— Ну, помолясь и благословясь, начнем! — сказал маркиз де ла Сантисима и, подавая пример, приложил к плечу приклад арбалета.
Вокруг меня тут же застучали баллисты, заскрипело дерево луков и приглушенно зазвенели толкатели арбалетов. Да и сам я от других не отставал. Правда, тактику выбрал себе иную. Положить в цель всю имеющуюся у меня дюжину болтов — проблем не встанет. Но что от этого будет толку? И потому моими жертвами были только кормчие, кто управлял лодками. Удачный выстрел — и тот, уже мертвый, навалится на румпель, чтобы увести лодку в сторону от курса. И тогда она вильнет в сторону, тараня другую, ломая ей весла и сцепляясь с ней. Тут уж не зевайте, стрелки, — бейте в самую гущу, в кого-нибудь да попадете.
И еще я молил всей душой, чтобы лодка Якобса приблизилась на расстояние полета обычного болта. Но он, держась в отдалении, явно не торопился личным примером придать мужества атакующим.
Сделать так, чтобы лодки сцепились, пару раз мне удалось. Правда, проку было немного — стрелки на «Ласточке» собрались еще те. За исключением Гаспара с Неддом, которые клали в цель каждый болт. Затем лодки приблизились совсем уж вплотную, я на мудреное выцеливание кормчих плюнул и поспешил расстрелять остаток, пока их не прикрыла носовая надстройка галеры, оставив на всякий случай три болта.
Когда на борт «Ласточки» толпой полезли разбойники, пропел горн, и немногочисленные защитники бака, среди которых были и Блез с Головешкой, поспешили спрятаться в носовой надстройке. Под палубой есть проход, и вскоре они присоединятся к нам в башне.
Палуба быстро заполонилась разбойниками. Но часть из них — стрелки — спряталась за носовой надстройкой, и теперь посмотреть вниз без риска получить стрелу или болт не получалось. И тут внизу раздались гулкие удары.
Ломают дверь в башню, а сразу за ней — Клер!
— Всем вниз! — скомандовал де ла Сантисима, сам оставаясь на месте.
Впрочем, как и капитан «Ласточки» Лавост. Ну да, общее руководство лучше производить отсюда, с вершины башни. А что дверь в любой момент выбьют и разбойники ворвутся в башню… ну, на войне как на войне. Представив себе, что произойдет дальше, я едва сдержался, чтобы не взвыть от отчаяния.
— Позвольте, маркиз! — И я выхватил кортелас из его ножен.
Плевать, как он к этому отнесется, нельзя было терять ни мгновения. Прыжком оказавшись между зубьями парапета, я бросился вниз. Не сказать, чтобы совсем уж сразу на палубу — все-таки высоковато, но ведущий туда туго натянутый канат оказался как нельзя кстати, и мне только и оставалось, что по нему соскользнуть.
Не надо и говорить, что моего появления там не ожидал никто. Выстрел, другой, третий в столпившихся перед дверью разбойников — и я отбросил в сторону бесполезный арбалет. Очередной прыжок, и, сжимая в одной руке кортелас, а в другой — кинжал, застыл, прижавшись спиной к двери, за которой находится та, чья жизнь мне была куда дороже собственной. Долго мне не продержаться, но даже небольшой задержки должно хватить, чтобы за дверью успели появиться защитники дам.
Разбойники на миг застыли от неожиданности, после чего вперед шагнул один из них. В низко, по самые глаза завязанной косынке и с блестевшей из-под нее золотой серьгой в левом ухе. Он зловеще ухмыльнулся.
— Я так понимаю, герой отыскался? — И толпа за его спиной язвительно засмеялась.
Я молчал, потому что в словах смысла не было. Он был только в том, чтобы задержать их здесь как можно дольше.
— Ну что ж, проверим, каков ты на самом деле, герой! — И он сделал шаг, одновременно замахиваясь кривой, с огромной елманью саблей.
Та уловка, которой научил меня когда-то Гаспар, одинаково хороша и против воина в латах и шлеме, и против такого, как этот, на котором была лишь безрукавка из толстой кожи, что только с большой натяжкой можно посчитать подобием кирасы. Потому что целью всегда является место под нижней челюстью, причем сам удар наносится снизу вверх. Именно туда и угодило острие моего клинка, после того как, звякнув, кортелас увел его саблю в сторону. Острие вонзилось примерно на ширину ладони, но глубже и не надо — клинок может застрять.
Следующих было уже двое, но справился я с ними на удивление легко. Да и что тут сложного, когда оба они больше мешали друг другу, чем создавали проблемы мне?
И снова на несколько мгновений мы все застыли. Судя по всему, разбойники собирались броситься на меня все вместе, и тогда шансов у меня не оставалось ни единого, поскольку не было ни малейшего пространства для маневра.
«Ну вот, наверное, и все», — успел подумать я, когда справа от меня со стуком распахнулась прикрывающая окно ставня, брызнуло множеством осколков стекло, и на палубе возник пес калхнийской породы…
Барри, когда прибился к нам, и без того не малый, с тех пор успел значительно прибавить в размерах: еще бы — столько жрать! Но сейчас, когда шерсть на нем стояла дыбом, он выглядел и вовсе устрашающих размеров. Пес рыкнул, оскалив огромные клыки, отчего разбойники невольно отшатнулись, ну а дальше по палубе пронесся ураган.
