— В комнате горничной на этаже. Или в гладильной. Там белье сушится. Только незаметно. Если будет много народу, тогда лучше заскочи в хозяйственный, он тут напротив гостиницы. Все. Я тебя жду.
Антон не сопротивлялся. А даже с интересом ждал, куда его привезут и к кому доставят. Что же милиция приехала так быстро? Если строго говорить — то почему она вообще приехала? Неужели кто-то из соседей заложил? Вряд ли. Они Антона помнили. Ну не ходил он с год в этот дом — так и что? Когда долго живешь на одном месте, года летят быстро. Единственная мысль, которая должна была возникнуть при его появлении: «Ой, Антон пришел. Да, давненько его не видели…»
Нет, на соседей, пожалуй, грешить не стоит. Но в чем же тогда дело? Менты приехали так быстро, что вывод может быть один — они следили за домом. Потом, увидев, что в отсутствие Форса пришел человек, связались с начальством, спросили, что дальше делать. Там дали команду — везите к нам, мы посмотрим, кто да что. И тут разберемся. Если так, то интересно знать, за что на Форсов дом навесили наблюдение?
Впрочем, ждать недолго осталось. Вот уж и милицейские ворота показались.
Похоже, уныние надолго поселилось в Зубчановке. Все крепко горевали по Кармелите. (Мало кто тешил себя мыслью, что найденные останки — не ее.) И в такой атмосфере особенно хотелось открыться близкому человеку, поговорить с ним по душам.
Вот и Груша с детской беззащитностью обняла своего большого крепкого супруга.
— Халадо, мне страшно. Что происходит, почему нас все время преследуют несчастья?
Кузнец неопределенно покачал головой, пожал плечами:
— Этого никто не знает.
— Я знаю!
— Что ты говоришь?
— Я знаю почему. Сейчас я тебе все расскажу, все. Ты должен знать. И, может быть, после этого ты не захочешь меня видеть.
— Да прямо сейчас… — буркнул кузнец. — Не хочу даже слушать, видно, от горя у тебя помутился рассудок.
— Милый… Я прошу тебя, выслушай меня, не перебивай.
Халадо внимательно посмотрел на Грушу.
— Ты помнишь, когда я переживала, что не могу родить ребенка? Я думала, что не я в этом виновата, а ты. И тогда я решилась. В общем, ты был прав, когда подозревал меня и Сашку.
Халадо слушал Грушу молча.
— У нас было все.
— А почему ты именно сейчас решила все рассказать?
— Я и так очень долго терпела. Но больше не могу. Мне кажется, что моя измена к тебе и моя ложь навлекли беду на наш дом. И на Баро тоже. Все страдают из-за меня. Это я должна была быть там, в конюшне! Ты понимаешь, что это я во всем виновата? — еще мгновение, и Груша сорвалась бы на настоящую истерику. — Это я должна умереть вместо Кармелиты!
Но Халадо по-прежнему оставался непроницаемо спокоен.
— Если бы судьба хотела наказать тебя, она бы и наказала. Так что не наговаривай.
После крика у Груши начался истерический смех.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Нет, не успокаивай, все неправильно. Ты же должен презирать меня.
— Я не могу. Я люблю тебя, Груша. И, честно говоря, я давно знал об этом. Что ты с ним…
Груша удивленно вскинула на Халадо заплаканные глаза.
— Как? Как знал?
— Просто так: знал и все.
— Знал и терпел…
— Я все время ждал, когда ты скажешь правду. Все время ждал.
— А теперь?
— А теперь дождался. И хочу побыть один.
— Нет, нет, постой, погоди. Я должна… Я не могу не сказать. Что бы ты ни решил, знай — я всегда любила тебя. И буду любить. Я виновата перед тобой и должна быть наказана. Жестоко наказана. Подумай, чего я заслуживаю.
— Ну можно, конечно, было бы тебя прибить. Или Сашку. Или вас обоих. Но согласись: если бы я тебя убил, кого бы я стал любить?.. — довольно логично обобщил ситуацию кузнец. — Скажи… Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
— Я боялась, я очень боялась потерять тебя. Боялась, что мы никогда больше не увидимся. Я ведь пропаду без тебя.
— Я тоже, — произнес Халадо просто и искренне.
— Что ты сказал?
— Я не могу без тебя! Давай забудем все плохое и начнем нашу жизнь заново. Кто знает, может, еще и дети будут…
И вот настал тот час, когда Люциту впустили в палату. Она смотрела на своего Богдана, боясь упустить мельчайшее его движение. Он слабо улыбнулся ей:
— Люцита, милая… Целую вечность тебя не видел.
Она погладила любимого по плечу.
— Я не отдам тебя вечности. Я не отдам тебя никому. Отныне всегда буду рядом. И даже не пытайся от меня сбежать! Ни на этом свете, ни на том.
— Да уж, — оживился Рыч. — Вот так обещание. Так меня никто не запугивал. От тебя, любимая, никуда не сбежишь.
Он улыбнулся, попытался приподнять голову. Но сил не хватило. И голова бессильно упала на подушку. И даже веки закрылись.
— Тихо, тихо, — спохватилась Люцита. — Не двигайся так резко. Тебе еще рано.
Рыч разлепил веки:
— Поцелуй меня.
Жена поцеловала его руку.
— Нет, — усмехнулся он. — Не так. По-настоящему.
