С другой стороны, именно Венеция стала тем городом, что принял куртизанку Веронику Франко[308], превосходную поэтессу, не стыдившуюся писать:
Я нежна, и сладка, и вкусна,
И в постели огня я полна,
Коль мужчиною страстно желанна
Насладиться умею сполна.
[…]
Продолжая свое обученье,
Я достигла небесных высот.
В песнях, танцах и в стихосложенье
Аполлон меня не превзойдет.
Но одних лишь венериных штучек
Всяк, с кем ложе делила я, ждет[309].
Иными словами, если я занимаюсь любовью с мужчиной, который мне нравится и с которым я чувствую себя любимой, то делаю это настолько хорошо, что он забывает о моем таланте и ценит меня лишь как любовницу, а не как поэтессу.
Так что, если мы хотим найти в прошлом зачатки феминизма, давайте обратимся к Веронике Франко и Пизане, а вовсе не к Адели Гюго и Эмме Бовари!
Задуматься о положении женщин нам на последних курсах лицея очень помогла миланская романистка и журналистка Брунелла Гасперини[310], писавшая для иллюстрированного журнала «Аннабелла»[311]. В своих статьях Гасперини призывала женщин, и особенно девушек, бороться за экономическую независимость, защищать собственное достоинство и равенство в браке. Непринужденно, только за счет легкости и юмора, она завоевала огромную аудиторию не слишком образованных «домохозяек» – куда большую, чем мог бы привлечь статьями и лекциями любой воинствующий философ. А ее романы, считавшиеся тогда неглубокими, чересчур сентиментальными и потому не имеющими особой литературной ценности, с позиций сегодняшнего дня видятся не только прекрасно написанными и вполне достойными прочтения: потихоньку, словно «троянские кони», проникая в самые ретроградные и старомодные цитадели общества, они представляют новую модель открытой и демократической семьи. Мое поколение во многом обязано Брунелле Гасперини, и я надеюсь, что однажды ее заслуги получат надлежащее признание.
Впрочем, нам (я употребляю здесь множественное число, поскольку имею в виду узкий круг подружек: мы брались за одни и те же романы, советовали их друг другу, обменивались книгами и мнениями) случалось читать и литературу полегче, например Кронина[312], не в последнюю очередь благодаря телеадаптациям нескольких его произведений. А кроме того – невероятное количество «Детективов Мондадори»[313]. Мы стали настоящими экспертами не только по Пуаро и мисс Марпл[314], но и по Ниро Вульфу с его помощником Арчи Гудвином[315] и домашней плантацией орхидей; по трио, состоящему из Перри Мейсона, Деллы Стрит и Пола Дрейка; по Берте Кул и Дональду Лэму[316]. Однако при этом понятия не имели, да в целом и не придавали значения тому факту, что автором двух последних циклов был один и тот же человек и что Эрл Стэнли Гарднер, создатель Перри Мэйсона, придумал также Берту и Дональда, подписавшись на сей раз псевдонимом А. А. Фэйр.
Выбирая очередной детектив, я решительно отвергала те, где персонажи дрались или участвовали в многочисленных перестрелках, а также истории про шпионов. Жестокость, даже в кино, никогда мне не нравилась. Признаюсь, я ушла с середины нескольких фильмов, включая такие замечательные, как «Дзета» Коста-Гавраса[317], поскольку терпеть не могу насилия. Именно поэтому в лицейские годы мне полюбились детективы Миньон Г. Эберхарт, писавшей о преступлениях и расследованиях, основанных главным образом на психологии.
А вот цикл про Мегре мне не нравился: рассказы казались на одно лицо, я быстро заскучала и прочла в итоге совсем немного. Однако чуть позже, открыв для себя другие произведения Сименона, помимо тех, что были написаны за пару дней исключительно с коммерческими целями, начиная с юношеской автобиографии «Родословная», я обнаружила, что это великий писатель. Мне сразу захотелось прочесть все, от «Человека, который смотрел, как проходят поезда», «Бананового туриста», «Грязи на снегу», «Завещания Донадье» и «Трех комнат на Манхэттене» до жуткого «Письма к моей матери» и поздних «Воспоминаний о сокровенном», в которых Сименон пытается объяснить перипетии своей запутанной, несчастливой семейной жизни и снять с себя обвинения в причастности к самоубийству любимой дочери Мари-Джо. Впоследствии я решила заодно познакомиться и с его восхитительной биографией, написанной Пьером Ассулином[318], благодаря которой мне удалось представить себе непростую и, надеюсь, полную картину столь необычной жизни и литературного призвания.
