Уже не вполне членораздельно он попытался узнать, кто же такая Третья и что, собственно, связывает ее с Фалдой. Ответила, что уже давно на него работает. И все. Потом помогла Каролю спуститься по лестнице, вызвала такси и впихнула в ладонь пятьдесят злотых. Фалда платит, Фалда хочет, чтобы ты был доволен, услышал он и сообразил, что бумажник сегодня не доставал. Третья спросила, до скольки он собирается работать завтра. Он попробовал по-дружески обнять ее на прощание. Она была холодна и не ответила на объятия.
Йорг Монах подробно описывает обстоятельства, приведшие к освобождению князя Оттона, заключенного в подземелье собственным братом. Отто отказался спать на кровати и укладывался на земле, босой и одетый в рясу. Стражник по кличке Башня (вероятно, за габариты) должен был исполнять функцию слуги. Оказывал ему всяческое расположение.
В той части подземелий, согласно Йоргу Монаху, пребывали еще трое других узников, попавших сюда за разбой. Йорг не дает их имен, лишь прозвища, что остались в легендах. Трус, Слепец и Вол. Они разговаривали с Оттоном, рассчитывая на то, что знакомство с братом владыки отдалит перспективу веревки. Тот рассказывал им о Боге. Все трое глубоко уверовали. Вместе спланировали побег. Добродушный Башня часто заходил поговорить с Оттоном. Князь отвлек его внимание, и тогда Слепец, которого никто бы в этом не заподозрил, вытащил ключи из кармана стражника. Таким образом они и выбрались на свободу.
Йорг Монах утверждает, что Отто не хотел никому причинять зла, но пересказы сходятся в этом вопросе. Вол дал себя заметить, Башня бросился за ним, а притаившийся Трус спустил камень на голову стражника, который в конечном счете погиб от собственного ножа. Каждый из беглецов нанес по одному удару и должен был погрузить палец в кровь убитого. Сделал так и князь Отто. Потом они выбрались за стены и начали свое путешествие.
Очередной рабочий день ужасно затянулся. Кароль чуть не попал под машину по дороге в кафе. Дышал неглубоко. Кожа вокруг глаз у него опухла и стала чувствительной. До полудня он пялился в открытый файл, перелистывал материалы, буквы разбегались от его взгляда, словно прячущиеся звери. Он написал полстраницы и все стер. Съел сырный салат и сразу почувствовал сонливость. Дремал с запрокинутой головой. Проснувшись, бросился писать. Ему нужно было сделать дневную норму. Иначе он не успеет, нельзя потерять ни дня.
Он обещал себе, что посидит и до закрытия, если будет нужно. Третья появилась в четыре. Присела, не спрашивая разрешения. Он сказал, что чертовски плохо себя чувствует. Она ответила, что он не должен жалеть себя.
Дала ему две белые таблетки, не сказав, что это, и велела запить томатным соком. Вызвала такси. Они поехали. Кароль получил полотенце, шлепки и плавки. В раздевалке, когда он переодевался, руки у него дрожали. Через клубы пара в сауне он видел стройное тело Третьей и огромную татуировку, изображающую стаю ворон, взлетающих с предплечья в направлении плеча. Одинокая черная птица устроилась между ее лопатками. Кароль заметил, что в этом месте должно было быть больно.
– И что с того? – ответила Третья. – Считается только то, что есть.
В душевой кабине висела толстая веревка, за которую она велела ему дернуть. На Кароля обрушился ушат холодной воды. Он завопил. Третья пристыдила его взглядом. В раздевалке чуть не потерял сознание. Третья ждала его в мини-баре с двойным эспрессо, напомнила, что его хорошее самочувствие в интересах пана Фалды. Потом пошли выпить вина. Шагали далеко друг от друга, так, чтобы Кароля никто не заметил с чужой женщиной.
Такие хронисты, как Кристбальд из Бухвальда, Персиваль Однорукий и Йорг Монах, согласно утверждают, что Отто и его спутники отправились в Александрию сражаться с мамелюками. Относительно же времени, что заняло это путешествие, их свидетельства разнятся – Кристбальд говорит о семи, Йорг и Персиваль о двенадцати годах. По дороге они истребляли языческих жрецов и ставили огромные деревянные кресты на месте сожженных капищ. На жизнь же себе зарабатывали, убивая чудовищ. Спасали деревни от дьяволков, мамун и вархолаков, победили они также дракона, что охотился поблизости от Буды. Князь Оттон поступал так во славу Божию, его спутники же искали источник заработка. Особенно деньгами интересовался Слепец. Кристбальд сообщает, что он тянул за собой груженного золотом осла и тем замедлял движение товарищей.
Дошли до Влтавы, но не могли переправиться на другой берег. По словам местных жителей, огромный змей уничтожил мост, пожирал корабли вместе с товаром, а когда те перестали ходить по реке, перешел на рыбацкие лодки. Жители окрестных деревень начали голодать. Организовали процессию, чтобы умолить чудовище уйти. В некоторых местах, по словам Йорга Монаха, даже вернулись к языческой практике человеческих жертвоприношений. Позднейшие историки (в т. ч. Бригида Кубис, Бронислав Туронь) согласны друг с другом в отношении источника легенды, усматривая в ней отголоски высокой пошлины, которой венгерский король обложил речной транспорт.
