— Я тоже стоял перед дилеммой, — сухо ответил он. — И старше я только на восемь лет, не делай из меня престарелого дядюшку.
Стеф не могла сдержать улыбки, уголки губ ее выдали.
— Для меня двадцать семь и девятнадцать довольно большая разница!
Коротко рассмеявшись, Стеф тут же вновь взяла себя в руки. О чем она думает? Как можно позволять себе расслабиться в его присутствии?
— Хотя ты, пожалуй, прав. Я действительно от всех отгораживалась и вела себя точно так же до твоего появления на сцене, поэтому не ставь все себе в заслугу. Мой отец из того типа людей, что заставляют переходить к обороне. А что касается Ванды и Энн…
Стефани запнулась. Рикардо удивленно приподнял брови, и она слегка покраснела.
— Продолжай, что насчет Ванды и Энн?
Она покачала головой, чувствуя, как вновь закипает злость.
— Я не могу разговаривать с тобой об этом! — коротко сказала она и попыталась встать. Схватив Стеф за талию, Рикардо силой возвратил ее на место.
— Я думаю, что ты можешь спокойно рассказывать все об Энн и Ванде, — холодно возразил он. — Я не испытываю к ним особой преданности.
Может, она ослышалась?
— Ты собирался сегодня жениться на Энн! — Стефани говорила с едким презрением. — Ванда должна была стать твоей тещей. И если ты делаешь такие заявления, то, значит, ты еще более бездушная скотина, чем я думала!
— Компания Ванды является спонсором моей команды, — бесстрастно пояснил Рик, — Ты не думала, что мой предполагаемый брак с Энн задуман во имя укрепления партнерских деловых отношений, а не как союз двух любящих сердец?
— Что?! — Стефани вскинула голову. Выражение глаз Рикардо было насмешливым. Она попыталась сохранить спокойствие. Его бесцеремонное отношение к семье, членом которой он чуть не стал сегодня, этот холодный отказ от Энн… Он даже более эгоцентричен, мелок и безжалостен, чем она себе представляла.
— Ты что, хочешь предстать передо мной в лучшем свете? — с трудом произнесла Стеф, тщательно взвешивая каждое слово. — Сознаваться, что женишься на Энн из таких циничных… чисто меркантильных, материальных побуждений?
— Не обязательно. Но я, конечно, понимаю, что мой образ в твоих глазах постоянно очерняется, моя любовь.
— Из всех лживых, продажных, бесчувственных…
— Возможно, у нас с тобой одинаково неприкрыто желчное отношение к окружающей действительности.
Рикардо говорил бесстрастно, но в глазах горел злой огонек. Стеф чувствовала растущую неприязнь и попыталась вырваться из его сильных рук. Рик только крепче сжал ее кисти и усадил на колени, несмотря на отчаянное сопротивление.
— Разве ты не согласна со мной, что жениться не по расчету — довольно рискованное предприятие?
— Если ты собираешься жениться на мне, ты не получишь ни денег, ни практической выгоды!
— Нет. — Рикардо помолчал и добавил: — Если только ты не назовешь практической выгодой то, что у моего сына появится папа.
Наступившее после этой фразы молчание было напряженным и тягостным.
В горле Стефани стоял комок.
— Так все же долг или деньги? — Слова вырвались непроизвольно. — Должен ведь тобой руководить какой-то скрытый побудительный мотив?
Она сама с трудом верила, что обсуждает сейчас такие вопросы.
— Ребенок не должен воспитываться одним родителем, если есть и второй.
— Звучит, конечно, прекрасно, — согласилась Стефани холодно-вежливым тоном. Ее сердце словно сдавило железным обручем. Тепло любимого тела, передающееся бедрам от колен Рика, вызывало ощущения, которых она боялась в тот момент больше всего. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что Дику пойдет на пользу отравляющая атмосфера брака не по любви, не говоря уж о том, что это не устроит меня.
— Я и не говорю о браке без любви, — мягко поддразнил ее Рикардо. Стеф запаниковала, когда он внезапно притянул ее к груди, отыскал губы, а руки его бесцеремонно забрались под свитер. Поцелуи Рика были жадными и умелыми. — И я думаю, моя дорогая, наш брак очень даже удовлетворит тебя. Ни одна женщина не занимается любовью так, как ты — совершенно не заботясь о мужчине, который вроде к этому причастен…
6
На следующее утро, принимая ванну, Стефани чувствовала себя возбужденной сверх всякой меры. Лучи осеннего солнца сквозь окно красили дубовые балки в цвет медной жести. Ветер на улице стих, но в ее душе, мыслях и эмоциях все еще бушевала буря. Впечатления прошлой ночи прочно засели в голове. Она вела себя как дура. Оказалась слабой и глупой. И сейчас Стеф злилась на себя за это. Что заставило ее так легко поддаться? Короткая лихорадочная любовь в гостиной? Или когда он победно отнес ее на кровать? Или утром, когда Стефани проснулась в его объятиях?
Ее не оставляла боль воспоминаний о том, как они занимались любовью, как Рик, нежно обнимая ее, находил губами, языком, руками все новые и новые способы заставить Стеф дрожать от неутолимой страсти, забывая обо всем на свете…
Боль была такой острой, что Стефани содрогнулась, лежа в теплой воде.