Меня вообще всегда привлекали биографии и особенно автобиографии любимых писателей. Наверное, больше других я полюбила «Автобиографию» Агаты Кристи: за элегантность слога, за добродушный, сочувственный юмор, а главное – за отсутствие высокомерия, при такой-то славе, казалось бы, вполне оправданного. На мой взгляд, это самая очаровательная из всех ее многочисленных книг, ведь жизнь этой женщины, начиная с самого детства, настолько интереснее любого романа, что временами кажется вымыслом.
Я и по сей день читаю детективы, когда не хочется задумываться или, наоборот, нужно расслабиться: скажем, в очереди к зубному или перед посадкой в самолет. Безусловно, меня занимает построение сюжета, обстановка, атмосфера, психология персонажей, но мне спокойнее знать, что прочитанное меня лично никоим образом не затронет и не потревожит.
В середине девяностых я открыла для себя (и с тех пор читаю всякий раз, когда выходит новая книга) писательницу, о которой раньше не слышала, – Энн Перри[319]. Действие большинства ее детективов разворачивается в викторианской Англии и включает, помимо основного сюжета, очень подробные и точные описания мировосприятия и деталей повседневной жизни самых разных социальных слоев. Умных и чутких женщин, которые ведут в этих книгах следствие, я полюбила так, словно и в самом деле была с ними знакома. В первом из двух основных и наиболее популярных циклов Перри преступления раскрывает Эстер, незамужняя и не слишком красивая девушка из хорошей семьи, но без гроша в кармане. Богатые родители отреклись от нее, когда Эстер решила уехать в Крым, став сестрой милосердия под началом Флоренс Найтингейл[320], а с наступлением мира ей светит лишь место сиделки при избалованных стариках и истеричных великосветских дамочках. Ее партнер, сперва в расследованиях, а затем и чувствах (в какой-то момент она даже выйдет за него замуж), – инспектор Уильям Монк, впоследствии суперинтендант полиции Темзы[321], потерявший в результате несчастного случая память и теперь ничего о себе не знающий. Что, если он совершил должностное преступление или даже кого-то убил? В каждом новом расследовании, занимаясь поисками преступника, Монк понемногу выясняет и кое-какие детали, позволяющие ему воссоздать собственное прошлое. История о сыщике, выслеживающем самого себя, с самого начала показалась мне очень современной и интересной.
В параллельном цикле расследование ведет супружеская пара: очаровательная Шарлотта, девушка из влиятельной семьи, «унизившаяся» до брака с инспектором (позже суперинтендантом) Томасом Питтом, человеком весьма скромного происхождения, сыном лесничего, однако очень умным, образованным и исповедующим самые передовые идеи относительно женской эмансипации. У пары двое маленьких детей, они ведут скромную, счастливую жизнь в диккенсовском вкусе, с единственной девушкой-служанкой, но и с экстравагантной родней со стороны Шарлотты время от времени встречаются. Ее мать вышла замуж второй раз за театрального актера на двадцать лет моложе, да к тому же еврея; младшая красавица-сестра Эмили – за дряхлого и очень богатого лорда, оставившего ей огромное поместье, а овдовев – за другого лорда, чуть менее богатого, зато юного и прекрасного, желающего посвятить себя политике и войти в парламент. Благодаря подобным знакомствам Шарлотта и Питт, раскрывая очередное преступление, способны проникнуть в тесный круг самых знатных семей и выведать их бесчисленные постыдные тайны. Как будто этого мало, Шарлотта вместе с несколькими дамами из разных социальных слоев основала клинику для проституток, что-то вроде отделения неотложной помощи, где помогает своим подопечным, лечит, прячет и поддерживает их всякий раз, когда им угрожают, избивают или зверски пытают, что в лондонских трущобах не редкость.
Эти романы, нашпигованные «феминистскими» идеями и благими побуждениями, могут показаться приторными: если честно, именно так, с презрительной гримасой, о них отозвалась великая Лаура Гримальди[322] – королева итальянского остросюжетного детектива, которую я однажды за ужином имела наивность спросить об Энн Перри. Сюжеты Лаура явно предпочитала hard boiled[323], из тех, что меня только пугают, не позволяя расслабиться. Возможно, она была не в курсе того, о чем сама я узнала только со временем. Энн Перри (это псевдоним, а не настоящее имя) провела пять лет в исправительной колонии для несовершеннолетних в Новой Зеландии за то, что в четырнадцатилетнем возрасте помогла лучшей подруге-ровеснице убить собственную мать. Мотив: жертва не одобряла слишком близкую дружбу девочек и пыталась их разлучить. Эту историю пересказал новозеландский режиссер Питер Джексон в замечательном фильме «Небесные создания» 1994 года.