Могилы (отдельно для своих и чужих) создали магией мы с более или менее восстановившимся архимагом. Грунт здесь был такой же каменистый, так что получилось нечто вроде подземных склепов. Надгробные плиты тоже сделали, но имен перечислять не стали. Указали только дату сражения и принадлежность стране. Естественно, «герои-карунцы» и вероломно напавшие на них силы альянса. И получившие достойный отпор. На случай, если камни уцелеют до времен будущих историков.
А вот целых коней я хоронить не дал, а обратил их в нежить. Садиться на такой транспорт никто не пожелал, но как вьючных животных использовать согласились. Мы ведь больше половины вещей в своем лагере были вынуждены оставить, так как утащить на себе все было нереально. К тому же очень многое во время боя пострадало. Зато теперь за счет брошенного в лагере альянса удалось более или менее привести экипировку поредевшего отряда к нормальному состоянию.
К сожалению, воинов эфира я среди упокоенных зомби не обнаружил. Видимо, в таких хороших доспехах это сделать никому не удалось. А может, удалось, но доспехи с собой прихватили. Хотя я в это не слишком верю. Судя по разгрому лагеря, паника среди отступавших царила изрядная.
Когда сборы были завершены, королева еще раз выступила над могилой с прощальной речью, пригубила поминальную чашу с вином, а остатками окропила надгробный камень. Потом и остальные желающие выступили, мне тоже пришлось несколько слов сказать о тяжелой битве, мужестве павших и гордости за то, что мы все бились плечом к плечу. Судя по прочитанным эмоциям, негатива в отношении меня стало меньше. Но своим меня явно не считали. Не больно-то и хотелось.
В общем, выступили в сторону Куригальзу уже ближе к вечеру. Но все равно желания оставаться на месте боев ни у кого не было.
Вести немертвых лошадей поручил личам, а сам шел рядом с королевой. Сначала беседа не клеилась, и я не очень понимал, как себя держать. Потом плюнул на условности и стал рассказывать забавные истории, вычитанные в интернете, переделывая их якобы в легенды Империи. Обидно, но мое образование ни о чем известном местным говорить не позволяет. Общих книг мы не читали, местных театральных постановок я не видел, даже общепринятыми оборотами речи не владел. Разве немного у студентов в походе успел нахвататься, но недостаточно. А королева оказалась, как назло, неплохо образована. В своей речи явно сыпала цитатами, а мне приходилось с умным видом кивать и поддакивать. Или извиняться за свою невежественность, немедленно вставляя что-нибудь из якобы не дошедших до современных людей произведений древних. Очень не хотелось предстать в глазах Шаны полным неучем. Тем более что я им и не являюсь. Просто выросли мы на разной культуре.
Беседовали мы, естественно, не тет-а-тет, свитские тоже старались держаться поближе к королеве, но особо в наши разговоры не лезли, только тогда, когда Шана сама к ним обращалась. Придворный этикет в действии, хоть и в неподходящем антураже.
С некоторым волнением ждал ночи, но, как, собственно, и должно было случиться, никто ко мне в палатку не пришел. Так что зря губы раскатал. Да и не нужны мне рискованные приключения, без того врагов хватает.
Кстати, Шана ночевала в одном шатре с архимагом. Почему-то я почувствовал укол ревности. Глупо. Но какое-то время провел рядом с их шатром, слушая эмоции. Нет, сексом они не занимались. Немного поговорили, легли спать и действительно заснули. Настроение от этого у меня поднялось.
До Куригальзу добрались только через день. Все-таки идти пешком по степи — существенно медленнее, чем ехать верхом. И много менее комфортно. Конечно, наличие целительской магии позволяло быстро восстанавливать стертые ноги и залечивать всякие мелкие травмы, но в целом пешая прогулка оказалась тем еще удовольствием. На любителя, к которым я явно не отношусь. Остальные члены нашего отряда в этом были со мной солидарны, поэтому появление на горизонте пограничной крепости все дружно приветствовали. А потом еще часа четыре до нее топали, ворча по поводу того, что никто к нам навстречу разъезда с лошадями не послал.
Оказалось, стражники на воротах их перед нами еще и закрыли, задержав выход целого каравана и до смерти перепугав группу крестьян, оставленных снаружи. Бравые охранники собственную королеву не признали, а навьюченных немертвых лошадей разглядели, вот и подняли панику по поводу нашествия нежити. Хотя я не понимаю такого отношения. С некромантами война так и не началась, а сами по себе лошади груз на себя не укладывают. Даже обычные, живые. Запирать же ворота перед простыми путешественниками, даже если среди них есть некроманты, как-то неправильно. А меня, между прочим, король в гости лично приглашал. Правда, устно. Грамоты предъявить не могу. В общем, мой въезд в Карун с дружественным визитом с самого начала как-то не заладился.
