Голова раскалывалась, и Демид мечтал выпить болеутоляющее, принять душ и заснуть.
Его желаниям не суждено было сбыться.
Раздался звонок мобильного телефона.
«Ева. И звонит с городского номера их квартиры. Она должна была вернуться из Франции только завтра. Почему не предупредила?»
Принял вызов.
— Демид! — голос Евы прозвучал довольно на высоких нотах, чем хотелось бы ему слышать при головной боли. — Я прошу тебя немедленно приехать ко мне… кое-что произошло и я хочу тебе рассказать…
В её голосе чувствовалось напряжение и раздражение.
— Ева, ты вернулась… почему не сказала мне?
— Всё пустое! Не о том речь! Приезжай и я тебе расскажу, почему вернулась раньше!
Он вздохнул.
— Говори сейчас, что случилось… я, устал, любимая… — отозвался мужчина, — или давай завтра с утра расскажешь.
На том конце трубки издевательски рассмеялись.
— Демид! Если это можно просто было сказать — я уже бы сказала тебе! Просто приезжай! Мне очень-очень нужно, чтобы ты приехал! Разговор предстоит не из лёгких! И до утра я не смогу ждать! И у тебя, в конце концов, водитель есть! Так что жду тебя у нас на квартире!
В трубке послышались гудки.
Он бросил телефон на столик, стянул с себя галстук, расстегнул пуговицы на рубашке и без сил опустился на диван.
Пять минут. Он даст себе пять минут. Подождёт, когда пройдёт пульсирующая боль в виске и поедет к Еве.
Он не стал задавать ей вопросы — знал, что ответа не получит. Ева, если сказала, что выдаст информацию только при встрече, значит, своё слово сдержит.
«Что у неё случилось?» — подумал Демид. — «Наверное, снова передумала с датой свадьбы или местом венчания…»
Он устал. Устал от всего и всех.
Переговоры вышли долгими и утомительными. Демид много времени потратил, чтобы убедить инвесторов вложиться именно в его проекты. Завтра подпишут договор и можно начать реализовывать свои идеи.
А потом… потом он, наконец, сможет посвятить всего себя Еве, жениться на ней и улететь в свадебное путешествие.
И всё-таки выкупит тот особняк, который он давно присмотрел, отремонтирует его и когда-нибудь, именно в своём большом доме услышит смех своих детей, будет жить с любимой, радоваться с ней каждому новому дню. Да, так всё и будет…
Ева… но его невесте особняк и сама загородная жизнь не по душе. Она желает жить в городе, в роскошной квартире, посещать светские мероприятия… а о детях Ева всегда говорит неохотно. Просто молода ещё…
Демид всё сделает, как она пожелает. Ведь её желания, для него — закон.
Он набрал номер телефона своего водителя.
— Сергей, будь готов через двадцать минут.
— Хорошо, Демид Вячеславович. — Отозвался молодой человек.
Его водитель, молодой парень двадцати трёх лет, внук дворецкого Всеволода Георгиевича — старого преданного друга и помощника.
Выпив таблетку и приняв тёплый душ, он переоделся в свежую рубашку и брюки, накинул куртку.
Как раз вышел Всеволод.
— Демид Вячеславович? Снова уезжаете?
— Да, Всеволод. Ева позвонила. Желает срочно что-то мне рассказать при встрече. Так что не жди нас с Сергеем рано, ложись отдыхать.
— Хорошо. — Кивнул Всеволод.
Как только дверь за хозяином закрылась, Всеволод почувствовал сильный укол в области сердца.
Он прижал руку к заболевшему месту и решил прямо сейчас пойти отдыхать. Всё-таки возраст уже не маленький.
Сквозь автомобильное стекло в ночном небе Демид видит, как луна скрывается за белесыми облаками.
Трасса практически пуста.
Мерседес движется плавно и на средней скорости. Они двигаются по извилистой дороге, с крутыми витками и петлями, как лента серпантина.
Из динамиков льётся последний хит сезона. Поют парень с девушкой о любви и предательстве. Душевно поют.
И в одно мгновение песня заглушается страшными звуками.
Следующие секунды проносятся как один миг.
Как скажут позже эксперты и сотрудники полиции, ехавший сзади водитель фуры заснул и не включил фары.
Сильнейший удар в капот…
Автомобиль завертело на асфальте…
Визг покрышек…
Удар о барьерное ограждение…
И снова фура наносит удар в боковую дверь автомобиля…
Мерседес срывается вниз… в пропасть…
… Демид чувствует, что лежит в луже крови, и что-то тёплое и вязкое стекает по лицу и вниз, по шее и груди.
Боль разрывает всё тело, разум и кажется, саму душу.
— Сергей… — хрипит он, — Серёга…
Демид слышит зарождающийся рёв пламени.
Необходимо выбраться…
Тело зажало какой-то металлической частью, правая рука тоже как в тисках застряла в покорёженной двери и он её, руку, не чувствует.
Сознание ускользает…
Боль разъедает…
Последних вдох, вздох, хрип…
Всеволод и Ева станут первыми, кто узнает… об аварии… о случившемся… может быть ещё о чём то…
Вспышка невероятной боли…
Стон…
— Он живой! — кричит медбрат скорой помощи.
