[428], и праздным отпрыском богатой и влиятельной семьи, el niño Leonardito[429], не знающими, что они брат и сестра. Романтичная, трагичная, жестокая, хотя временами и несколько наивная история, интересная прежде всего тем, что несколько действующих лиц участвуют в процветавших тогда «торгах», с описанием механизмов продажи рабов и доводами различных персонажей в защиту этой деятельности, а также сомнениями и порицанием со стороны других, более благоразумных героев.
Тема рабства увлекала меня еще с тех пор, как, прочтя в ранней юности «Хижину дяди Тома», я возненавидела Робинзона Крузо. Я читала крайне жестокий роман «Мандинго», написанный американцем Кайлом Онстоттом[430], где могучего раба, соблазненного и разве что не изнасилованного женой хозяина, родившей затем чернокожего ребенка, казнят, сварив заживо в огромном котле, а белая бабушка новорожденного младенца, желая «уничтожить отвратительную тварь», раскалывает ребенку голову, словно грецкий орех. Я рыдала над «Возлюбленной» Тони Моррисон[431].
В саге об Элвине Созидателе герои также помогали чернокожим из рабовладельческих штатов найти убежище там, где рабство было отменено. Они не только чудесным образом подменяли беглецам ДНК, чтобы охотники за головами не смогли их найти, но и пользовались сетью взаимопомощи, метафорически названной «подземной железной дорогой». Очень много лет спустя я обнаружила, что «Подземная железная дорога» – еще и роман Колсона Уайтхеда[432], героиня которого, молодая рабыня Кора, бежит с плантации к свободе как раз по такой железной дороге, в книге вполне реальной, а вовсе не метафорической. Кроме того, один из персонажей, охотник за рабами, преследующий Кору, где бы та ни пряталась и за кого бы себя ни выдавала, сразу напомнил мне Жавера из «Отверженных» Гюго, неутомимого в своем желании выследить и разоблачить Жана Вальжана. Не знаю, впрочем, подразумевал ли автор такую отсылку, однако не заметить ее я не могла.
Хочу упомянуть и еще об одном крайне любопытном романе, посвященном рабству и прочитанном долгие годы спустя после моей первой поездки на Кубу. Это «Собственность» весьма интересной американской писательницы Валери Мартин[433], действие которого происходит в рабовладельческой Луизиане, где главный герой-плантатор владеет двумя рабынями: купленной на невольничьем рынке и собственной женой, причем вторая в этом до мозга костей патриархальном обществе мало чем отличается от первой. Кстати, у Валери Мартин я читала и еще один замечательный роман, «Мэри Райли», пересказывающий сюжет о докторе Джекиле с точки зрения его экономки (и неплохо экранизированный).
В девяностые годы на Кубе, среди друзей, приютивших меня, и тех, с кем я проводила все дни напролет, было много прямых потомков африканцев, внуков рабов и рабынь, прибывших на остров в цепях на невольничьем корабле. Кое-кто, казалось, смог оставить эту тему в прошлом, однако другие по-прежнему яростно негодовали, ощущая жгучую боль незаживающей, отверстой раны. С подачи одного из них я прочла «Биографию одичалого» Мигеля Барнета[434]. Барнет, изучавший в местном университете антропологию, в первые годы после революции занялся переписью долгожителей, проживавших на острове, иногда вместе с семьями, но по большей части в домах престарелых. Их число оказалось весьма значительным, причем многие, сохранив исключительную ясность ума, были только рады дать интервью и рассказать о своей жизни. Барнет с изумлением обнаружил, что один из них, стотрехлетний Эстебан Монтехо, родился рабом, но впоследствии бежал с плантации и долгое время жил в лесу, настолько уединенно и дико (беглых рабов, сумевших избежать поимки, как раз и называли cimarrón – «одичалыми»), что даже не сразу узнал об окончательной отмене рабства в 1886 году и еще несколько лет продолжал скрываться. Тщательно записав его воспоминания и рассуждения, Барнет отсортировал их в хронологическом порядке, сохранив, впрочем, язык бывшего раба, который, несмотря все мытарства, порой проявлял изрядное чувство юмора. Это уникальный документ, живые свидетельства Эстебана Монтехо, касающиеся как тягот рабской жизни, изматывающей работы на плантациях или жестокости хозяев, так и обрядов афро-кубинской религии, войн за независимость от Испании, шестидесяти годах марионеточной псевдореспублики, «подкармливаемой» Соединенными Штатами, революции барбудос[435]… Невероятно интересен и текст самого Барнета, которому, несмотря на документальный характер книги, удается пересказать жизнь Эстебана Монтехо как захватывающий роман.
