алик перешел в отдел логистики, в душе презирая своего бывшего шефа как черного завистника и творческого импотента.
На новом месте все пошло намного лучше. Алика назначили руководителем группы. Низких зарплат в компании не платили, а оклад, положенный ему, благодаря протекции оказался даже выше обычного. Все вроде бы точно устраивалось удачно. Но это «удачно» оставалось тем же самым, почти без перемен в его положении, и год, и два, и три… Проекты, порученные Абуладзе, не приносили ожидаемых результатов, продуктивность Алика не впечатляла руководство. И по прошествии десяти лет работы на одном месте он почти ничего не прибавил к своему послужному списку, оставаясь все в той же должности и не находя другого объяснения карьерному застою, кроме вечных интриг завистливых посредственностей.
Кстати, не только начальники, но и рядовые сотрудники не жаловали Абуладзе. Все же трудно было не заметить, что этот залюбленный с детства парень, словно сошедший с обложки гламурного журнала, – беспросветный и непроходимый нарцисс! Он умел быть живым и остроумным, но быстро утомлял своим детски простодушным эгоцентризмом.
В отличие от мужа, Лина демонстрировала настоящий карьерный взлет. И однажды выступила в какой-то телепередаче в качестве пресс-секретаря знаменитого холдинга, где работала с окончания института, после чего ее стали постоянно приглашать на телевидение. Лину узнавали на улице, у нее не переводились поклонники, домой она приходила уставшая от восхищения, которое расточали ей даже люди весьма известные. Алик видел, как сияет глазами его удачливая жена. И чем больше светилась она, тем отчетливее тускнел ее муж. Когда-то они были божественной парой, обоим не было равных… Теперь он не был равен жене. Она, как комета, уносилась от него все дальше и дальше, полыхая долгим шлейфом жизненных побед. Он, по его собственным ощущениям, тащился сзади, и разрыв между ними рос.
А вокруг семьи неутомимым спутником вращалась обуреваемая противоречивыми мечтами Юлиана. Наблюдая действительно стремительный подъем Лины параллельно с какими-то уж слишком скромными, совсем незаметными успехами ее красавца мужа, неотвязная подруга радовалась и утешалась. К сожалению, приватной информацией осторожная Лина делиться не любила. Но и слухов о должностных прорывах Алика в их общем кругу не ходило, из чего Юлиана делала вывод: Линкиному мужу, слава тебе господи, по службе не везет. И ее меньше мучила зависть к наглому красавчику и к его ничем не заслужившей подобного счастья замороженной жене.
Обеденный перерыв заканчивался, Алик Абуладзе в скверном настроении вернулся на рабочее место в отдел логистики. Коллеги все уже сидели за столами, таращась в мониторы. Он тоже уткнулся в айфон, пытаясь понять, с кем у него назначена ближайшая встреча. «Хорошо этому, – подумал, с недоброй усмешкой покосившись на стеклянный бокс начальника. – Секретарша всегда напомнит. А что он, собственно, делает в отделе? По ушам нам ездит, больше никаких забот…»
Словно почувствовав недружелюбное внимание подчиненного, шеф заозирался по сторонам, откинулся в кресле, попробовал потянуться, потом все-таки встал и вышел из зала.
«О господи! – мысленно взвыл Алик. – Как же мне надоело сюда таскаться! Роста никакого. Кругом одни идиоты. Попробуй продвинься нормальному человеку – затопчут. А этому кексу на все начхать! Начхать ему, что я сижу тут уже почти десять лет пенек пеньком. С моим образованием, с моими способностями! – В душе он истерично рассмеялся, но на лице сохранил маску абсолютной невозмутимости. – Еще опенспейс этот, провались он совсем! Ей-богу, осточертело все…»
Вслух таких мыслей Алик никогда не высказывал. Держался чуть иронично, привычно отшучивался по всякому поводу. Выглядел человеком, которого в общем-то вполне устраивает мироустройство как оно есть. Эдаким жизнелюбом-философом. Хотя в действительности и работу свою ненавидел, и по некоторым другим аспектам бытия у него к судьбе вопросы накопились. И даже новая модель планировки офисного пространства Алика раздражала.
Раньше компания располагалась в старом здании, в каждом кабинете сидело по несколько человек – удобство и простор… В этом офисе, в его огромных, многолюдных, расчерченных полудекоративными низенькими перегородками залах, было шумно и тесно. Не переставая звонили десятки телефонов, разговоры сливались в нудный гул, в каждом углу жаловались кто на духоту, кто на сквозняки, и повсюду вспыхивали свары на тему открывать или закрывать окна, включать или выключать кондиционеры… «Уходить отсюда надо, – в который раз подумал Алик. – Но куда? Везде найду то же самое, везде бездарность и зависть…» Он усмехнулся и подмигнул молодой сотруднице, как раз присевшей на свое рабочее место по диагонали от его стола. Девушка зарделась, и видно было, как затруднилось ее дыхание, вероятно сбитое участившимся пульсом. Алик послал одними губами поцелуй и уставился в экран компа. А осчастливленная сотрудница еще долго не могла справиться с собой – суетливо поправляла юбку, перекидывала волосы то налево, то направо, кусала губы и неудержимо постреливала глазами по направлению уже забывшего про нее молодого человека.