— Носилки, живо! Боже… как же он выжил?
Темнота. Вселенная пропала. Ему ужасно больно, но эта боль радует. Кажется, у Демида есть ещё один шанс…
Демид замолчал…
Виктория не замечала, как по её щекам льются горячие слёзы, оставляя тёмные дорожки от расплывшейся чёрной туши…
— Доктора не смогли сделать пластическую операцию… у меня аллергия на многие медикаменты, приводящая к анафилактическому шоку. Собирали меня и лечили без наркоза и на живую… — мужчина горько усмехнулся, — я молил бога, чтобы дал мне сдохнуть и прекратил эти мучения…
— Практически месяц я находился в состоянии забытья. Боль была сильной и я постоянно впадал в беспамятство…
— Когда я пришёл в себя, то узнал, что Сергей погиб. После этой новости что-то во мне умерло… А Всеволод постарел сразу на несколько десятков лет…
— Ева… она… в общем, в ту ночь, хотела сказать мне, что разрывает помолвку. Она изменяла с моим другом и они собирались пожениться… Она пришла вместе с ним ко мне в палату и сказала, что ей очень жаль… — Демид горько рассмеялся.
Виктория заметила, как у мужчины одинокая слеза сорвалась вниз… как тот автомобиль в пропасть…
— Я тогда не мог говорить — лёгкие и горло были обожжены… они смотрели на меня и держались за руки. Тогда во мне умерла ещё одна часть души…
— Через несколько дней, когда я смог без крика и стона шевелить конечностями, ко мне пришёл мой помощник в бизнесе и огорошил новостью, что я банкрот… у меня не осталось ничего и никого, кроме отцовского дома, преданного Всеволода, моего друга Пашки Карпова и памяти о той чёртовой ночи…
— Если бы не Всеволод и Павел, я бы не смог жить дальше. Именно эти двое вытащили меня из депрессии и помогли во всём: Всеволод ухаживал за мной, а Пашка помог продать отцовский дом, купить этот особняк и начать всё с начала… Только я уже стал другим, Вика… многие от меня отвернулись, когда я остался практически голым, без своих богатств и… страшным, уродливым.
— Я не мог и до сих пор не могу простить себя за Серёжку. Всеволод же сказал, что не винит меня… когда я снова стал обеспеченным, хотел отпустить старика на покой, но он не желает. Говорит, что видит во мне и сына, и внука, самого близкого человека и не оставит неразумного меня…
— Вот такая история, Вика…
Виктория, приняв для себя окончательное решение, поднялась со стула под вопросительный взгляд Демида, медленно приблизилась к нему, согнала с его колен Мао и села к нему.
Обняла руками за лицо, всматриваясь в его невероятные голубые глаза, в которых застыла вся тоска прожитых лет, переживаний и одиночества. Она почувствовала дрожь его рук и благодарный вздох, и ещё больше уверилась в правильности своих действий.
Демид обвил её талию руками и вдохнул головокружительный запах девушки.
— Ты очень сильный мужчина, Дем… пережил такую трагедию, предательство близких… смерть хорошего человека. Но ты стал сильнее и тебя сейчас окружают только те, кто действительно верен и любит тебя. Потому что ты такой, какой есть. И хоть я знаю тебя совсем чуть-чуть, но могу с уверенностью сказать, что вы, Демид Вячеславович, самый замечательный мужчина и просто человек! И совсем не страшный… глупости это…
Он хотел что-то ответить ей, но Виктория не позволила, приложив палец к его губам.
Демид поднял глаза и наткнулся на её решительный и страстный взгляд. Этот взгляд решил всё.
Глава 6
Виктория провела ладошкой по его щеке, на которой бугрились шрамы и, приблизив к нему близко своё лицо, робко коснулась губами твёрдых мужских губ.
Демид сильнее сжал девичью талию, лаская руками обнажённую спину и пробуя её сладкие губы, которые ещё хранят вкус домашнего мороженого…
Он целует её очень нежно, почти невесомо. Словно целует тончайшие лепестки роз или трепетные крылья бабочки.
На мгновение, прервав поцелуй, Демид глядя в её широко раскрытые глаза, прикоснулся к тёплым, нежным щекам своими ладонями. Робко убрал непокорный локон, спадающий волнистым водопадом на щёку.
— Вика… Я никогда прежде не встречал такую, как ты, поверь! — прошептал он, целуя её вновь.
Всё дальнейшее походило на страстный и совершенный во всех движениях, танец.
Демид подхватил Викторию на руки и направился в дом. На секунду замешкался.
— Вика… я… может не так тебя понял… — он нервно сглотнул и хотел уже её отпустить.
— Дем… — прошептала она, обвивая его сильную шею руками и прямо смотря в его глаза, — я хочу тебя…
— Вика… — был его ответ. И произнёс её имя так, словно обратился к богине.
Демид вошёл в свою спальню. Здесь главным предметом интерьера, естественно, была великолепная кровать. Это было красивое изделие из красного дерева, но как и всё здесь, имело налёт старины и времени ушедших эпох. Олицетворение декадентства.
Демид пристально смотрел на неё и опустил на пол. Виктория повернулась к нему спиной, позволяя снять с себя платье. Демид жадно оглядел девичий стан и начал медленно расстёгивать молнию на её платье.