Глаза Карповича сужаются. Мне кажется, что он сейчас взорвётся. Но…
Вместо этого он лишь усмехается.
– Как трогательно, – желчно выдыхает он. – Надеюсь, твой идеализм тебя согреет... когда сыновья узнают, на что ты променяла семью.
Меня тошнит от его поведения. Перед глазами всплывает Назар. Его теплые руки. Спокойный голос. Глаза без этой ледяной жестокости.
Очередное сравнение не в пользу Карповича. И это ранит меня сильнее всего.
Еще не бывший муж что-то замечает в моих глазах и тут же бьет:
– Только учти, – его голос снова резкий, как пощечина, – если думаешь, что сможешь спокойно работать после этого... ошибаешься. Я не дам тебе забыть, кто здесь главный.
Поднимаю голову. Страха больше нет. Только холодная решимость.
– Попробуй.
Он усмехается, давая мне время осознать "ошибку".
– Ты забываешь, что у нас есть сыновья, – растягивает слова, наслаждаясь. – Взрослые, самостоятельные. Они ведь даже не знают, что их мать... – намеренно замолкает, наблюдая за моей реакцией, – завела ребенка от кого-то другого.
Выдавая желаемое за действительное пытается бить ниже плинтуса Карпович.
– Не смей нести бред, – мой голос дрожит от ярости. – Ты знаешь, что это полный бред. Ребенок, который живет во мне – это твой ребенок.
– Я? - притворно удивляется он. – Придумываю? Да, если даже это и так. И что? Сама же знаешь. Главное пустить круги по воде, волна пойдет потом сама. И это ты сейчас, разрушая семью, втягиваешь сыновей в этот треш. Думаешь, они простят тебя? Денис наклоняется ближе, и я чувствую его холодный как лед шепот:
– Они отвернутся от тебя, Муза. Навсегда.
В моей груди все сжимается. Представляю лица моих мальчиков...
Что, если Карпович прав? Матвей точно останется со мной, а вот Тим… Да, он может отвернуться. Но…
Тут вспоминаю Назара. Его слова: "Ты сильнее, чем думаешь".
– Ты не знаешь наших сыновей, – выдыхаю твердо. – Они не твои пешки.
Лицо Дениса темнеет, словно по нему пробегает черная туча.
– Посмотрим, – шипит он.
Резко встаю, шумно отодвигая кресло.
– Хватит! – мой голос звучит как хлопок захлопнувшейся навсегда двери. – Ты не будешь решать за них. И уж тем более – за меня.
Карпович замирает. В его глазах мелькает что-то человеческое. Но лишь на мгновение.
– Ошибаешься, – тихо говорит он, поворачиваясь к выходу. – Я всегда и все решал за тебя и за сыновей.
Дверь захлопывается. Я сжимаю кулаки, глядя в окно и думая, что страшны иллюзии и самообман.
Глава 36
Через несколько дней Новый год. Сегодня у нас с коллективом корпоратив. Традиционно гуляем в дорогом и атмосферном ресторане.
Золотистый свет хрустальных люстр мягко льётся на белоснежные скатерти, отражаясь в бокалах с искристым шампанским.
Аромат хвои и мандаринов смешивается с тонкими нотками дорогих духов и ароматами праздничных блюд.
Всё вокруг дышит предновогодним волшебством – гирлянды переливаются, смех сливается с моими любимыми мелодиями джаза и блюза.
Даже официанты сегодня выглядят особенно нарядно в своих чёрных смокингах с серебряными бабочками. Но…
Мне одиноко, тоскливо и холодно.
Я сижу за столиком. На мне красивое в тёмно-синее бархатное платье, мягко облегающее округлившийся живот. Мои блондинистые кудри, уложены в элегантную волну. Она единственное, что держит форму в моем мире, который внезапно стал таким зыбким.
Верчу в пальцах бокал с гранатовым соком. Но…
Даже его насыщенный терпкий вкус сегодня мне кажется пресным.
Моя подруга Юля сияет в платье цвета темного золота. Рыжие локоны подруги рассыпаны по её плечам. Глаза сияют радостью и весельем.
Юлька ловит мой взгляд и сразу хмурится.
Вздыхаю с мыслью, что она всегда читает меня, как открытую книгу.
– Муз, да что с тобой? – голос подруги звучит звонко, бодро, но в нём слышна тревога. – Ты вся в себе. О чём задумалась?
Улыбаюсь в ответ. Мои пальцы непроизвольно сжимают салфетку, оставляя на ней мятую гармошку.
– Да так… Ничего существенного, – мой голос звучит глухо и безрадостно. – Новый год на носу, а у меня настроение – будто в прорубь нырнула.
Юлька, задорно смеясь, нежно обнимает меня и поглаживает мое плечо.
– Да ладно тебе, Музончик! – смех подркги звенит, как колокольчик. – Ты же скоро станешь мамой! Это же счастье! – её глаза вспыхивают разноцветными огнями гирлянды. – Кстати, как там наша малышка? Ты же обещала мне рассказать про последний осмотр! И не вздумай забыть, что я буду крестной!
Моя рука сама ложится на живот, и тут же моя малыха отзывается толчком. Для меня танцы моей куколки – веский повод для радости.
– Все хорошо, – отвечаю тихо, но губы сами растягиваются в улыбке. – Девочка развивается как надо, по сроку. Врач говорит, что всё идеально.
И все же… Даже эти слова не могут разогнать тучи в моей душе.
