Хотя не столько дачник, сколько «Ленин в Разливе». С Бираттом в роли Зиновьева? Где революцию делать будем? Меня пробило на нервный смех. Хорошо, не видит никто.
То есть видят, конечно. Какие-то студенты за стройкой наблюдали, но не вмешивались. Знакомых среди них не заметил.
Поход к ректору неожиданно оказался неудачным. Приняли меня далеко не сразу. Больше часа в приемной просидел. Какое-то срочное совещание, как мне помощница сказала. Довольно симпатичная магиня. Относительно молодая. Очень относительно. Раза в два постарше Халы будет. К сожалению, совершенно неразговорчивая. Смотрела сквозь меня и листала какие-то гроссбухи. Делала вид, что очень занята. Причем делала это виртуозно. Мастер своего дела. Слышал, что имитация деятельности гораздо более трудная работа, чем обычная. Так что ничего интересного у нее не узнал. И приемная не впечатлила. Пустая какая-то. Ее стол с двумя тумбами и какими-то, видимо, артефактами на нем, шкаф с книгами и папками, три дивана вдоль стен для посетителей — и все. Ни картин, ни стендов с достижениями, ни хотя бы растений в кадках. А помещение немаленькое, метров пятьдесят. Зачем? Чтобы посетитель проникся своей незначительностью?
Наконец магиня подняла на меня глаза и сказала:
— Проходите.
Небрежно так сказала, сквозь зубы. Не нацепил бы на себя заранее «острый слух» — не услышал бы. Хоть какая-то польза от баффа оказалась. Я-то надеялся разговоры в кабинете подслушать, но звукоизоляция была идеальной. Не иначе как «сфера тишины» повешена.
Зашел. Совещание закончилось? Почему-то никто не выходил. Или есть еще один выход?
Оказалось, что в кабинете ректор не один. Помимо известного мне декана Гидаша там были еще четверо — трое довольно солидного вида господ и дама. По-другому не скажу. В осанке, в том, как они смотрели на меня и (реже) друг на друга, чувствовалось сознание собственной важности и привычка повелевать. Архимаги, что ли? Как выяснилось, не все.
— Блистательные Зиус и Нимрод, непревзойденные Инхурсаг и Энки, позвольте представить вам нашего стажера из Шима божественного Ламашту. — Вот так ректор неожиданно представил присутствующим меня, а заодно и мне дал некоторую информацию о присутствующих. Понять бы еще, к кому какое имя относится.
Странно, сидели они не за расположенным у дальней стены Т-образным типичным столом начальника, а за другим, обычным, поставленным ближе к окнам. И сидели все в ряд, на боковой стороне, как раз спиной к свету. Мне, естественно, выделили место напротив, что мне не очень понравилось. Но сесть все-таки предложили.
Была еще одна странность: ректор Никмеп вроде как и вел совещание, но одновременно от руководства им уклонился. Все присутствующие брали слово, когда хотели, а он демонстративно сосредоточил свое внимание на какой-то лежащей перед ним папке с документами, которые с интересом изучал. При этом лишь изредка включался в общий разговор, обращаясь вполголоса исключительно к одному из сидевших рядом с ним мужчин. А вот этот господин вел себя довольно активно.
— Божественный Ламашту, — заговорил он, и никакого уважительного отношения в обращении «божественный» при этом слышно не было. — Непревзойденный Гидаш сообщил нам, что вы приехали в Академию на стажировку. Но при этом сразу же стали устанавливать здесь свои порядки. Чего вы добивались своим поступком?! Это демонстрация вашей личной силы или вы захотели показать, что некромантов рано списали со счетов?
Это что, наезд? Хотя, если быть объективным, он прав. Я именно продемонстрировал силу. И именно как некроманта, хотя без артефактов Каштилиаша ничего сделать не смог бы. Но сознаваться в этом никак нельзя. Придется вспоминать опыт поведения дипломатов во время трансляций заседаний ООН. Одни, пылая праведным гневом, шельмуют политику какой-нибудь страны, обвиняют ее во всех смертных грехах (причем часто обоснованно), а в ответ слышат произносимую с легкой улыбкой официальную позицию своих соперников, которые даже не пытаются вступать в полемику. Таковы правила игры. И гнев, и спокойствие абсолютно напускные. Попробую и я отыграть такую же партию.
— Блистательный! — Судя по почтительному обращению к этому господину ректора, сотрудником Академии он не является. Так что должен быть одним из двух присутствующих в кабинете немагов. — Непревзойденный Никмеп сам предложил мне обустроить выделенный для этих целей закуток ботанического сада по своему усмотрению. Даже расходы обещал возместить.
Тут я выразительно посмотрел на ректора, но тот сделал вид, что глубоко погружен в изучение очередного листочка из папки.
