Чего дожидаться? Чьих-то действий она станет дожидаться. Время пришло, сказал ей Валера. Подозреваемый непременно начнет как-то проявлять себя. Тянуть дальше смысла не было, поскольку Люба уже начала наступать ему на пятки. Ей нужно просто следовать инструкциям, полученным от Валеры, и ничего не бояться. Они будут рядом. Кто они, он уточнять не стал, но то, что подразумевался немногочисленный вариант сопровождения, немного вдохновляло.
Люба снова села за тот же самый столик у окна, за которым сегодняшним утром завтракала, и стала внимательно осматривать площадь перед кафе и противоположную сторону улицы. Ну, не было никого, кто хоть как-то напоминал бы собой группу ее поддержки! Может, они ее бросили? Пустили все на самотек, предоставив ей возможность разбираться со всем самой?
Нет! Быть такого не может. Валера же обещал. И опять же звонил при ней.
Она заказала окрошку и чай с пирожным. Подумала и заказала еще и мороженого. Ела долго, без аппетита. И сколько ела, столько косилась на окно. Одна машина проехала мимо. Вторая затормозила на углу, но через пару минут уехала. Прошла супружеская пара с ребенком. И все… Никаких праздно слоняющихся мускулистых парней. Машин с дремлющими водителями. Даже обычного наряда милиции не было видно. Скажите, пожалуйста, эти-то куда подевались? Еще утром один из них заходил в это самое кафе за газировкой. Теперь же все как сквозь землю провалились.
Расплатившись, она вышла из кафе и еще раз придирчиво осмотрела улицу.
Словно вымерли все. Даже пешеходов не было видно. Люба поскучнела и неторопливой походкой двинула к своему дому. Дошла до угла и осторожно выглянула.
Во дворе на удивление было людно. Кто-то выбивал ковры, перекинув их через турник. Тут же рядом терлись подростки и гнусаво заявляли о своих правах. Мужчина в трико беззлобно огрызался, методично колошматя пластмассовой выбивалкой по цветной дорожке. За столом лихорадило картежников. Они спорили на повышенных тонах. Две бабушки выгуливали своих внуков. Отряхивали от песка их штанишки, перекладывали из рук в руки ведерки с совочками. Идиллия, а не картинка. И в другое время она от души бы порадовалась. В другое, но не сейчас. Печалью на душе лежало то, что нигде не было видно ни одного наблюдателя. Может, маскируются так умело, черт его знает!..
Она уже входила в подъезд, когда сзади неожиданно ее придержали за локоток.
– Закатова! Долго буду дверь твою караулить?! Куда с утра укостыляла? – Сячинов смотрел на нее осуждающе и даже с обидой. – Я к ней, она от меня…
– Геночка, дружок, – она ему обрадовалась, улыбнулась и тут же взяла под руку, краем глаза заметив, как насторожились бабушки возле песочницы. – Идем ко мне, я тебя чаем напою, а?
– Можно, Люб, и чаю. – Генка улыбнулся ей в ответ, обида из глаз исчезла, словно ее и не бывало. – Только, может, съездим в одно место, пока у меня выходной?
– Съездим, в какое? – она готова была выполнить любое его желание, лишь бы не сидеть в четырех стенах и не ждать неведомо чего.
– Я тут долго и напряженно думал. – Сячинов поднял правую руку и потеребил мочку уха. – Нужно, мне кажется, съездить туда…
– Куда? – она все еще его не понимала, но слушала внимательно.
– Ну, туда, куда тебя этот твой Хелин возил. Найдешь дорогу? – они стояли сейчас на подъездных ступеньках, причем Сячин успел уже приоткрыть дверь и ждал теперь ее решения. – Ну что, Люба? Идем чай пить или едем на твое озеро?
– Едем, конечно! – она думала не больше трех секунд. Оторвала его пальцы от дверной ручки и потянула со ступенек. – Ты на своей «шахине»?
– А на чем же! – фыркнул Сячинов, еле за ней поспевая. – Мне к выходному дню начальство транспорт не выделяет. Ничего, потерпишь. Без кондиционера, правда, зато на колесах. Не на автобусе же туда ехать!
На автобусе ехать было нельзя. Это очевидно. Озеро располагалось в глубине леса. И ехали они тогда, помнится, довольно долго, петляя еле заметной в траве дорогой меж высоченных берез. Представить себе такую прогулку пешком Любе было затруднительно. Поэтому она загрузилась в Генкину «шестерку» без лишнего ропота. Но стоило усесться на сиденье, как тут же, ойкнув, она выскочила из машины наружу.
Салон под палящими лучами солнца раскалился до такой степени, что ей едва не сделалось дурно.
– Я предупреждал, что без кондиционера, – засмеялся Сячинов, раскрывая все окна и двери. – С Хелиным-то, небось, таких неудобств не испытывала.
Люба оставила его ехидство без комментариев. Отступила в тень дома и терпеливо ждала, пока машина проветрится. Генка занялся тем, что открыл капот и влез туда едва ли не с ногами. Пару раз попросил подать ему ключи и ветошь. Она добросовестно выполняла его просьбы, попутно отмечая, что любопытство выгуливающих внуков соседок ползет по нарастающей.
– Ген, мы скоро? – не выдержала Люба, заметив, как у одной из них скептически поджались губы.