В ходе одного из моих многочисленных визитов на Кубу мне довелось поучаствовать в семинаре по женской автобиографической литературе, организованном Луизой Кампусано[436], деятельным и весьма проницательным социологом из «Дома Америк»[437]. Я представляла «Козиму» Грации Деледды, которую мы в рамках совместного проекта с Ассоциацией культурных мероприятий Чезены перевели на испанский и напечатали многотысячным тиражом для раздачи простым кубинцам, а также школам и библиотекам.
Благодаря этому семинару я открыла для себя несколько крайне интересных автобиографий. Старейшая из них написана Марией де лас Мерседес Санта-Крус-и-Монтальво[438], ставшей графиней Мерлен после переезда в Европу и брака с наполеоновским генералом, получившим титул за военные заслуги. Автобиография Мерседес написана по-французски и озаглавлена «Мои первые двенадцать лет», десять из которых прошли на Кубе, в лоне большой семьи испанского происхождения, богатой и знатной, владевшей плантациями сахарного тростника и множеством рабов. Прабабушка, женщина независимого нрава, воспитывала малышку весьма снисходительно, избегая запретов и наказаний. С раннего детства Мерседес испытывала ужас перед рабством, перед поркой, которой отец за малейшую провинность подвергал рабов, перед тем фактом, что несчастные целиком и полностью находились в чужой власти. Она была убеждена, что подобная практика бесчеловечна. Столь раннее осознание этой одаренной девочкой глубинной сути вещей способно привести в восхищение любого читателя.
Правда, чтобы и дальше ею восхищаться, придется забыть о том, что произошло с писательницей впоследствии. В двенадцать лет Мерседес переберется в Испанию, в двадцать выйдет замуж за француза и уедет к нему в Париж, где станет писать посредственные романы и занятные мемуары, откроет салон для выдающихся умов того времени… Но вернувшись после десятилетнего отсутствия на Кубу, она пойдет на поводу у родни, чье благосостояние напрямую зависело от рабского труда, и, опубликовав статью в «Обозрении Старого и Нового света», объявит себя яростным противником аболиционизма[439], чем вызовет ожесточенные споры.
«Воспоминания кубиночки – ровесницы века» Рене Мендес Капоте[440] – еще одна интереснейшая книга, которой меня вознаградил тот семинар. На сей раз автобиография и вовсе завершается десятым днем рождения девочки, однако эти десять лет стали основополагающими для кубинской истории. А поскольку ее отец играл одну из главных ролей в политической системе новорожденной республики, малышка имела возможность с самого близкого расстояния наблюдать, а то и участвовать в важнейших исторических церемониях и событиях. Мендес Капоте были семейством по меньшей мере экстравагантным, и личная жизнь всех его членов, от дедушки-врача до гениального младшего брата, описана так забавно, что я бы даже сравнила эту книгу с повестью Джеральда Даррелла «Моя семья и другие животные»[441].
Куда более драматичны книги Марты Рохас[442], чернокожей журналистки и писательницы, внучки рабов, буквально одержимой темой сексуальной эксплуатации молодых афроамериканок белыми хозяевами. Познакомившись с ней лично, я имела возможность оценить этот блестящий ум. Марта Рохас умерла в октябре 2021 года, дожив до глубокой старости. Ее исторические романы основаны на реальных событиях, а зачастую и на архивных документах, однако повествование ведется в стиле века девятнадцатого, той самой эпохи, в рамках которой разворачивается сюжет.
Один из этих романов, понравившийся мне настолько, что я не раз читала его и перечитывала, называется «El harén de Oviedo» («Гарем Овьедо»). Сюжет базируется на протоколах реального судебного процесса, возбужденного двадцатью шестью внебрачными отпрысками графа Эстебана Санта-Крус-де-Овьедо – двадцатью шестью молодыми мулатами, рожденными от графа разными рабынями, с целью признания их после его смерти законными детьми и наследниками имущества. Сам граф был человеком «эксцентричным» (сегодня таких называют сексуальными маньяками), мазохистом, предпочитавшим, чтобы рабыни-наложницы до крови хлестали его плетьми. На уединенной тростниковой плантации в глубине провинции Матансас он устроил настоящий гарем по мусульманскому образцу, вплоть до того, что выписывал из Туниса специально обученных евнухов, наряжал любимых рабынь одалисками и организовывал для женщин посменный доступ к своей постели… Граф жил холостяком и законных детей не имел, поэтому, в отличие от других работорговцев, настолько полюбил своих бастардов, что растил их в собственном доме, нанимал гувернеров и репетиторов, даже отправлял в американские университеты учиться на инженеров и юристов. Однако после его смерти группа дальних, но законных родственников, белых и «чистокровных», заявила права на богатое графское наследство, утверждая, что двадцать шесть молодых мулатов были лишь рабами и сыновьями рабынь: вещами, а не людьми, как утверждалось в те времена, а следовательно, не соперника