Если бы я не знал Барри как добродушного пса, у которого из пасти без всяких последствий можно отобрать кость, выпрыгнул бы за борт первым, столько ужаса он внушал. Барри метался по палубе, и он не кусал — он резал. Резал клыками вены — подколенные, паховые, яремные и все остальные, какие только существуют в человеческом теле.
Попасть в пса, который метался по палубе как молния, было почти безнадежным делом, и те, кто пытался поразить его топором или мечом, как правило, рубили воздух. Или вовсе попадали в своих. В один из моментов, когда пес приник к палубе и на мгновение застыл, я было подумал, что все — ему достался смертельный удар. Но нет, дальше последовал прыжок, достойный льва, тигра, пантеры, и новая жертва калхнийца завалилась на палубный настил с почти отделенной от туловища головой.
Настраиваясь на атаку, разбойники заранее свыклись с мыслью, что некоторым из них придется умереть. Иначе как заставить себя полезть туда, где единственной целью защитников будет поголовно их всех истребить? Но они совсем не ожидали встретить тут неуязвимое, несущее повальную смерть кошмарное создание, и потому мужество у них испарилось так же быстро, как испаряется ковш воды, выплеснутый на раскаленную каменку.
Всего-то несколько мгновений, и началось повальное бегство, когда те, кто успел подняться на борт, сбивали в воду других, которые лезли туда, еще не ведая, что их здесь ждет.
Когда «Ласточка» очистилась от тех, кто чудом умудрился выжить, я прижался спиной к двери, чтобы, не дайте боги, женщины из нее не выглянули — настолько жутко выглядела палуба, вся залитая кровью и заваленная телами.
Подошел Барри, уселся рядом, лизнул руку и покосился на меня умным взглядом: ну как, мол, тебе? Не зря вы меня кормили?
— Молодец, пес! — только и хватило меня сказать. — Сегодня ты свое пропитание на всю жизнь вперед отработал. Ну а сегодня вечером тебя ждет роскошный ужин — даю слово!
Барри благодарно гавкнул, и — о чудо! — парочка выглядевших мертвее мертвых разбойников нашли силы прийти в себя, вскочить на ноги и покинуть негостеприимный борт галеры.
Дверь настойчиво давила мне в спину, заставив посторониться. На палубе появились де ла Сантисима в окружении нескольких воинов, среди которых были и Блез с Головешкой.
Некоторое время все они молчали, переводя взгляды с палубы на пса и обратно. Первым подал голос Гаспар:
— Да уж, долго теперь придется палубу от крови отмывать, — сняв шлем, почесал он затылок.
После чего с уважением взглянул на Барри. Крови мы с ним видели и побольше, но там постарались многие, а тут — одна собака. С виду вся такая добренькая. Сидит сейчас и в глаза умильно заглядывает: авось чего перепадет… И если бы не вид пса — Барри будто в крови выкупался, — ни за что не догадаешься, что множество мертвых тел именно его работа.
— Многое я про них слышал, но чтобы такое!.. — Это был уже напарник Гаспара, Недд. — Чистокровного калхнийца нигде не достать, ну а что, если Барри с обычной собакой скрестить? С каким-нибудь волкодавом. Я бы взял щеночка.
— Не получится, — сказал де ла Сантисима. Вот ему точно столько крови сразу видеть не приходилось, и потому он выглядел бледновато. — Вернее, получиться-то как раз получится, но много толку не будет. Вырастет щенок большим, даже огромным, но лишь бледной тенью от чистокровного. Да уж, славный пес! Представляю, на что способна целая свора. С ней даже отряду рыцарей трудно придется: мигом спе́шат! А без коня и рыцарь не рыцарь.
— А что там с разбойниками? — Тут в любой момент повторного нападения нужно ждать, а они стоят себе и о щеночках рассуждают.
— А сбежали они, — буднично сообщил мне Гаспар. — Признаться, я и сам бы на их месте после такого сбежал.
Дверь снова приоткрылась, на этот раз пропуская Клер, и я быстро прижал ее голову к своей груди.
— Не смотри туда — там страшно!
— Лео, я все-таки лекарь, и меня видом крови не испугаешь, — освобождаясь от моих объятий, заявила девушка.
Позади нее раздался слабый вскрик, и лишившуюся чувств Хельгу едва успели подхватить служанки. Сама Клер шарахнулась в сторону от Барри.
— Уйди от меня немедленно — платье испачкаешь! — заявила она собаке. — Купался ты в ней, что ли?
— Не кричи на него — он мне жизнь спас!
— Да кто же виноват, если ты в самую гущу полез, как дурачок? Мы бы их внутри встретили: там уже все было готово.
— Кто это — вы? Четыре девушки?! И как бы вы их там встретили? Заранее сняли платья?
— У тебя всегда только одно на уме! Во-первых, двери такие крепкие, что и тараном не прошибешь. А если бы они и умудрились, то сразу за ней люк открыт уже был, и они бы в него попа́дали. И мужчин там было полно! И Блез, и Головешка, и Гаспар, и Недд, и еще много. И все с оружием. А нас там уже и не было: мы наверх успели подняться.
— И откуда же я мог обо всем этом знать?!
— Ты вообще никогда ничего не знаешь!