— Сильнее всего я жалею, что лишил тебя невинности в приступе ярости, — прерывисто шептал он, уткнувшись лицом в ее густые темные волосы. — И тем самым лишился возможности показать, что такое — любить нежно, до того как это сделали другие.
— Других не было… — ошеломленная таким наплывом физических ощущений и эмоций, честно призналась Стеф. Рикардо немного отстранился и посмотрел глубоко ей в глаза. Его взгляд обжигал.
— Даже Даниэля?
Стефани отрицательно покачала головой, завороженно глядя на Рика и чувствуя, как сильно першит в горле.
— Я же говорила, что он был дымовой завесой, — прошептала она, — защитой от боли, что ты мне причинил…
— Я не хотел делать тебе больно. В чем моя вина, Стеф?
— Я видела тебя и Энн. На следующий день после того… Вы целовались… в машине. — Стефани попыталась освободиться от рук Рикардо, но он только крепче прижал ее.
— Это подстроила Энн, — горько прошептал Рик, — чтобы заварить кашу. Она поцеловала меня, зная, что ты на нас смотришь. Клянусь, я не целовал ее, Стеф.
Она смотрела на него, чувствуя, как безысходность прошлого наплывает сладко-горькой болью. Она никогда не сможет доверять Рикардо, потому что сегодня он чуть не женился на Энн. Это неоспоримый факт, а все его слова — лишь стремление выдать желаемое за действительное. И все же Стефани не могла бороться с той изнуряющей жаждой любви, что он пробудил. Никому не удавалось приводить ее в такое возбуждение.
— Поцелуй меня сейчас… — услышала Стефани собственный шепот, отчаянно обнимая Рикардо руками. Он схватил ее, и поток безудержной страсти стремительно понес их куда-то в даль ночи.
Но утром опять все вернулось на свои места. И даже то, что Рикардо настоял, чтобы она еще понежилась в постели, а сам занялся Диком, демонстрируя трогательную отцовскую заботу и умение, разве не было просто обычным мужским тщеславием? — внутренне кипятилась Стефани. Думает, он все умеет делать лучше, чем она? А его предположение, что физическое влечение может заменить им то, на чем строятся браки по любви? Рик может считать, что у нее совсем нет гордости. Но неужели он и вправду думает, что Стефани выйдет за него замуж? Может, он еще предложит, чтобы из соображений экономии она одолжила подвенечное платье у Энн?
Внизу в холле звенел телефон; Стефани выбралась из ванной. Стащив с крючка купальный халат, она поспешила к лестничной площадке. Трубку уже поднял Рик. Это, наверное, тетя Сандра. Что она подумает, услышав на проводе его низкий, выразительный, с приятным акцентом голос?
Стефани никогда не рассказывала тете об отце Дика. На всякий случай… Она привыкла, вернее, ее научили быть недоверчивой. Чем меньше людей знает, тем меньше у них возможности использовать это каким-то образом против нее. Когда тетя Сандра случайно упомянула о приближающейся свадьбе Энн, она и не подозревала, какое осиное гнездо потревожила своим сообщением.
Стефани почувствовала угрызения совести. Она была настолько занята выяснением отношений с Рикардо, что забыла позвонить, как обещала, вечером тете справиться о ее здоровье.
Стефани потопталась на месте, оставляя на коврике мокрые отпечатки. Она ждала, когда же Рикардо позовет ее, но он не сделал этого. Более того, сейчас Стеф слышала внизу приглушенный разговор. Вернее, краткие реплики Рика. Упомянули ее имя, но о чем и с кем шел разговор, оставалось неясным. Энн? Кому же еще быть? Энн как-то узнала ее телефон и то, что здесь находится Рик, и сейчас звонила, желая с полным правом узнать, куда запропастился жених-беглец…
Вообще, какого черта она ходит крадучись в собственном доме? Раздраженно Стеф сбежала по лестнице. Рикардо коротко закончил:
— Увидимся ровно в час. — И повесил трубку как раз в тот момент, когда появилась Стефани.
— Доброе утро. — Его спокойное приветствие еще больше разозлило Стефани.
— Я услышала звонок. — Ей удалось сказать это беспечным тоном. Хотелось кричать, но это сделало бы все еще хуже.
Впрочем, смотреть на него было не менее вредно. Рик успел принять душ, на нем были джинсы и свободный синий свитер. Он еще не побрился. Но даже сейчас, со спутанными мокрыми волосами и легкой щетиной, Рик выглядел настолько привлекательным, что Стефани ненавидела его за это.
— Нам нужно поговорить.
— Это нам удается хуже всего, — холодно бросила Стеф, пытаясь изображать спокойствие. Она увидела Дика и, улыбаясь, направилась к нему. Малыш в штанишках, новой маечке, но без слюнявчика сидел за столом на своем стульчике с креплением. Перед ним стояла чашка с кукурузными хлопьями, которыми было усыпано все вокруг. Увидев мать, он радостно зачмокал и стал еще веселее размахивать ложкой.
— Спасибо, что покормил Дика.
— Боюсь, все получилось не совсем так, как я планировал, — чуть растерянно отозвался Рикардо.
— Уверена, что ты старался как мог, — бесстрастно сказала Стефани, разыскивая в ящике стола детский нагрудник. Дик капризно заерзал на стульчике, когда она начала приводить его в порядок.