А ладони незнакомца уже скользят по ноге вверх.
— Может я душ приму? — глупая отмазка, но она бы помогла мне протрезветь, а мужчине остыть.
— Нет, — убаюкивающе ласков незнакомец. Так мучительно въедливо меня пожирает невероятными ореховыми глазами, что начинаю плавиться. — Хочу Вас… Такой. Настоящей. Ваш запах. Желания. Растерянности.
Когда уже готова взмолиться — чтобы прекратил, он убивает нежностью и лицом утыкается во внутреннюю часть бедра.
— Прогоните, — не то стонет, не то просит, не то рычит. От нереального тембра меня прошибает насквозь — как меня колотит, не смогу скрыть, да и я на грани в обморок упасть. От чувств, от адреналина и какого-то первобытного желания спариться с мужчиной здесь и сейчас. Плевать как, даже без нежности и ласк — жадно, дико, исступлённо. Лишь получить наконец долгожданное ощущение полноты и жара, трения и тяжести…
— Пока хоть как-то контролирую.
— Вы… должны… — голос не мой, глухой, с разрывами и сипом. Словно насилую свои связки, но должна издать чёртовы звуки.
— Должен… — с горечью соглашается незнакомец, теплом дыхания опаляя такую чувствительную часть моего изголодавшего по ласкам тела.
— Это… правильно… — дрожит и голос. Мы ведём диалог друг с другом, но больше смахивает, каждый сам с собой. Сражаемся с чувствами, совестью, моралью.
— Да… — кивает в меня мужчина: непроизвольно подаюсь навстречу. Как кошка подзаборная, вымаливая ещё внимания и тепла, чуток вкусив участия и ласки от прохожего. Он застывает. Будто не верит, что реагирую, бесстыже предлагаюсь. И вот уже осторожно руками ныряет под подол развратного платья. Робко, будто до последнего ждёт, что остановлю, прогоню, — пальцами скользит по ажурной резинке чулок.
— Вы в моей голове с ночи сидите. Не знаю почему, но Вы мне нравитесь. Такая как есть — колючая, злая, надменная… И… эти чертовы чулки! — с затаённой болью и мукой шуршит, но так, словно орать хочет, да сдерживается из последних сил. — Как заметил, сразу понял, что их сегодня снимать буду я. Ничего не видела эротичней, чем смотреть сверху вниз на красивого мужчину. Дрожащего от переизбытка чувств… и уже у твоих ног. Словно раб, принимающий своё место и твою повелительность.
При этом до мурашиков ощущаешь его силу, мощь, желание. А в жестах читаешь терпение и уважение. Я не железная… Коктейль взрывной и я отдаюсь во власть его фантазии и своего подавляемого собой же желания.
— Хочу Вас в чулках… на столе… и видеть, что надето под платьем… — присборивает медленно подол.
Властные, крепкие руки, с чуть шершавыми ладонями, дают такие острые ощущения, что сдавленно стону «м-м-м». Они скользят по ягодицам, с большим пылом и силой сминая мою плоть. Это ТАК возбуждающе правильно.
— Боже… — сдавленно роняет незнакомец. — Вы сегодня точно никого не ждали? — Сглатывает натужно.
— Нет, — не уверена, что отвечаю, но вроде звук издаю.
— Вы непростительно красивы и… доступны.
Не знаю, обидеться или умилиться. Вроде ничего приятного не сказал — больше смаивает на оскорбление, но так сладко и томительно в теле, что даже волна неописуемого восторга прокатывается. Мужчина с щепетильной дотошностью исследует кружево крохотных трусиков.
Бл*, сейчас стонать непристойно буду и прогибаться распутной кошкой, чтобы меня быстрее трахнули…
— Я не шибко богатой фантазией обладаю, — словно признаётся в грехе, раздвигает мои ноги шире, пальцами исследуя самое сокровенное и такое влажное в это момент, — но точно знаю, что хочу с Вами сделать. Руками плавно оглаживает ляжки, чуть сминает и его ладони перекочёвывают на мой зад. Медленным, но жадным гребком, подтаскивает к краю стола…
И я не выдерживаю.
— Тогда делайте, — смяв его волосы на загривке в кулак, дёргаю к себе. Он на ногах, будто только и ждал моего последнего согласия и шага к нему. Нависает горой — глаза в глаз, рот в рот… Дыхание в дыхание — и меня накрывает…
Сама впиваюсь наглым поцелуем. Ногами обиваю, словно хомутами бочку, потому что так надо! Потому что хочу!!! И плевать на мораль и аморальность. На совесть и душу, сердце!
О, боже! Его губы… Они вкуснее всего, что пробовала. Они хмельнее самого крепкого алкоголя. Утекаю, теряю связь с миром и рада тому, как никогда. Не знаю, кто первым срывается, но одежда трещит по швам. Обоюдные стоны прогоняют по телу лихие волны дрожи и желания. Горячие источники бурлят.
Не помню за собой таких животных инстинктов, но чёрт возьми, я дикая. Дикая коша. И я хочу секса!!!
— С ума сводишь, — между жадными поцелуями, на грани прожевать мои губы, охрипло шепчет мужчина. — Бешеным меня делаешь, — в безумном запале жмёт и стискивает моё изнывающее тело. — Озабоченного и нездорово голодного, — признания расщепляют остатки мозга. Кое-как справляюсь с его вредным ремнём на брюках. Маньячкой похотливой, приспускаю их вместе с плавками, мечтая коснуться мужской, крепкой плоти. А когда дорываюсь, в унисон звучим — я от счастья мурчу, а он аж рычит:
— Бл*!!! — И столько мучительного удовольствия в звуке, что борзею и теперь исследую его плоть. Прохожусь ладонью по твёрдому, толстому, горячему и так возбуждающе мелко пульсирующему стволу, а когда он благодарно дёргается, сглатываю.