Потому что, пока я говорю о ребёнке, в голове назойливо стучит: “А Денис… Денис даже не спросил о малышке. Ни разу. Будто это его не касается”.
Радует только то, что сыновья обо мне не забывают. Звонят, спрашивают, как я, как сестрёнка. Особенно Тимка…
Тут же вспоминаю недавний разговор с младшим сыном:
– Мам, ты как? – голос Тимофея в трубке тёплый и мягкий, как плед альпаки, которым я укрываюсь в холодную погоду.
– Нормально, сынок, – отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– А малышка? Толкается?
– Ещё как! – смеюсь, и в животе тут же ощущаю лёгкий толчок, будто куколка сама отвечает брату. – Видимо, характер у неё будет боевой.
– Это круто!
Тим замолкает, и я слышу, как по другую сторону трубки что-то шуршит. По звуку понимаю, что сын, как сладкоежка, есть конфету. Не тороплюсь его.
Через несколько секунд снова раздается его голос: – Мам… а папа… он…
Я замираю. Сердце грохочет о ребра, как птица о планеты клетки.
– Он не спрашивает, – отвечаю тихо.
– Ну и хрен… – резко выдыхает Тим, и в трубке раздаётся глухой удар. – Ладно. Его проблемы. Главное, чтобы ты была в порядке.
– Ты не против… что я…
– Мам, не ерунди…
Сын перебивает меня твёрдо. Замечаю, что его голос стал совсем мужским.
– Я уже взрослый. И я на твоей стороне. Всегда.
Слёзы подступают к горлу, горячие, колючие.
– Спасибо, сынок…
Сейчас снова думаю над тем, как сильно я боялась, что сыновья отвернутся от меня. Особенно Тим. Ведь он всегда был ближе к отцу. Но нет…
Тимофей оказался мудрее, взрослее, чем я думала. Эта мысль согревает меня, как глоток горячего чая в морозный день.
Из мыслей о сыне меня вырывает моя Юлька.
– Муз, а где ты будешь жить после… ну, после того как… – подруга осторожно подбирает слова, угол её губы дёргается, словно она боится сказать лишнее.
– После того как продам дом? – заканчиваю за неё, и во горле тут же появляется ком. – Перееду к Матвею. Уже предупредила арендаторов.
– А Денис знает?
– Нет. И пусть узнает последним, – говорю резко, и в рту становится горько.
Юлька морщит нос, будто почувствовала запах тухлятины
– Ну его к чертям. Карпович давно потерял право что-то решать.
Согласно киваю. Но…
В душе – пустота, а в голове мысли: “Как же так получилось? Ведь когда-то мы любили друг друга…”
Наш разговор с Юлькой прерывает секретарь Катя. Она подходит к столику бледная, как скатерть, что на нем лежит. Пальцы девушки дрожат, сжимая телефон.
– Муза Анатольевна там… Денис Борисович пришёл. И он… Знаете, он не в себе…
Сердце замирает. Я вздрагиваю. В мозгу семафорит всего одно слово: “Опять…”
– Катя, в каком смысле “не в себе”?
– Пьяный. И… агрессивный.
Поднимаюсь со стула, сжимая салфетку, что пальцы белеют.
Понимаю, что не могу позволить ему устроить сцену перед коллективом и гостями.
Со словами: “Я разберусь, Катя. Не переживай!” – иду в фойе, и в этот момент телефон вибрирует в руке.
Смотрю на экран и вижу сообщение от Назара: “Вернулся. Где ты? Могу подъехать”.
Быстро набираю адрес ресторана и поднимаю голову: прямо навстречу мне, шатаясь, шагает Карпович.
Вижу, он уже без пальто. Замечаю, что его лицо красное и глаза… Глаза мутные, будто затянутые пеленой.
Подхожу ближе и чувствую, как от него чудовищно разит перегаром и каким-то отвратительным парфюмом.
– А, вот и моя “любимая” женушка! – голос Дениса звучит, как ржавый гвоздь по стеклу. – Корпоратив моей компании, а меня, хозяина клиники, даже не соизволили позвать?
– Ты не хозяин, – отвечаю холодно. – Ты акционер. И на корпоративы сотрудников тебя никто не обязан звать.
Карпович фыркает и, пошатываясь, проходит в зал.
От стыда мне хочется провалиться сквозь землю.
Пытаюсь сохранять спокойствие, наблюдая за тем, как отвратительно себя ведёт себя мой пока еще не бывший муж.
Он громко неприлично смеется, отпускает похабные шутки, от которых даже у официанток краснеют уши, требует себе виски бокалам и пьет, будто это вода.
Коллеги начинают шёптаться и бросать на меня сочувствующие взгляды.
– Ну и дерьмо это Карпович, – шипит Юля, морща нос. – И как ты с ним столько лет прожила?
– Не было ничего такого прежде. Сама же знаешь, – отвечаю раздраженно, пытаясь сглотнуть ком, что стоит в горле.
Но… В это время я еще не знаю, что самое страшное – впереди.
Денис напивается до “поросячьего” состояния и начинает орать:
– Муза! Ты шлюха! Этот ребёнок – не мой!
Глава 37
В зале повисает гнетущая мёртвая тишина. Словно даже музыку выключили.
И в этот момент в дверях появляется Орлов.
Назар в зал входит стремительно.
Высокий, подтянутый, в тёмном костюме, который идеально сидит на его атлетической фигуре и подчёркивает его широкие плечи.
Лицо генерала – как грозовая туча, глаза горят холодным огнём.