Князь Отто и его спутники согласились убить чудовище. Слепец, как казначей группы, взял с местных оплату. Ночью Отто обвязался веревкой и очень осторожно переплыл на другой берег. Там он закрепил веревку и начал ждать. Слепец, Трус и Вол привязали другой конец веревки к лодке. Хронисты расходятся относительно характера ее груза. Кристбальд из Бухвальда утверждает, что дно лодки было заполнено ножами, мечами, топорами, стрелами и другими острыми предметами. Йорг Монах видит там свинцовые чушки, тогда как Персиваль Однорукий пишет о корове, набитой ядом и серой. Тем не менее хронисты достаточно едины в описании дальнейшего развития событий.
По условленному сигналу князь Отто начал выбирать веревку, и лодка медленно пошла в сторону другого берега Влтавы. На середине, в самом глубоком месте («из бездны, достигающей ада», как пишет Персиваль), вынырнул змей и проглотил лодку со всем ее содержимым. По мнению Персиваля и Йорга Монаха, воды реки тут же вскипели и начался шторм, «худший и страшнейший, нежели бури морские, вообразимые и невообразимые» (Персиваль). В свою очередь, Кристбальд утверждает, что Влтава осталась спокойной. Однако все пишут, что на рассвете мертвый змей всплыл белым брюхом кверху.
Пир в честь победителей посетила лишь половина из них. Князь Оттон весь день молился в церкви. Слепец же подождал, пока вино ударит всем в голову, незаметно исчез и на другой лодке доплыл до мертвого чудовища. Вспорол ему брюхо и начал обыскивать внутренности. Помнил, что змей глотал корабли вместе с грузом. Найденные золото и драгоценности бросал на дно лодки, вещи же особенно ценные прятал в карман. Не сумел остановиться и в конце концов рассек весь желудок. Кристбальд пишет, что «кровь, блестящая на теле, сделала его дьяволу подобным и тако стал тем, с кем вел борьбу».
Когда Слепец закончил, то попытался вернуться на берег, но перегруженная лодка пошла ко дну. Мужчина поплыл вплавь. Забыл о карманах, полных золота, либо слишком поздно начал их опустошать, и утонул. Отто хотел его похоронить, однако тела не обнаружили.
Ника читала книжку на полу в окружении коробок распакованных и не распакованных, рюмок, чашек, белых блюдец и открытой бутылки вина. Кароль с тем же успехом мог обнимать мокрый камень.
– Ой, отстань, – попросила она.
– Почему ты так говоришь?
– Нам надо было переезжать раньше. Лишь только тетка вернулась домой, как начался цирк с выздоровлением.
– Это ведь было не только мое решение.
– А чье же? Я бы еще года три назад свалила. Я тебе одно скажу. Нам надо было жить одним с самого начала. Было бы тяжело. Но.
– А кто бы нам с Ясем помогал?
– Опять ты про Яся! – Она зарыдала. – Прости. Знаешь, как я себя чувствую с этой старой пьяницей? А как он? Может, поэтому он ее не любит?
Она начала распаковывать банку, но бумага не поддавалась.
Кароль на минуту задумался над ответом.
– Ну, пока вы можете сюда переехать вдвоем с Ясеком. Я буду заходить и его у тебя перехватывать. Если уж вдуматься, то тетка ведь действительно будет нуждаться в помощи, – сказал он, а Ника уронила банку. Они смотрели на разбитое стекло. – Вот в такие моменты ты всегда говоришь: «Посмотри, что ты наделал», – бросил он шутливо. Через ауру пробовал увидеть ее улыбку.
– Почему ты не можешь быть… А впрочем, поступай как хочешь.
Он собрал стекло, протер паркет. Нику застал в постели. В первый раз за много лет готов был поклясться, что синева пронзает его до костей. Лег, дотронулся до жены, закутавшейся в одеяло. Она прикидывалась, что спит, – но сияние рвалось из ее головы. Он вздохнул и укрылся одеялом с головой. Не любил засыпать при свете.
– Помоги мне, доченька.
Лидия отправилась в долгий путь на четвертый этаж, чтобы увидеть их новую квартиру. Опиралась на Нику и на перила, украшенные ржавеющими цветами. Кароль держался сзади. На полуэтаже Лидия глянула на скверик у мусорки и сказала, что там можно бы сделать качели. Никто не отозвался. Пошли дальше. Красные языки лизали потолок, синева затаилась.
Из квартиры выше появилась юная девушка с сережкой под губой. Затормозила при виде женщин, блокирующих проход. Вздохнула. Уставилась в потолок. Покопалась в сумочке. Две полосы, красная и синяя, ударили ее одновременно. Сбежала, как только проход открылся. За ней в коридор выполз сосед Фарон.
– Въезжаете? Вот и я тоже. Скорее я тут бываю, строго говоря. Если вам что-либо потребуется…
– Давно вы тут уже живете? – спросил Кароль.
– Вот только что въехал.
– Дайте угадать. Маркетинг?
– Еще хуже. Финансовый советник. – Сосед Фарон подал визитку.
– Надо заметить, по вам не скажешь.
– Сегодня по мне ничего не скажешь. – Он закрыл дверь.
Лидия затарахтела: вот сукин кот, устроил себе притон для девок с Центрального рынка, Ясек насмотрится, и что? И ладно. Главное, не педрила.