— Вот я и создал в ботаническом саду «уголок некроманта». Без всякого злого умысла и без скрытых целей. Думаю, для Академии, где равноправно развиваются педагогика и наука, иметь такое наглядное пособие будет чрезвычайно полезно. А вырастить священное дерево Абзу, говорю без ложной скромности, способен далеко не всякий садовник. Так что я считаю свой поступок довольно ценным даром и проявлением сотрудничества. Не знаю, сколько продлится моя стажировка, но явно не бесконечность. Я уеду, а «уголок некроманта» останется. Вместе с деревом, некроэлементалем и немертвой химерой. Уверен, присутствующие здесь непревзойденные сумеют найти этим экспонатам достойное применение.
Не знаю, убедил ли я этого господина, но возражать он не стал. То ли было нечего, то ли решил этого не делать по другим соображениям. Тем более что почти сразу же заговорил другой немаг. Кстати, оба блистательных были друг на друга сильно похожи, не иначе как родственники. Оба — довольно высокие, что называется, «мясистые», в том числе это относилось и к чертам лица, оба — с вьющимися волосами рыжеватого оттенка, только у первого была при этом бородка, а второй был гладко выбрит. Вот голоса были разными. Первый говорил в давяще-запугивающей манере, как «злой следователь», причем «гэбист». Второй же не был «добрым следователем», как можно бы предположить, это был расслабленный барин. После сытного обеда может быть благодушным, но может и наорать, если не с той ноги встанет. Так вот, он спросил:
— Божественный Ламашту, какое отношение имеет ваша миссия к политике двора Шима?
Я искренне удивился:
— Никакого. Это была моя личная инициатива.
— Но вместе с вами в Алезию прибыла делегация некромантов во главе с достойным Бираттом. Не слишком высокий представительский уровень, все относятся ко двору княжны Нанны и своих верительных грамот пока не предъявляли, но игнорировать их приезд мы не можем. Что вас с ними связывает?
— Почти ничего. Наставник Биратт привез мне приглашение посетить княжну Нанну в ее родовом замке Ур-Нази. С княжной я не знаком, но не счел возможным отказаться. Только предупредил, что сделаю это после окончания стажировки. Скорее всего, не раньше чем через полгода.
Я старался отвечать честно. Не знаю, как насчет этих немагов, но у ректора точно есть амулеты для определения, правду ли говорит человек. Скрывать мне нечего, а наводить тень на плетень не умею и не люблю. К тому же пытался показать, что открыт к диалогу и был бы не прочь услышать какие-нибудь разумные предложения. Не услышал. Но и беседа была первой. Так сказать, знакомство. Я только к ее концу разобрался, что первый господин был мэром столицы Нимродом, а второй — Зиус — занимал должность, эквивалентную министру иностранных дел. А остальные присутствующие были действительно архимагами и деканами в Академии. Энки — факультета ментальной магии, а Инхурсаг — целительской. Опять подивился особенностям местных имен. Энки — мужское имя, а Инхурсаг — женское. На слух не догадался бы.
Эти архимаги устроили мне настоящий допрос по поводу моих магических сил. Особенно их волновало, как я ворота прорубил.
— Заклинанием «дыхание праха». Да, заклинание сильное. Да, стена была крепкой, навылет ее заклинание не пробивало, пришлось по слоям арку делать.
Вопросов у магов было много, и, похоже, они были готовы меня еще долго пытать, но ректор глянул на скучающее лицо мэра и приказал закругляться.
— Будет еще время наговориться с божественным Ламашту. Я рад, что вы так легко нашли общий язык.
Не уверен, что нашли. У меня самого вопросов немало накопилось, и главный — когда же и как меня начнут обучать светлой магии. Но спросить самому мне ничего не дали — вежливо выставили из кабинета.
Интерлюдия 12Дела семейные
— Что скажете, непревзойденные? — обратился к архимагам мэр, когда дверь за молодым некромантом закрылась.
— Очень силен. Я бы сказал, уникально силен, — откликнулся менталист Энки. — И, похоже, был искренен. По крайней мере, явно не врал.
— Меня больше интересует его отношение к Думузи.
— Судя по реакции, нет там никаких отношений. Симпатии точно нет.
— Но княжна Нанна?
Тут вмешался уже дипломат Зиус:
— Там неоднозначная ситуация. Нанна сама игру вести пытается. Если не против отца, то против брата — точно. И наверняка хочет Ламашту в эту игру втянуть. Но тот, если я правильно понял, с этим не спешит.
— Да, реакция на Нанну была более нейтральной, чем на князя Агума, но практически никакая.
— А на короля Мели, с которым он тоже умудрился встретиться во время экспедиции?
— Особой симпатии я тоже не заметил.
— Что странно. Непревзойденный Гидаш говорил, что Ламашту чуть ли не два раза спас короля Каруна. Спасатели к спасенным относятся часто лучше, чем спасенные к спасателям.
— Здесь я такого не заметил.
— Будем считать, что это говорит об уме Ламашту. Или хотя бы о его осторожности. Но, думаю, работать с ним можно. А представлять его королю пока рано. Пусть в Академии поработает. Не надо показывать нашу заинтересованность.
— А она есть? — спросил мэр.
— Он одним своим существованием является мощным рычагом воздействия на Шим.
— Надо поговорить с братом. Послезавтра у нас совещание по поводу празднеств в столице. Думаю после него с ним поговорить. Составите мне компанию?