Заминка затянулась. Начальник караула почему-то начал тянуть время, послав гонца к коменданту. О чем и прокричал через бойницу надвратной башни. Показываться на глаза не рискнул. Хотя либо я, либо архимаг Нергал спокойно можем снести ее вместе с воротами. Но ломать казенное имущество спешить не хочется. Самому же потом придется восстанавливать. И вообще, визит все-таки дружеский. И стражники местные страну охраняют. Не от того, кого нужно, но вид у моего немертвого воинства и вправду доверия не внушает. Я-то к личам и прочей нежити уже привык, а новый человек при встрече может и штаны испачкать.
Шана, как ни странно, была абсолютно спокойна. И ждала у ворот появления коменданта, не проявляя ни малейших признаков нетерпения. Хотя появился тот только через час с лишним.
— Вас не раздражает неспешность местного начальника? — спросил я ее где-то минут через пятнадцать ожидания.
— Привыкла. Вы думаете, если король кого-нибудь к себе вызывает, тот прямо так сразу пред его очами оказывается? Сначала его ищут, потом он еще домой переодеваться отправляется…
— Может и ванну принять?
— Может и принять. Предстать перед монархом грязным и вонючим можно только во время боя.
— А на охоте?
— На охоте подойти к своему королю можно, только если с самого начала вместе с ним в ней участвовал. И то некоторые придворные слугу с запасным комплектом одежды с собой берут. Разве вы этого не знали?
— Мы с божественным Каштилиашем жили в его резиденции вдвоем, если не считать нежити, гостей не принимали и на охоту не ходили.
Говорить о том, что меня тут и вовсе не было, я, понятно, не стал. А вот насчет Каштилиаша задумался. Пещеру-то он все-таки покидал. За припасами, например. И к дракону через портал выбирался.
Неожиданно в душе шевельнулось странное чувство легкой обеспокоенности. Как там мой кровный родственник (родственница?) поживает? И возникло желание в обозримом будущем посетить ту долину. Сам удивился этому порыву. Зачем? Опять сырой рыбки покушать? Но полностью отринуть идею повидать дракону не удалось, только задвинуть.
С появлением коменданта возникшее недоразумение вроде как рассосалось. Этот вполне еще молодой человек по имени Шиху из графского рода Такзи был подчеркнуто любезен с королевой, долго и витиевато извинялся за задержку, обещал покарать начальника караула, так что Шана даже попросила не быть к тому слишком строгим. Хотя и выразила недоумение, что ее не узнали в лицо. Ведь ехала она в сторону степей некоторое время назад через эту же крепость.
— Сегодняшний наряд оказался не в меру бестолков, божественная, — склонился перед ней комендант. — От вашего божественного супруга было указание обеспечить божественному Ламашту, когда тот здесь появится, прием, достойный его положения. Вот эти тупицы и решили, что некромантов лучше не пропускать вообще.
Немного странное объяснение, но ни я, ни Шана не стали предъявлять претензий.
Интерлюдия 17Поспешай не торопясь
В Южном флигеле королевского дворца Каруна уже несколько дней царила необычная суета. Принц Эллиль чуть ли не круглосуточно находился в своем кабинете, при этом никогда не оставаясь там в одиночестве. Совещания, беседы, приемы, планерки, инструктажи сменяли друг друга почти без перерыва. Народ тоже шел непрерывным потоком. Причем не только постоянные соратники (вокруг принца уже давно сложился небольшой круг доверенных лиц), но и самые разные граждане, бывавшие здесь раньше крайне редко или не бывавшие вовсе. Военные, чиновники, купцы, землевладельцы из различных территорий страны. Также регулярно по многим адресам отправлялись курьеры, а на самом деле — порученцы. Ибо везли все почти одинаковые письма: «Уважаемый (достойный, блистательный, почтенный или другое уместное обращение), божественный Эллиль желает вам (далее следовал перечень благ) и выражает уверенность в вашем патриотизме и готовности служить короне. (Число, подпись, печать.)». И все. Ничего крамольного, хотя устных бесед порученца с корреспондентом не проконтролируешь.
У любого нормального монарха все канцелярии уже стояли бы на ушах, разбираясь с активностью брата, но Мели лишь отмахивался: «Пусть развлекается». И, возможно, был прав. Несмотря на свою безалаберность, король продолжал пользоваться любовью народа и, что еще более важно, армии. По крайней мере, большинства ее офицеров-дворян, для которых он так и оставался идеалом рыцаря-гуляки. Так что любые попытки мятежа заранее были обречены на провал. Оставался только риск покушения, но телохранителей ему лично подбирала супруга, и случайного или ненадежного человека среди них просто не было. Если ко всему этому добавить наличие магии и целителей, которые также входили в штат королевских телохранителей, то основную опасность для здоровья короля представляло только переутомление вследствие повышенной рьяности очередной любовницы.
Это необычное оживление среди сторонников Эллиля по времени совпало с отъездом королевы Шаны. Странным отъездом. Не так давно она доставила в столицу супруга из негостеприимного Бибрата, где его держали в плену и откуда Мели совершил дерзкий побег. Среди дворян Каруна действия королевской четы были восприняты как подвиг. И вот она опять отправилась буквально по собственным следам в обратную сторону, никому не сказав зачем. Достаточно рискованный поход в условия