И она припала к его губам. А потом сама испугалась своей смелости: можно ли так целоваться человеку с больным сердцем?
— Можно! — сказал Рыч, как будто, услышав ее вопрос. — Мне от этого хуже не будет. Наоборот, скорее выздоровею… Знаешь, когда я был под наркозом, мне снился сон. Будто я куда-то иду, сам не знаю куда. Впереди свет, яркий такой, манящий. И я хочу тебя найти, а тебя нигде нет…
Люцита слушала мужа, прижав его руку к своему лицу.
— …Я хочу остановиться, оглянуться, но что-то мешает. Какая-то неведомая сила. Потом я услышал твой голос. Ты звала меня по имени. Остановился, оглянулся… Пошел обратно. И мне стало так хорошо, так спокойно.
— А потом?
— А потом самое приятное. Я открыл глаза и увидел тебя.
— Теперь мы никогда не расстанемся. Мы всегда будем вместе.
— Да, конечно. Обещай, что выполнишь одну мою просьбу.
— Какую? — Люцита настороженно посмотрела на Рыча.
Тот проявил хитрость. С мученическим лицом отвернулся. Тогда Люцита торопливо проговорила:
— Хорошо, хорошо обещаю.
— Позови Степку. Я хочу с ним поговорить.
— Зачем?
— Ты обещала.
— Я, конечно, позову его, но все же…
— Понимаешь. Когда переживешь то, что я тут пережил, многое понимаешь. И хочется поделиться этим пониманием с другими.
Глава 31
Перед дверью котельной Миро застыл на секунду, представляя худшее, что там может быть. Говорят, что Антон в последнее время исправился. И все же, если он сейчас способен хотя бы на четверть своих прежних подлостей, это ужасно. Миро сжал кулаки, как бы готовясь к бою. Потом решительно, рывком открыл дверь. К счастью, картина внутри оказалась совершенно идиллической. В постели — больная. Около нее, спиной к двери, сидит женщина. Но главное, что больная — Кармелита. Она все-таки жива!
Миро бросился к кровати, присел на корточки:
— Кармелита! Кармелита! Кармелита!
Девушка никак не реагировала. Миро повернулся к сидящей рядом женщине. Ею оказалась Тамара. Подозрительно, что она тут делает?
— Что с Кармелитой?
— Не знаю. Я тоже пыталась привести ее в чувство. Но бесполезно…
— Ничего не понимаю.
Миро резко встал. Попытался приподнять Кармелиту.
— Что вы собираетесь сделать? — возмутилась Тамара.
— Хочу вынести ее на свежий воздух. Здесь душно, может, поэтому она и не приходит в сознание.
— Не надо этого делать.
— Почему?
— Потому! Вы что, медик? Нет. Так зачем ставите диагноз? Вы же не знаете, что с ней. Возможно, у нее сотрясение, тогда ее нельзя трогать. Только хуже сделаете.
— Да, да, конечно, — озадаченно произнес Миро. — Но тогда нужно вызвать «скорую».
Он схватился за телефон. Но Тамара мягко взяла его за руку:
— Не торопитесь. Я уже все сделала — «скорая» приедет с минуты на минуту.
— Да? Хорошо…
Миро снова взялся за телефон.
— Куда вы хотите позвонить, — светским тоном поинтересовалась Тамара.
— Отцу Кармелиты. Он считает, что она погибла. Надо успокоить его.
— Послушайте, подождите буквально одну минуту. Давайте дождемся доктора. Вот он сейчас придет, поставит диагноз, посоветует, в какую больницу лучше везти, какие лекарства нужно срочно купить… Вот тогда будет ради чего звонить и что рассказывать.
Миро замер в нерешительности. И в это мгновение в котельную вошел Игорь с большой сумкой.
— А вот и врач, — радостно сказала Тамара.
Игорь с удивлением посмотрел на нее, напрягшись от непонимания происходящего.
Миро не узнал постаревшего Игоря и принял слова Тамары за чистую монету. А та продолжала свое словесное наступление.
— Доктор! Что вы стоите? Видите, девушке плохо. Помогите ей.
— Да. Конечно. Сейчас посмотрим. — Игорь наконец-то сподобился выдавить из себя хоть что-то.
Он подошел к диванчику. Миро сразу же уступил ему место возле Кармелиты. Игорь взял запястье Кармелитиной руки, нашел, правда, не с первого раза пульс. Начал весомо кивать головой.
— Что с ней? — спросил Миро с тревогой.
— Обморок, — решительно сказал Игорь.
— Ну так сделайте что-нибудь!
— Да-да, — пришла на помощь Тамара. — Совершенно верно. Я, как бывший медик, полагаю, девушку надо госпитализировать.
— Вы правы. Пока диагноз — обморок. А в больнице получше разберемся, что с ней. Если получится…
— Да, дорогой доктор. Причем я уверена, что вместе с девушкой в больницу придется отвезти и ее спутника. — Тамара, моргнув, показала на Миро.
— Да, да, конечно, — сказал цыган, повернувшись к Тамаре.
А в это время «доктор» поднял с пола какую-то трубу и ударил ее Миро по голове. Тот медленно съехал на пол. Из раны полилась струйка крови.
Едва переступив порог кабинета Зарецкого, Астахов воскликнул:
— Рамир! Дорогой! Рамир, я же говорил тебе, что Кармелита жива!
— Да?! — казалось, Баро не готов поверить в такое счастье.