Наверняка вспомнила всех ее прошлых ухажеров. Вспомнила и тут же осудила. Пускай! Ей сейчас не до мнения соседей. Ей бы поскорее выехать со двора, а затем из города. Нырнуть в прохладную березовую тень леса, и если очень повезет, искупаться в озере. А как не повезет? Они же затем и едут. Нырять придется. Это хорошо. Искупается, поищет ящики, глядишь, одним секретом станет меньше.
– Все. Едем. – Генка с грохотом закрыл капот, замотав его по привычке проволокой. – Ну и жара… Парит… К дождю, наверное. Мы выберемся, если дождь пойдет? Не застрянем? Как там дорога? А то мне завтра с утра на работу…
Люба пожала плечами, осторожно усаживаясь на все еще горячее сиденье. Она-то откуда знает проходимость его машины. Хелинский джип проскочил по лесу с завидной прытью. А как поведет себя Генкина «шахиня», одному богу было известно.
Они поехали, и минут через десять стало возможно дышать без опасения опалить себе легкие. Ветер беспрепятственно гулял по салону, врываясь в открытые окна машины. Он забирался в вырез кофточки, остужая разгоряченную зноем кожу. Ерошил волосы. Шуршал бумагами, брошенными Генкой на заднее сиденье. Заигрывал с крохотным мохнатым псом, пришпиленным к ветровому стеклу.
Они миновали блокпост, проехали две остановки и на ближайшем повороте свернули с главной дороги.
– Куда дальше? – Генка растерянно почесывал макушку.
– Езжай, Гена, все время вперед и никуда не сворачивай. – Люба крутила головой, пытаясь узнать хоть какие-нибудь ориентиры. – Там должен быть домик, куда меня возил Хелин. А уж оттуда дорогу к озеру я найду без труда. Дом главное найти…
Дом они искали часа два, никак не меньше. Казалось бы, вот она, та самая поляна. Те же деревья, что были тогда. Та же трава по колено. Так же пахло свежестью и грибами. А дома нет! Словно и не было его никогда. Словно снесли его за это время. Раскатали по бревнышку и вывезли. И такое ведь бывает.
Генка злился, чертыхался, то и дело буксовал в высокой траве и без конца прыгал на высоких, невидимых в траве кочках. Люба пару раз порывалась позвонить Хелину, но Сячинов всякий раз ее останавливал.
– Ты совсем, дура, да?! – страшно вращая глазами, орал он, накручивая баранку. – И что ты ему скажешь?! Богдан, как там тебя по отчеству, мы тут с опером одним дом твой ищем. Зачем? А затем, чтобы к озеру пробраться. Зачем к озеру? Да чтобы в ящиках тех пошарить… Соображаешь, Любка, ты вообще-то не очень…
– А что я должна сообразить?
Она сегодня вообще его не понимала, или просто не могла сосредоточиться на том, чтобы понимать. Мысли ее были далеко от того места, по которому они второй час кружили.
– А то ты должна была сообразить, что, может, твой Хелин к этим ящикам имеет самое прямое, самое непосредственное отношение. А?! Просекаешь, нет?!
– Нет, пока. – Любе вдруг в просвете меж черно-белых стволов что-то почудилось, и, тут же позабыв о том, о чем она вроде должна была просекать, она заверещала прямо Генке на ухо: – Генка, вон он дом! Вижу! Вижу!!!
– Теперь уж и я вижу, – он так обрадовался, что оставил без выговора ее истерическую выходку, хотя и поморщился от того, с какой громкостью она заорала ему в ухо. – Слава богу, приехали. Теперь бы еще на охрану не нарваться. Слушай, а давай-ка мы с тобой вот что сделаем…
Они не стали подъезжать к дому, выгрузившись из машины метров за пятьдесят. Свою «шахиню» Сячинов забросал ветками наломанного кустарника, маскируя. Схватил Любу за руку и поволок вдоль зарослей бузины к дому.
На поляну перед крыльцом они не стали выходить тоже.
– Мало ли… Вдруг там охрана с пушками. Начнут сначала палить, а потом уже разбираться, – прошептал Сячинов, спрятавшись за толстым стволом березы. – Тот хоть дом-то?
– Тот, конечно тот! Можно подумать, тут весь лесной массив застроен! – протянула насмешливо Люба, тут же прикидывая, какой стороной они добирались отсюда к озеру. – Давай, Гена, бери левее. Оттуда мы должны будем попасть туда, куда надо. Только ты сразу из кустов-то не выпрыгивай, мало ли что… Вдруг там кто-нибудь есть.
У озера никого не было, там по-прежнему было пустынно. Они с Генкой минут двадцать лежали в кустах на животах и осматривались. Никого не было видно. След от машины был прежним: хорошо накатанным. След от костра тоже имелся, но Люба не могла с уверенностью сказать, то ли самое это кострище, или кто-то был здесь уже после них с Хелиным.
– Идем. – Сячинов решительно поднялся, отряхнул штаны и рубашку и проворчал: – Черт знает чем с тобой занимаюсь. И ведь может все оказаться пустышкой… Хотя с другой стороны…
– С другой стороны, Ген? – Люба тоже выбралась из кустов и несколько минут выбирала репейник из волос, отряхивалась и разминала ноги. – Что с другой стороны, Ген?
– То и с другой стороны! – огрызнулся он, прогуливаясь по берегу и внимательно все рассматривая: каждый камешек, каждый кустик, даже след от машины для чего-то понюхал и что-то темное размазал в пальцах. – Кому надо здесь на КамАЗе колесить, а? Искупаться мест мало? Чем черт не шутит, когда господь дремлет… В каком месте были ящики?