Я хочу его!!! Не думала, что можно до такой невероятной трясучки и сухости во рту хотеть!
Глава 8
Лена
Акт выходит спешным, диким и судорожным.
Сама не ожидаю от себя конвульсий, да и признаться… это был мой первый оргазм от подобного секса. Герман не раз ворчал, что меня раскачать — нужно десятью потами облиться, да и не всегда на такое есть время. Но я не настаивала на обязательной кульминации, мне вполне нравился сам процесс. Ощущения, трения и хоть какое-то внимание к телу…
Но чтобы ТАК. По животному… быстро, жарко и оргазмически…
Мне кажется, я содрогаюсь, только он в меня входит. Рывком, сжав немилосердно ягодицы: толчком, врываясь на всю глубину. С хрипом, стоном, вонзая губы, зубы в мою податливую шею.
И я взмываю — с всхлипом и серпантином звёзд перед глазами. Стыдно, непонятно… Конфуз! Но он выветривается, как только с пары толчков мужчина тоже глухо стенает, так жадно меня сгребая в объятия, что понимаю — мы оба утонули в скоротечном пороке.
И насладиться ощущениями не получается — момент смазывает внезапно включившийся свет.
— М-м-м, — зажмуриваюсь, когда он бьёт по глазам. Ища спасения, утыкаюсь в плечо мужчины.
— Простите, — охрипло шуршит его голос. Дыхание всё ещё обжигает шею.
— И Вы, — натужно усмехаюсь. — Не думала, что так…
— Я исправляюсь, — с толикой вины и жаждой её загладить. — Я конечно, не мастер сексологии и половой раскрепощённости, но обычно… меня чуть надольше хватает, — бормочет исступлённо, всё больше погрязая в своих мыслях. Только сейчас осознаю, он даже не понял, что я тоже кончила.
— Тшш, — теперь смеюсь тихо и коротко, — это был первый оргазм за последние два, если даже не три года. Так что всё…
— Что? — отрывается от меня мужчина. Чуть отстраняет. Взъершенный, щёки ещё горят, и взгляд… с такой надеждой… Не хочу травмировать мужское достоинство, поэтому подтверждаю:
— Всё было круто. Быстро, но тут видимо гормоны и химия, а в остальном… — умолкаю, когда он нечаянно мажет мутно ореховыми глазами по моим губам. Они тотчас вспыхивают, желая поцелуя, в горле вновь сушит.
— Тогда, — чуть кивает незнакомец, — как насчёт… выключить свет и продолжить?..
Засыпаю под утро. Вымотанная, усталая и беззастенчиво удовлетворенная. Приятная тяжесть в теле. Обжигающее тепло рядом. Нежные оглаживания моей спины… Нет лучше симфонии для сна.
— Да. Да! Скоро буду. — Нехотя выныриваю из паутины дрема. Любовник ещё рядом. Лежит, по телефону разговаривает. — Дай полчаса, и я у тебя, — кидает ровно и выключает мобильный.
Вместо членораздельного вопроса получается: «М-м-м». Мужчина глухо посмеивается, а в следующий миг моё голое плечо обжигает щекотливый поцелуи. Нежно царапает кожу… так мурашково хорошо, что лащусь к нему будто ненасытная кошка.
— Мне уходить надо, — а рукой водит по обнаженному бедру, очерчивая контур талии… вверх… по плечу… Прижимается крепче, давая понять, что вновь готов продолжить. А я не готова!!! Пока нет…
У-у-у, только телу плевать, само отвечает на вольность мужчины.
Шершавая ладонь хозяйски перекочёвывает на грудь и трепетно придерживает, будто проверяя на тяжесть… а потом жадно сминает.
— Прогони, — сипло просит, носом по уху водя: шуршит бархатно, вновь кожу гусиной делая. Ведёт кончиком по подбородку, скользит вниз, где вычерчивает узоры на моей шее, которую бессовестно подставляю под более настырные и голодные ласки.
— Уходи, — насилу разлепляю губы, задом боднув в пах возбужденного любовника.
— Ты мой грех, — с болью признается, уронив меня на спину и ловко устроившись между ног. — Первородный, запретный грех…
И ответить не позволяет, обрушивается с поцелуем, лишающим воли, подчиняющим его жажде и утверждающим свои права надо мной.
И врывается без предварительных ласк и игр.
Как воин-мужик — желающий и получающий. Как властный мужчина — подавляющий и владеющий.
Вколачивается, отрезая любой намёк на обсуждение или отрицание, устанавливает свои законы на владение моим телом. Мощными, грубыми, глубокими, будто отчаянно желая застолбиться… во мне. Не на день, а, как минимум, навек. А ещё наказывая за то, что ОН НЕ МОЙ, а Я НЕ ЕГО.
И даже в такой неуёмной агонии меня прошибает током наслаждения от головы до ног. Фейерверк ощущений за гранью понимания, которых не испытывала никогда с мужем! И хоть наша близость мне всегда приносила приятные эмоции, такого буйного коктейля я прежде не испытывала.
Всю эйфорию момента нарушает самоконтроль любовника — аж нестерпимо горько становится, когда в последнем рывке он меня покидает.
— Прости, — шумно дышит в висок, всё ещё в цепких лапах своего оргазма. Его крупно трясёт. — Чуть не опоздал, — глухо посмеивается.