Наш разговор прерывает входящий. На экране вижу “Тима”. Внутренне сжимаюсь, потому что уже нет сил держать лицо. Но…
Зная, что младший страдает повышенной тревожностью, вызов принимаю.
– Да, родной. Привет!
– Привет, муль!
Тима называет меня так, как в детстве. Делаю вывод: сын взвинчен.
– Тим, что случилось?
– Это я у тебя хотел спросить, ма. Звонил отец. Сказал, что ты творишь какую-то дичь. Принимаешь чудовищные решения, что может негативно отразиться на всей нашей семье…
Глава 17
Карпович уже почти неделю не проявляет признаков жизни.
Не звонит. Не пишет. Не появляется ни в доме. Ни в клинике.
Я тоже его не тревожу. Вернее…
Не хочу нервировать нас с малышкой. Она только меня и радует. Хотя бы тем, что не тошнит и не беспокоит мамин организм. Ну, кроме шевелений, что с каждым днем становятся все активнее.
Потому “расплескивать” себя на негативные эмоции по личной инициативе не имею никакого желания.
Как говорится: все проблемы надо решать по мере их поступления.
Пока у меня массу времени отнимают рабочие вопросы и задачи, связанные с реалиям семейной жизни, что упали на мои плечи гранитной глыбой. И все же…
Я прекрасно понимаю, что выяснений отношений не избежать. Но..
Сейчас на это у меня нет ни сил, ни желания.
Хватило и непростого разговора с младшим сыном. Хотя…
Ничего конкретного я Тиму так и не сказала.
Да, вынуждена признать, что оказалась трусихой.
Да, не смогла озвучить нелицеприятную правду…
Лишь заметила, что между супругами, к сожалению, могут возникать острые углы недопониманий и опасные точки невозврата:
– Милый, ты зря расстраиваешься и горячишься. Все, что сейчас происходит между мной и вашим отцом, касается только нас. На тебе и Матвее это никак не отразится. Вы наши дети. Мы вас любим. И мы всегда будем вашими родителями.
– Мам, ты что решила развестись с отцом? – выдохнул с напряжением в голосе сын.
– Тима, это папа тебе так сказал?
– Нет. Такого он не говорил. Просто несколько раз повторил, что ты творишь дичь. И это может негативно отразиться на семье и бизнесе.
– Понятно. Все несколько не так, как обозначил отец, – постаралась произнести как можно спокойнее, но мысленно при этом кастерила Карповича последними словами. – Есть то, что он умалчивает. Но… Родной мой, я считаю, что отец должен это сказать вам сам.
– Мамуль, ты уверена, что у тебя все хорошо? – тоном врача психиатра уточнил Тим.
– Да, Тим. У меня все отлично. Знаешь, я давно не была так счастлива. У мен…
Договорить не успела, потому что снова услышала молодой, нежный, женский голос.
– Ма, я рад, что ты счастлива. Это здорово. Извини. Перезвоню тебе позже. Убегаю на концерт. Целую, – торопливо проговорил Тима и попрощался.
Вспоминая разговор с сыном, смотрю на падающий снег.
В мозгу деловито по значимости выстраиваются пункты плана на ближайшую жизнь: малышка, узи, скрининги, сыновья, елка, новый год, годовая премия, подарки сотрудникам, корпоратив.
– Так, бубочка, перво наперво нужно братьям твоим рассказать о тебе. Судя по их молчанию, отец Карпович не просветил их на твой счет. Еще нам надо посетить лучшего гинеколога-репродуктолога. Значит, придется звонить Елене-распрекрасной, потому что это светило её муж. Мысль хорошая, но надо для звонка иметь номер телефона. Хотя… Зачем беспокоить Елену…
Пока говорю открываю телефон и в интернете нахожу номер перинатального центра.
Довольно хмыкаю, но откладываю звонок в колл-центр консультации до понедельника.
– Супер! Кто молодец? Мы с тобой, куколка! – хвалю себя и продолжаю думать вслух дальше. – В остальном, красавица моя, все мелочи жизни. Премии, подарки, корпоратив, елка и новый год, - текучка жизни. Пока у нас есть только один болевой нарыв. Имя его – Денис Борисович Карпович.
Говоря о муже, снова прикладываю ладони к животу, словно моей малышке угрожает опасность.
Мое созерцание вечернего пейзажа из окна кабинета нарушает звонок внутреннего телефона. Иду к столу.
Увидев цифру “один” - помощника, радуюсь.
– Катерина, на ловца и зверь бежит. Набери главбуху. Пусть берет документы по годовой премии, еще сметы новогодние. И со всем этим добром идет ко мне. Ну, и ты, красавица, тоже собирай все бумаги. Про коммерческие предложения не забудь. Пока Мария Антоновна расшевелится, мы с тобой успеем обсудить варианты подарков и сам корпоратив.
Положив трубку на рычаг внутреннего телефона, получаю пиночек от своей малыхи.
– Да, куколка, мама у нас такая. Смену отработала и за решение административных вопросов взялась, – разговор с пупсиком прерывает звонок Моти.
– Ну, вот… И старший нарисовался. Знать, отец-молодец до него тоже довел информацию, – Да, любимый, рада твоему звонку. Что-то случилось?
– Привет, ма! А должно было? Я, вообще-то, по поводу оборудования. Все документы скинул на почту и счета тоже. Если мы хотим успеть купить по низкой цене, то это нужно сделать сегодня максимум завтра, – спокойно поясняет Мотя.
– Я утром прочту проверяла, не видела документов, – отвечаю не скрывая удивления.
– Подожди. Сейчас проверю. Может, я отцу отправил. Ма, кстати, что у вас случилось?
– А что у нас случилось, Моть?
– Мам, прекрасный словесный пинг-понг. Я, вообще-то, у тебя об этом спрашиваю.
– У меня лично ничего особенного не случилось. Хотя нет. Все же мне есть что тебе сказать, Матвей. Сейчас. Подожди. Я только воды выпью.
– Ты не волнуйся, мам, – тут же успокаивает меня сын. – Меня мало чем можно удивить. Давай…
“Ага… Твой отец так тоже всегда говорил, – думаю, вливая в себя воду, – однако, новость ему очень не понравилась!”
– Я беременна, Матвей, – выдыхаю, роняя прыгающее сердце.
– От кого? – зеркаля мою интонацию, интересуется сын. – Ой, извини. Ну, не фигасе… Вот это да! А я думаю, чего отец и Тим говорят, что ты не в себе.
На слова сына нервно хихикаю. Получается как-то глуповато. Но…
Совершенно не получается справиться со своим волнением.
– Мам, и что вы с отцом делать собираетесь? Срок большой? – Матвей обо всем говорит спокойно и деловито.
– Да. Больше шестнадцати недель, милый. Я собираюсь рожать. А отец… Ну, у него свой взгляд на происходящее. И…Жизнь, кстати, тоже… У него.., – не желая сказать лишнего, осекаю себя. – Ну, это ты у отца сам спроси.
На несколько минут повисает пауза. Зная, характер сына, понимаю, что он сейчас мысленно выстраивает алгоритм.
– Ладно. Понял. Охи, вздохи и советы опускаю. Ты у взрослая. Сама знаешь, что делать. У отца тоже ничего спрашивать не стану. Захочет, расскажет. Но в целом…Мам, прими мои поздравления. Да, и… Счета не забудь оплатить.
Пообещав сыну все сделать, прощаюсь и выдыхаю облегченно, что хоть один вопрос удалось закрыть без лишних нервов. Только…
Дальнейшие события покажут, что радость моя была преждевременной.
Глава 18
– Муза Анатольевна, Муза Анатольевна…
Главбух Мария Антоновна как заполошная влетает в кабинет и прерывает наше с помощником Екатериной обсуждение.
Поднимаю голову, смотрю на нее взглядом, от которого она захлопывает рот на полу фразе: “Сейчас только звон…”
– Мария Антоновна, вы присаживайтесь на свободное кресло. Сейчас я с Катериной завершу, отпущу ее, и мы поговорим.
Еще минут пятнадцать уходит на вопросы организации корпоратива, аренды помещения, развлекательной программы и подарков.
– Детские для сотрудников уже давно оплачены. Катерина, нам их доставили или нет?
Услышав, ответ “Будут в понедельник”, - благодарю, прошу показать подарки и отпускаю.
Жду пока девушка выйдет и поворачиваюсь к главбуху:
– Мария Антоновна, что с вашим лицом? У нас какие-то катаклизмы?
– Д-да. М-м-не…з-з-во-нил Денис Борисович. Ну, я уже пошла к вам, и он позвонил.
Видя, что у главбуха в лице ни кровиночки, наливаю ей воды и думаю о том, что все же надо искать нового, потому как у этой нервы не к черту.
– Выпейте воды, Мария. Ничего страшного не случилось. Рядовое событие. Позвонил и позвонил, – говорю спокойно, хотя сама ощущаю, как внутри меня начинает вибрировать нерв.
– Нич-ч-че-го ж-ж-ж себе. Он орал на меня, когда я ответила, что тот счет вернули обратно…
– Мария Антоновна, прошу меня извинить за резкость Дениса Борисовича. У мужчин в его возрасте быв.., – договорить не успеваю, потому как дверь кабинета распахивается и с силой ударяется о стеновой ограничитель.
Увидев разъяренное лицо Карповича, сразу включаю оперирующего хирурга – сдержанного и холодного, думающего в первую очередь о пациенте.
Сейчас выбранная мной роль должна защитить мою малышку.
– Покиньте кабинет, – опуская приветствие, прямо с порога Карпович зло рычит на Марию. – Я вам говорю. Оглохли?...
Вместо имени Денис тычет рукой в главбуха.
Не скрывая удивления, приподнимаю бровь.
– Мария Антоновна, прошу извинить еще раз. Вы можете идти домой. Оставьте мне документы. Я все просмотрю. Будут вопросы – позвоню.
Пока говорю главбуху, Карпович со всей дури плюхается в кресло посетителя.
Лишь только Мария уходит, я выхожу из-за стола, подхожу к окну, открываю проветривание.
Остаюсь стоять у подоконника, наблюдая за падающим снегом.
Спиной чувствую волну злости, что исходит от мужа.
– Музка, ты какого черта делаешь? Для чего? Для кого? – рычит Денис и бьет по столу кулаком. – Ты зачем Матвею рассказала о своей беременности. Поддержку в сыне искала? Да? Тебе русским языком было сказано. Меня этим не удержишь. Наша семья изжила себя...
– Не повторяйся, – говорю как можно спокойнее, хотя внутри кипит от раздражения и ноет от боли. – Еще несколько недель назад я была уверена на тысячу процентов, что в нашей семье все хорошо.
– Ну, теперь знаешь. Я тебе все сказал еще в прошлый раз. Не нужен этот ребенок ни мне, ни тебе. У меня другая жизнь. И я ничего не хочу менять.